Норб Воннегут - Боги Гринвича Страница 2

«Хафнарбанки», самый известный банк Исландии, уязвим к финансовой атаке. Банк, чей центральный офис находился в десяти милях к югу от Рейкьявика, взял займы на сорок пять миллиардов долларов. Слишком много долгов, в два раза больше всей исландской экономики. Заметная часть этих сорока пяти миллиардов пришла из-за рубежа. Если европейские вкладчики начнут сомневаться в стабильности «Хафнарбанки» и закрывать счета, он рухнет под тяжестью своих финансовых обязательств. Этот банк стоит на грани.

Достаточно небольшого толчка.

Никто не обсуждал план, ни за первым, ни за главным блюдом из ягненка. Все трое были профи, суровыми ветеранами хедж-фондов и слишком опытными для преждевременных торжеств. Поспешить с подсчетом денег – дурной знак. Радоваться рано. Но каждый чувствовал невысказанные мечты других. Ожидания верного дела, которое принесет десятки миллионов прибыли.

Троица расслабилась только после обеда, завершенного «вертикальной дегустацией» «Каберне совиньон» 2001, 2002 и 2003 годов от «Скримин Игл». От вина у двоих щелкнул переключатель самоконтроля. А уж после «паровозика» из рюмок с портвейном у всех троих побагровели лица. Они поделили счет и перешли в вылизанный бар отеля, где беседа перешла на их дела в Исландии.

– Завтра, – заявил самый высокий из троих финансовых менеджеров, МБА[1] в Стэнфорде, «выгодная» жена и четверо детей, – я сброшу «Хафнарбанки» по тысяче двести.

«Высокий» полагал, что цена акций «Хафнарбанки» вот-вот рухнет. Он планировал занять ценные бумаги и сразу продавать их по тысяче двести крон. Если акции «Хафнарбанки» упадут до пятисот, он сможет купить их по низкой цене, вернуть акции кредитору и получить симпатичную прибыль в семьсот крон за акцию.

– Я в деле, – согласился второй. Телосложение Наполеона, степень по математике в Массачусетском технологическом и горячая любовница. – Когда мы закончим, здешним викингам придется переименовать «Хафнарбанки» в «Банк Гинденбург»[2].

– Спроси меня, так это будет покруче водородной бомбы, – усмехнулся Высокий и заказал еще три портвейна. – Сай, а ты что думаешь?

– Что у вас рты шириной с рекламный щит. Говорите потише.

Сай был самым трезвым и самым бдительным; финансовый менеджер со степенью Университета Нью-Йорка по истории. Он улыбнулся, как Джо Байден[3]; хорошее настроение боролось в нем с инстинктивной осторожностью.

– Эй, да мы же с тобой, – принялся успокаивать его Наполеон, поднимая рюмку с портвейном. – Мы же не можем проиграть.

Сайрус Лизер вырос в Адской Кухне[4]; пережил ирландские подростковые банды, ускользнул от «отравленного народа». За стенами родительской квартиры на Западной Пятьдесят четвертой всегда рыскали наркоманы – в поисках герыча или «пяти звезд», коктейля из героина, кокаина, метамфетаминов, рогипнола и спиртного. Сайрус сбежал от них в колледж, окончил его и начал уверенную, пусть и непримечательную, карьеру в качестве фондового брокера, одного из тысяч рядовых брокеров «Меррил Линч». Он ушел из компании в 2000-м и стал соучредителем «ЛиУэлл Кэпитал». Так начался впечатляющий подъем.

Большинство оценивало Лизера в семьдесят пять миллионов. Некоторые хорошо осведомленные лица из хедж-фондов утверждали, что он стоит больше. Лизер владел роскошным поместьем и уже шестнадцать лет был женат на Бьянке Сантьяго, авторе бестселлеров и достойном трофее. Опытный пилот, филантроп и гордый отец дочерей-двойняшек, отправленных в Эндовер, элитную школу-интернат. Лизер управлял большими деньгами, ежедневно встречался с новыми инвесторами и поклялся никогда больше не ступать на Западную Пятьдесят четвертую.

– Единственная опасность, – заметил Наполеон, – это триста тысяч жителей Исландии. И все друг другу родня.

– Как в Северных Аппалачах, – согласился Высокий. – Перепонки между пальцами и прочее дерьмо.

– Все эти родственники могут собраться, – продолжал Наполеон, – купить акции и поддержать стоимость «Хафнарбанки».

– Не называй банк, – предостерег Сай. – Я же просил говорить тише, что тут непонятного?

– Слишком много беспокоишься, – усмехнулся Наполеон. – Мы действуем во благо общества.

– В смысле? – заинтересовался Высокий, когда появилась очередная партия рюмок.

– Избавляем его от дутых денег.

Наполеон чокнулся с Высоким и поднял тост:

– За «Хафнарбанки»!

Сай заметил какого-то мужчину с книгой неподалеку от них и поморщился.

Морщинистый лоб, очки в простой черной оправе, синие глаза – Сигги Стефанссон делал вид, что читает книгу. Американцы раздражали его; бесконечная выпивка, звон рюмок, хохот, от которого временами вздрагивал весь бар. Ему не удавалось сосредоточиться на чтении, как он ни старался.

Сигги проклял про себя высокого иностранца. Потом – свою подружку Ханну, которая всегда опаздывала. Исландец вечно просиживал в барах, одиноко читая книги и напиваясь до беспамятства с какими-нибудь незнакомцами. Или с Олавюром. Его троюродный брат был постоянным клиентом всех баров делового центра Рейкьявика.

Сигги не мог не подслушивать, особенно когда американцы заговорили о «Хафнарбанки». Он и сам хранил там свои деньги. «Хафнарбанки» был гордостью Исландии, национальным достоянием, наследием нескольких рыбаков, отказавшихся от своих сетей во славу международного банковского дела.

Американцы выглядели слишком возбужденными. Сигги прикрыл книгу, загнув уголок страницы, и принялся разглядывать мужчину по имени Сай, который время от времени шикал на остальных.

Хорошо за сорок, глубокие «гусиные лапки» и глаза бассет-хаунда. Внушительный вид – мускулистый, ростом по меньшей мере метр восемьдесят, и с угольно-черными волосами, убранными за уши и доходящими до плеч. Мужчина говорил мало. Но он излучал силу. Сай, решил Сигги, сможет и напиться, и подраться в баре, и ухлестнуть за женщиной.

Другие двое американцев, хотя и раздражали Сигги, интриговали его. Может и пьяные, они все равно казались умнее большинства туристов. Они все время повторяли слово «понижение», но Сигги не очень понимал, о чем идет речь. Однако их тост звучал вполне дружелюбно: «За «Хафнарбанки».

Именно в этот момент Лизер встретился взглядом с Сигги.

– Вы из Рейкьявика? – поинтересовался длинноволосый американец в обезоруживающей манере, как будто спрашивал дорогу; сплошная улыбка и белоснежные зубы.

– Да, – ответил Сигги, поправив на носу очки.

– Подсаживайтесь к нам и позвольте вас угостить!

Лизер гордился одним особым умением. Он мог читать людей. В детстве этот талант помогал ему уходить от ударов, на улице и в квартире, которая была отдельным, персональным адом. Не прошло и получаса, как Сай убедился, что знает абсолютно все об исландце-книгочее с грубоватым лицом и волнистыми русыми волосами.

Сигги – младший из троих детей. Ему тридцать четыре, и он собирается жениться. Встречается со своей невестой уже девять месяцев и три дня. Он напомнил американцу молодого Майкла Кейна[5].

Сай узнал имя невесты. Узнал, что ее учеба – источник разногласий. Сигги хотел жениться прямо сейчас. Но для Ханны получение степени в области права стояло на первом месте. Ни к чему планировать свадьбу, возражала Ханна, при ее нагрузке на юридическом факультете Университета Рейкьявика.

Интерес Лизера к исландцу имел мало общего с обычной приветливостью. Речь шла о мерах безопасности. Сая беспокоило, сколько успел услышать Сигги и не станет ли он угрозой. Однако добыча информации требует определенного изящества. Маленькая жертва ради крупного куша.

– А что привело вас в Исландию? – поинтересовался Сигги между делом.

– Я управляю хедж-фондом.

– Я в этом слабо разбираюсь, – признался Сигги.

– Как и большинство людей, – ответил Сай мягким сочувствующим тоном. – По-моему, у хедж-фондов есть три общие черты. Мы управляем деньгами. Мы обычно берем двадцать процентов с прибыли. И мы не так регламентированы, как большинство финансовых организаций, поскольку каждый из нас работает с ограниченным числом богатых инвесторов.

– А какой смысл у слова «хедж»? При чем тут изгородь?

– Справедливый вопрос. Это слово часто вводит в заблуждение. Из-за него кажется, что мы занимаемся защитой инвестиций от падения курса акций – как владельцы недвижимости страхуют здания от пожара. Я их защищаю. Но так поступают не все. Как я и говорил, хедж-фонды управляют деньгами состоятельных инвесторов.

– Ну, значит, я тут не при делах, – задумчиво отметил Сигги. – Все равно у меня не хватает мозгов на все эти акции и облигации.

Сай расслабился. И неожиданно получил приз. Сигги владел небольшой картинной галереей в двух кварталах отсюда. Исландец много путешествовал, свободно говорил по-русски и имел личную клиентуру в Восточной Европе. Лизер, истинный ценитель искусства и коллекционер с эклектичными вкусами, пришел в восторг от этого открытия. Он покрывал стены своего дома и офиса работами новых мастеров отовсюду.