Евгения Михайлова - Солнце в крови Страница 2

– Я тебе не противен? – совершенно неожиданно спрашивает Юрий.

– Нет! Что ты говоришь…

– Отлично, – чуть улыбается он. – Это уже очень много, если не противен…

Он решительно, спортивно поднимается с кровати, направляется в ванную, Оксана задумчиво смотрит ему вслед. Он странный человек. Спас ее, осчастливил по нынешним понятиям и не претендует ни на благодарность, ни на самую скромную привязанность с ее стороны. Доволен тем, что не противен. Она видит в этом загадку, которую ей хочется разгадать.

Когда Юрий вошел, уже одетый, чтобы поцеловать жену на прощание, она вдруг почувствовала прилив желания. Но не стала обнимать его. Просто взглянула прямо в его серые глаза потемневшим, горячим взглядом. Он зафиксировал этот взгляд, как будто в его зрачках было по объективу. Запомнил. Что-то изменилось. Он ее по-настоящему заинтересовал наконец.

Глава 2

Он проснулся на рассвете от того, что кто-то колотил в обитые жестью ворота. В доме было холодно, дрова догорели в маленьком камине, батарея рядом с диваном была чуть теплой, над крышей подвывал и метался ветер. Андреас сунул ноги в валенки, влез в телогрейку, пошел открывать.

– Андрюша, – сразу запричитала соседка тетя Таня. – Беда! Волки моих собак порвали.

– Откуда здесь волки? Вы видели?

– Да! Они опять вернулись! Я услышала, как кричат Тузик и Дружок, вышла, смотрю, они лежат в крови. Стала Тузика тащить в дом, он теплый, может, живой, а они бегут через пролом в заборе. Три серых, обычных волка, один – огромный, какого-то непонятного цвета… Это ужас какой-то. На меня даже не посмотрели. Дружка окружили. Я схватила полено, побежала к тебе.

– У меня нет никакого оружия, – сказал Андреас, открыл бытовку, взял швабру и быстро пошел первым в соседский двор. То, что он увидел, ему самому показалось эпизодом из фильма ужасов. Три серых, истощенных волка пытались тащить разодранные трупы двух небольших дворняг. А чуть вдалеке спокойно стоял большой, раза в два больше волка, меховой зверь цвета красного дерева. Андреас видел такого в фильме «Сумерки». Он бросился прямо туда, в лужи крови на снегу, и стал бить хищников шваброй по мордам. Они взвизгивали от боли, смотрели на него затравленными, голодными глазами и вновь нюхали тела своих жертв, но как будто не знали, что делать дальше.

– Андрюша! – истошно кричала из окна тетя Таня. – Уходи! Беги в дом! Собакам уже не поможешь. Они тебя сейчас сожрут!

– Да нет, – отмахнулся Андреас. – Они и собак-то не сожрут. Пришли от голода, а скота вроде у нас не держит никто.

Он отбросил в сторону швабру и негромко сказал:

– Пошли вон!

Волки вдруг поняли, что нужно спасать свои жизни, поджали хвосты, потрусили к пролому в заборе. И только тот странный, экзотический зверь продолжал стоять, спокойно глядя в лицо Андреаса шоколадными глазами.

– Иди и ты, – сказал ему Андреас. – Вам тут не поздоровится.

Зверь пошел неторопливо и гордо. Андреас наклонился над собаками.

– Все кончено, – сказал он выбежавшей тете Тане. Она заплакала.

Он поднялся на террасу и набрал телефон экстренного вызова полиции.

– Какие еще волки? – спросил сонный голос. – Ты сколько выпил, мужик?

– Адрес запишите, – спокойно сказал он. – Они не уйдут из поселка, пока не найдут еду…

Потом они с соседкой выдолбили в мерзлой земле за домом яму, положили в нее трупы собак, накрыли досками.

– Когда все проверят, захороним по-настоящему, – сказал Андреас.

– А кто проверит? Они ж не поверили.

– Подождем. Голодные волки не уйдут. Они собирались куда-то тащить собак. Может, пришли за едой для волчат. Среди них вроде была волчица.

Андреас вернулся к себе в дом, долго мыл руки, умывался холодной водой, даже сунул под струю голову с каштановыми волнистыми волосами. Хотел смыть картинку: истерзанные собаки, дошедшие до крайности голодные волки, странный одинокий зверь, умеющий смотреть в глаза, как человек… Андреас настолько любил животных, что однажды запретил их себе заводить. Забота о ком-то не для него с его странной судьбой, которая гоняется за ним даже не как голодный волк, а как вооруженный маньяк.

Сварил кофе, но не вынес его запаха. Просто глотнул горячей воды. Посидел не раздеваясь, не думая ни о чем. Потом решительно встал, чтобы подбросить дров в камин и разжечь огонь. И тут в ворота опять заколотили. Он открыл: на пустынной дороге стояла полицейская машина.

– Вы нам звонили? – спросил молодой толстенький оперативник.

– А вы приехали, чтобы это уточнить? – улыбнулся Андреас. – Или вменить мне ложный донос?

– Шуточки, – строго сказал полицейский. – Мы привезли охотников. Звонили еще из одного дома, из пятого, там тоже женщина.

– Так в чем проблема, если есть охотники?

– В том, что я с ними не пойду. Мне жить не надоело. Ты звонил – ты и пойдешь. Я в машине подожду. Только сначала покажи документы.

Андреас зашел в дом, вынес паспорт, подождал.

– Надо же, – удивился мент. – И правда грек, как соседи сказали. Я думал, это типа кликуха.

– Типа – нет, – широко улыбнулся Андреас.

Полицейский сделал знак рукой, из машины вышли два охотника с ружьями, а парень сам полез в машину и плотно закрыл за собой дверцу.

Они втроем подошли к пятому дому в тот момент, когда из открытых ворот выбежали волки. Почуяли беду. И тот, красный, тоже бежал, но, не припадая к земле с поджатым хвостом, как серые, а как ездовая собака – ровно, сильно, с хвостом по ветру. Они бежали к лесополосе, охотники и Андреас – за ними. Как только закончились дома, а волкам осталось преодолеть открытое пространство до деревьев, охотники начали стрельбу. Они знали свое дело. Звери умирали, и только потом падали, и алая кровь лилась на белый снег, и открытые, застывшие глаза смотрели на нее. Люди подошли к месту казни. Охотники достали мешки, стали бросать туда мертвых зверей. Андреас подошел к большому, цвета красного дерева. Его глаза были закрыты. Андреас наклонился, и вдруг шоколадный глаз приоткрылся, а хвост с белой кисточкой заметно шевельнулся. Призыв о помощи! Это не волк! Он знает человека!

– Ребята, – небрежно сказал Андреас охотникам. – Отдайте мне этого, красивого. Или продайте.

– На шапку, что ли? – уточнил один из охотников.

– Ну да.

– Не! Ты что! Их же на экспертизу сейчас заберут. Я позвонил, уже едут, – сказал второй охотник, пожилой, крупный, так и просилось определение «матерый». – На бешенство проверять. Ну, когда мозг вынимают, по срезу определяют.

– Так никто не знает, сколько их было, да? – уточнил Андреас. – Только мы с вами. Скажем, трое. А этого я дотащу к себе, никто не увидит.

– Ну, не знаю. А если действительно бешеные?

– Нет, я их видел живыми.

– Да и нам понятно, что нет. Просто правило есть. А шкура красивая, конечно, дорогая. И не волк это. Я знаю, тут заводчик один помер: он привез из Якутии метиса маламута и красной волчицы. Пустил в разведение, дорого щенков продавал на шкуры. Думаю, за деньги его и грохнули. А пес убежал. Вот, наверное, к родне и прибился. Ладно, сколько дашь?

– Я сунул в карман на всякий случай все, что в доме было. Точнее, на тот случай, если ребята из машины от нечего делать там пошуруют. В смысле оперативного обыска. Вот, около двадцати тысяч.

– Сойдет, – быстро сказал охотник. – Бери мешок, пакуй и дворами, чтоб никто не видел. Мы еще пойдем логово искать. Вон у суки соски какие. Волчата где-то есть.

Андреас отдал деньги, взял мешок, сказал, что все сделает сам, и охотники пошли к лесу – искать логово. А он потащил зверя тропой, которая вела к домам с другой стороны. Тащил и думал, что тот уже умер. К черному входу на участок добрался с мокрой от пота спиной. Оставил мешок в сарайчике, освободив зверю голову, закрыл дверь, обошел участок и приблизился к машине. Открыл дверцу, услышал мирное похрапывание.

– Эй, герои, – окликнул он. – Просыпайтесь. Все кончено. Охотники вызвали экспертов. Вам надо протокол составлять. Я спать пошел.

– Слушай, скажи, а как было? – с любопытством спросил толстенький.

– Их убивали, они умирали, – пожал плечами Андреас. – Пока.

Он закрыл изнутри ворота, постоял, пока не уехала машина, потом пошел в сарай. Зверь был жив. Он смотрел и дышал. Андреас перетащил его в дом, закрыл ставни и двери, принес аптечку, осмотрел раненого. Правая передняя лапа вся в крови, рана на бедре, а на морде, под ухом, снесло кусок кожи и меха: пуля прошла по касательной.

– Тебе повезло, – шепнул Андреас. – Теперь терпи: больно будет.

Он разжег камин, расстелил перед ним покрывало, обработал спиртом нож. Из бедра достал пулю, зверь заскулил. Андреас разжал пасть и влил в нее немного разведенного спирта. Обработал рану, перевязал. С лапой дела были плохи. Пуля застряла в суставе. Андреас смыл кровь, промокнул тампоном со спиртом рану на морде, сделал инъекции антибиотика и баралгина. За окном стояло позднее, вьюжное утро, его самого качало от напряжения и усталости. Он не совсем понимал, зачем затеял всю эту историю. Глотнул спирта и прилег рядом со зверем. На секунду прикрыл уставшие глаза. И вдруг почувствовал, как его лицо лизнул горячий язык. Он изумленно посмотрел на своего пациента и услышал, как тот почти беззвучно сказал: «гав».