Тимур Свиридов - Призраки в горах Страница 2

Олег все смотрел и смотрел на картину. Ему уже казалось, что кожа его ощущает мягкие касания щекотливых водорослей и трепетных плавников. Потрясающий эффект присутствия…

А рыбки – от крупных, величаво-медлительных до мелких, беспокойно-шустрых – продолжали свою нескончаемую игру. В их движениях была какая-то расчетливость, чуть ли не обдуманность. Мысль об этом почему-то растревожила Олега, вернула его к повседневным заботам. «А ты, – беспокойно терзался он, – неужели ты не в состоянии учиться, как все нормальные люди? Какой бес толкает тебя к тому, чтобы ты пропускал лекции? Ты же прекрасно знаешь, чем это все может кончиться! Захотел вылететь? Это, пожалуйста, в два счета, Кустова и так к тебе уже цепляется из-за каждой мелочи…»

В ту же минуту Олег словно ощутил рядом своего куратора. Людмила Сергеевна Кустова представилась ему такой, как всегда выглядела в минуты гнева: жестокое выражение лица, в темных жгучих глазах – явный укор. «А впрочем, – пытался он успокоить себя, – все обойдется. Хотя, сколько веревочке не виться… Кстати, что ты, – задавал он себе вопрос, – намерен делать с языком польским и дойчштунде? Потянешь еще немного, и, чего доброго, вышибут…»

«А пускай, – деланно зевая, подумал Олег. – Сегодня это не самое главное. Есть и похлеще заботы».

Но он до некоторой степени лицемерил с собой. Учеба для него была одной из самых болезненных проблем. Она постоянно давала о себе знать, тревожила его.

«…Ну хорошо! – снова успокаивал себя Олег. – Если уж тебе так неохота тащиться в ликбез, то найди в себе силы потратить время с толком. Сядь и выучи. Политэкономия – не такая уж это сложность».

А рыбы между тем продолжали свою игру. Они били прозрачными золотистыми плавниками, азартно изгибали сверкающие спинки. «Мне бы такую активность, – почему-то подумал Олег, и тут же укорил себя: – Но ты не хочешь ничего. Ты пассивен, нерасторопен, инертен».

И опять настойчиво пробивается иная мысль: никого не слушай. Лучше пивка попить как следует. Звони Бегемоту и вперед!..

Но тут же остановил себя, вспомнив последнюю встречу с шинханом [4]. Беседуя с Олегом, он сказал, что на днях зайдет к нему на занятия. Как можно было забыть об этом. «А у твоего молоднячка, – рассуждал Олег, – как раз намечается зачет по аисту. Так что надо на ближайшей тренировке Торшина к ним поставить часика на два. И пусть крутят аиста до посинения. Шинхан должен убедиться, что в группе все железно…»

Дверь в комнату раскрылась и на пороге показалась бабушка – мать отца. Ее глаза в лучиках морщин смотрели ласково и настороженно.

– Ты меня звал?

– Да нет, Ба, – мотнул головой Олег, мельком поглядывая на картину с рыбками. «До чего дошел, – подумал о себе, – уже вслух разговариваю сам с собой». – Это я так…

– Ужинать будешь, борец?

– Нет, – вяло отмахнулся Олег, – спасибо. Пока ничего не разогревай.

«Ах, шинхан, шинхан, – снова терзала его какая-то смутная обида, – настоящий учитель должен регулярно вести тренировки со своими сэнсэями [5]. Иначе никакой рост невозможен и все это выродится в чистое предпринимательство с налетом спорта и восточной мистики. Почему тебя влечет расчет на моду и сопляков? Ведь не это главное. Искусство-это всегда рост и вдохновение. Не морочь хоть себе голову. Ты просто платный наставник, и отнюдь не художник. Ты только натаскиваешь их по азам, ничему толковому не учишь, да и сам не растешь…»

Резко зазвонил телефон. Вздрогнув от неожиданности, Олег сорвал трубку.

– Да?

– Олежка?

Это была она.

– Здравствуй, – выдохнул Олег. – Как дела?

– Лучше не бывает, – прощебетала она голоском птички. – Ты чего такой?

– Какой?

– Ну, какой-то квелый…

Олег промычал что-то непонятное.

– Что?

В трубке затрещало. Он посмотрел на наручные часы: половина пятого. Значит, заседание кафедры закончилось раньше.

– Что-что? – переспросила она, повысив голос. – Не слышно!

– Ничего. Как ты сегодня?

– По-всякому, – она сделала вид, будто не понимает, что он имеет в виду вечернюю встречу. – Ты мне звонил?

В ее голосе звенели изучающие нотки. А может быть, ему это показалось.

– Нет, – соврал он. – Не успел еще. А что?

– Да так… У нас тут кафедра заседала. Я думала, что если бы ты звонил, меня могли не подозвать.

Теперь ему казалось, что с того конца провода доносится оттепель успокоения.

«Мнительным, мнительным стал, – ругнул себя Олег, – мог ведь какой-нибудь приятель просто звонить или студент».

– Что ты делаешь сегодня вечером? – спросил он прямо.

– О-о, – обреченно протянула Маринка, – ты же помнишь, у меня сегодня еще три пары. Две лекции и семинар. И никак не прогуляешь.

– Хочешь, я приеду проводить тебя?

– Что это с тобой? – искренне удивилась она.

– Ты не забыла еще меня?

– Какая глупость.

– Ты меня еще любишь?

– Ну, конечно. Не задавай глупых вопросов, Олежка.

– Скажи, что любишь!

– Ты с ума сошел. У меня тут куча народу. И, кстати, телефон уже нужен. Так что ладно, Олежка, давай прощаться. Позвони мне завтра, хорошо? – не дожидаясь, пока он ответит, неожиданно для Олега сказала: – Ну пока, целую!

Олег отнял от уха трубку, издававшую звонкое «пи-пи-пи», задумчиво посмотрел на нее, как на экспонат зоологического музея. «Так-то, милый друг, – подумал он. – Марина тебя целует. По телефону».

От разговора остался неприятный, тяжелый осадок. Олег вдруг понял, что, сам того не сознавая, он рассчитывал вечером на Маринкино общество. Уж не у нее ли искал он успокоения?

Вечер предстоял долгий. Как бы лучше убить время? Не успел он подумать об этом, как раздался стук в дверь.

– Да, да, – крикнул Олег.

Ба была воспитана по-особому, она никогда не входила к нему без стука. Это вызывало восхищение всех без исключения друзей Олега.

– К тебе Слава пришел.

Выскочив в прихожую, он увидел Торшина, загораживавшего широкой спиной зеркало. На его шапке таяли снежинки, капельками падая на синюю «аляску».

– Ты почему не звонил? – поинтересовался Олег после рукопожатия. – Раздевайся.

– До тебя не дозвонишься, – отмахнулся тот. – Что ты собираешься делать?

Вместо ответа Олег качнул плечами.

– Слава, проходите, выпейте чаю.

– Спасибо, Валентина Павловна. Я на минуту. Слушай, – повернулся он к Олегу, – у меня тачка.

– Конторская?

– Ну не своя же?! Ты как, свободен?

– А то! – Олег почувствовал радостное возбуждение. – Только погоди, переоденусь.

– Давай. Я буду ждать внизу. – И Торшин скрылся за дверью.

3

А на дворе обильно валил снег. Да такими крупными пушистыми хлопьями, что казалось, будто под фонарями вытянулись белоснежные конусы. Деревья, провода, тротуары, автомобили и даже шапки пешеходов сразу покрылись снежными слоями. Мир преобразился, стал светлее.

Когда Олег выскочил из подъезда, Торшин с остервенением очищал от снега заднее стекло голубых «Жигулей» с эмблемой ДОСААФ на борту и значком «У» – учебная. Оба сели и почти одновременно хлопнули дверцами. После уличного морозца внутри автомашины казалось тепло. Щетки лобового стекла работали безостановочно, еле справляясь.

– Ну что, – Слава приоткрыл дверное стекло, – каковы наши планы?

Он повернул ключ в замке зажигания. Прогретый двигатель тут же отозвался тихим урчанием. Колеса несколько раз прокрутились на месте, прежде чем удалось тронуться.

– Будь осторожнее, – озабоченно пробормотал Олег. – Смотри, как скользко.

– Ничего-ничего, – Слава неторопливо вывернул на улицу.

Несмотря на малую скорость, машину ощутимо занесло на повороте.

– Что это Дед расщедрился? – спросил Олег.

– Да я пообещал, что скоро вернусь. Дед, правда, сказал, что за это я буду чистить карбюратор. А у меня для этого уже три штрафника в группе есть. Улеханов будет чистить. Он, стервец, на той неделе рукоятку коробки передач оторвал. Ему не то что карбюратор за это, всю тачку вылизывать надо, – Торшин закусил свой рыжий ус. – Ну, так что делать будем? У меня почти полный бак.

– Все равно. Поехали в Шереметьево кофе пить.

Торшин искоса посмотрел на Олега, затем снял свою мокрую шапку и, не глядя, кинул на заднее сиденье. Разлохматил слежавшиеся волосы.

– Давай отложим Шереметьево. Пусть гаишники сегодня отдохнут без меня. Мне совсем неохота выяснять потом отношения с Дедом.

Они вырулили на Большую Переяславскую и сразу оказались в гуще машин. Из-за снегопада движение было медленным. Колеса оставляли за собой борозды в нерасчищенном снегу. Лицо Торшина стало озабоченным, он часто и резко оглядывался по сторонам.

– Ты не волнуйся, – сказал Олег. – Если что, у меня тут свой тормоз.

Место рядом с водителем на этой учебной машине было оборудовано запасным тормозом для преподавателя.

– Сними ногу, – тотчас отозвался Славка, – и не балуй.