Алексей Макеев - Вам поручено умереть Страница 2

– Реакция на стресс бывает без слез даже у плаксивых людей, – возразил Гуров.

– Согласен, – кивнул Шалов, сворачивая к нужному дому. – А вот супруга меня поразила. Сами посмотрите на нее. Понимаете, Лев Иванович, я все время никак не мог избавиться от ощущения, что она смотрит на тело мужа, как на закономерный результат чего-то. Такие у нее усталые глаза, такое смирение с произошедшим, будто она все время чего-то подобного и ждала.

Гуров, прежде чем встречаться с близкими погибшего Курвихина, первым делом ознакомился с протоколами опознания тела родственниками и протоколами допроса следователем. Но такова работа сыщика: все нужно увидеть своими глазами, услышать своими ушами, составить свое собственное впечатление, даже если ты и работаешь по этому делу по заданию следователя. Он главный, он ведет расследование, а оперуполномоченный помогает ему при следственных мероприятиях, используя свои оперативные возможности и инструменты. Гуров был свободен от заданий следователя, что давало ему большие возможности работать самостоятельно, на свое усмотрение.

Шалов протянул руку к звонку возле входной двери, но, увидев, что она приоткрыта, толкнул ее, и они с Гуровым оказались в большой и очень уютной прихожей с полами из темного ламината и несколькими массивными настенными светильниками. Светильники были выполнены в стиле примерно XVIII века и выглядели почти бронзовыми.

– Здравствуйте! – Шалов прошел к арке, ведущей в гостиную, где появилась высокая женщина, зябко кутавшаяся в большую шаль. – Это я звонил вам снизу. А это – полковник Гуров, Лев Иванович. Алла Васильевна, мы хотели с вами поговорить.

– Я понимаю, – бесцветным голосом ответила женщина и посторонилась, приглашая гостей войти.

Жена Курвихина смотрела на полицейских, но, кажется, не видела их. Тем не менее Гуров решил пока не приглядываться к ней пристально, чтобы не напугать, не насторожить или вселить в нее неподходящие мысли. Он по опыту знал, что женщины в таком вот состоянии очень мнительны. И одно неосторожное слово или взгляд могут лишить тебя ее доверия, а то и просто настроить враждебно. Неадекватность поведения и психологии женщины в минуты горя можно сравнить лишь с неадекватностью беременной. И там, и здесь организм и психика находятся в состоянии жесточайшего стресса.

Гостиная была большая. Слева дверь, ведущая в кухню, большой плоский аквариум, потом еще одна дверь, наверное, в спальню. Справа пол поднимался пандусом и уходил к окнам во всю стену, за которыми виднелась огромная лоджия. Темная отделка стен и бесшовный натяжной потолок создавали какое-то давящее ощущение. Или это просто казалось так из-за Курвихиной?

– Проходите. – Женщина показала рукой на большой диван, стоявший у окна, медленно подошла и уселась в кресло напротив.

А ведь она еще молодая, подумал Гуров, лет сорок, наверное. Ноги красивые, фигурка приличная, не располневшая в талии. Шея точеная, и волосы совсем… впрочем, волосы можно и покрасить. А вот лицо у Аллы Васильевны старое. Серое, скорбные морщины вдоль рта и у глаз и взгляд потухший. Вот она повернула голову к окну и уставилась на крыши соседних домов. О чем думает? Если включить воображение, то, скорее всего, о полете. Разбежалась бы и полетела… Да, тут и до суицида недалеко.

– Алла Васильевна, – кашлянув, чтобы привлечь к себе внимание, заговорил Лев, – мы с майором Шаловым будем заниматься делом о гибели вашего мужа. Скажите, он в тот вечер говорил, куда собирается ехать?

– Нас уже спрашивали… Сказал, что ненадолго по делу.

– Он что-то захватил из дома? У него было что-то в руках?

– Ключи от машины… Н-нет, больше ничего не было.

– А часто ваш муж вот так поздним вечером куда-то уезжал из дома?

Курвихина напряглась, стиснула пальцами подол халата, но выражение лица не изменилось. Только голос чуть дрогнул, когда она наконец ответила после небольшой паузы:

– Иногда. Чаще он приезжал домой очень поздно, и я не знаю…

– Алла Васильевна, а вы не догадываетесь, что это за дело, из-за которого ему пришлось уехать, и с кем он собирался встречаться?..

– На что это вы намекаете? – вдруг выпалила Курвихина, и из ее глаз хлынули слезы. Дрожащими руками она принялась запахивать халат на коленях, как будто рядом было что-то брезгливо-неопрятное. – Я не знаю… Не знаю!

Ну, ясно, с жалостью глядя на женщину, подумал Гуров. Она бы раньше расплакалась или все время вела бы себя ровно, будь все просто в их семье. А тут явно далеко не просто. Он ведь ей изменял, и она об этом знала или догадывалась. Женщину обмануть сложно, особенно если она сидит целыми днями дома одна.

Хлопнула входная дверь, в прихожей громко застучали по полу каблучки, и в гостиной появилась девушка лет двадцати пяти или чуть старше. Гуров сразу отметил, что в ее одежде слишком многовато подростковых элементов или, по крайней мере, такого, что носят девушки в шестнадцать-восемнадцать лет. И эти волосенки торчком, и пирсинг в ноздре, глаза накрашены слишком сильно, как-то нарочито. А ведь и фигурка, и черты лица, все в ней было симпатично и без этих нелепых ухищрений.

А ведь это какая-то инфантильная форма протеста, или же она просто отстает в развитии, засиделась в подростковом возрасте по причине достатка в семье и возможности ничем не заниматься, кроме получения удовольствий. С такой категорией молодежи Гуров был хорошо знаком по специфике своей работы.

– Эй, что здесь? – решительно подойдя к Курвихиной, спросила девушка. – Вы кто такие? Опять следователи?

– Мы из уголовного розыска, – ответил Гуров. – А вы, видимо, дочь…

– Нет, я сын! – язвительно выпалила она. – А то по мне не видно!

– Видно, – вмешался Шалов. – Видно, что вы агрессивно настроены и пытаетесь грубить. А мы, между прочим, занимаемся розыском преступников, которые…

Гуров незаметно толкнул майора рукой в бок, но было поздно. Девушка разошлась, почувствовав давление и нравоучительный тон. Точно, инфантильность!

– А вы их здесь ищете? – выпустила все шипы девушка. – В нашем доме, да? Или вам надо по улицам бегать?

– Полина! – Гуров вспомнил имя дочери Курвихина, фигурировавшей в списке членов семьи. – Беготней по улицам делу не поможешь. Розыск ведется совсем не так, как вам в кино показывают…

Говорить Лев старался спокойным тоном, даже немного меланхолично. Он по опыту знал, что только упорное спокойствие часто нормализует обстановку во время острых бесед. Правда, есть такие категории людей, которые воспринимают спокойствие собеседника как его слабость и от этого только активнее кидаются в перепалки и оскорбления. Что-то ему подсказывало, что Полина была внутри не совсем такой, как старалась выглядеть.

– Делу поможет только информация, Полина, – продолжал Гуров, – а мы ведь о вашей семье и о вашем отце ничего не знаем. Вот и приходится сначала собрать информацию о вас, а потом о тех людях, которые вас окружают, с кем вы общаетесь, с кем работал ваш отец. Мы должны понять, кто и почему его убил. Почему это вообще произошло именно в том месте и в то время. А причин, если подумать, может быть очень много. Увы, не беготней раскрываются преступления, а головой. Мы вот с майором были бы только рады, если дело раскрыть можно было только ногами. Занимайся по утрам физкультурой, вот и вся профессиональная подготовка.

Было видно, что злость в глазах Полины сменилась какой-то досадой. Скорее всего, досадой на себя. Потом она устало прижалась щекой к голове матери, стараясь прекратить ее рыдания. Теперь лучше Аллу Васильевну оставить в покое и поговорить с дочерью. Такие беседы с близкими родственниками сразу после трагедии обычно мало что дают, да и для них это дополнительный стресс. Обычно, но иногда это возможность раскрыть преступление «по горячим следам». И хочешь не хочешь, сыщик, а ты обязан эту возможность использовать, даже если тебе этих людей жалко и ты не хочешь доставлять им дополнительной боли.

– Полина, – поднявшись с дивана и подходя к окну, спросил Гуров, – а вы знаете что-нибудь о том, куда и зачем ваш отец поехал вчера в такое время?

– Нет, – уже спокойно ответила девушка. – Дела какие-нибудь. У них круглые сутки работа. Кто помоложе, те хоть иногда пытаются отдыхать, а как за сорок перевалило, то все… Трудоголики!

Полина отвела мать в спальню, откуда пахнуло корвалолом, потом вернулась, порылась в сумочке в поисках сигарет, и они вышли на большую лоджию, где она рассказала о бизнесе своего отца. Оказывается, Курвихин был владельцем одного из женских глянцевых журналов, который Гуров хорошо знал. Был у него еще новостной интернет-портал. Серьезно он работал и в области рекламного бизнеса.

Пришлось прямо спрашивать и о том, а были ли у Курвихина увлечения на стороне, имел ли он любовницу? Ведь очень часто в преступлениях такого рода действует простой и древний принцип: cherchez la femme. Интересно, думал Гуров, многие люди даже не догадываются, откуда взялось это выражение. Как-то он специально спрашивал в артистических кругах, и ему отвечали с уверенностью, приписывая его древним драматургам, философам, писателям. А ведь оно возникло на рубеже XVIII и XIX веков, дословно переводится как «ищите женщину» и принадлежит простому французскому офицеру полиции Габриэлю де Санте. Это была своего рода методическая помощь в следственном деле, совет опытного следователя. Де Санте уверял, что во всех сложных случаях в основе преступления сопутствующим обстоятельством служит именно женщина, особенно если мужчина ведет себя необычно или мотивация его поступков неясна. Иными словами, преступление совершено или из-за женщины, или ради женщины, или для женщины.