Анна Ольховская - Эти глаза напротив Страница 2

– То мы наконец дождались. Начало положено.

Часть 1

Глава 1

Дверь тихонько скрипнула, и я молниеносно затолкала зеркальце под подушку. Стекляшка что-то попыталась возмущенно пискнуть насчет бесцеремонного обращения, но я возмущение со спокойной совестью отправила в игнор.

Потому что нефиг хозяйку расстраивать той похабенью, что отразилась в серебристой поверхности! Что это за деформированное рыльце? А эти переливы цвета от блекло-желтого до голубоватого на все еще припухшей половине лица?! А щелка вместо глаза?!!

Я ведь вовсе не требовала подтверждения, что я на свете всех милее, всех румяней и белее. Вполне достаточно было трансляции прежней Варвары Ярцевой – девицы двадцати девяти лет от роду, обладательницы ничем не примечательной (пока не накрашусь) внешности.

Ну да, черты лица у меня правильные, глаза тоже не самые маленькие, и коса имеется почти до пояса, в руку толщиной.

Вот только волосы, брови, ресницы у мадмуазель Ярцевой светленькие, глазки – серенькие, цвет кожи – белесенький. Нет, ну когда я подставляю свою тушку солнцу, цвет кожи приобретает более приятный оттенок, но обычно я – моль.

Так меня назвал когда-то в школе Олег Свистунов, моя первая любовь, а заодно – первый парень на нашей школьной деревне. Кода я рискнула пригласить его на белый танец.

Тогда надо мной всласть поглумились и Олег, и остальные одноклассники. А я едва не натворила глупостей, пытаясь расстаться с жизнью. Правда, вовремя передумала, мозги, пусть и рудиментарные тогда, все же имелись.

Тогда же мамусик научила меня пользоваться косметикой, и я поняла, что на самом деле я – красавица. И осознания этого мне было вполне достаточно, чтобы забить на всяческие ухищрения в виде туши, теней и прочих охотничьих средств, и утверждаться как личность не за счет внешности, а за счет интеллекта и душевных качеств.

В принципе получилось. Я получила диплом психолога (красненький, между прочим), устроилась на хорошую работу, через пять лет накопила достаточно денег, чтобы открыть свой кабинет психологической помощи, ездила на собственном авто и считала свою жизнь устроенной.

Пока однажды не взыграло во мне бабство, и не решила я всем показать, что могу быть красоткой и вообще – владычицей морскою. Показала.

И ровно через неделю осталась без работы, без денег, без машины (см. роман Анны Ольховской «Давай не поженимся!»).

И именно тогда в разбитое корыто, возле которого думала свою думу и кручинила свою кручинушку Варвара Ярцева, свалилось более чем щедрое предложение от Мартина Пименова, одного из самых известных на Руси олигархов, постоянного обитателя списка журнала «Форбс».

Этого умного, жесткого, волевого человека, а по совместительству – самого известного холостяка на брачном рынке едва не затащила в брачные сети общемосковская давалка Альбина Кругликова. Вернее, ее папашка, Степан Петрович Кругликов, тоже не последний человек в тусовке буржуинов. Уж очень хотелось Степану Петровичу не просто выдать свою сексуально озабоченную кобылищу Алечку замуж, а пристроить с максимальной выгодой для бизнеса.

И господин Кругликов, обманом напоив Мартина почти до изумления, заключил с Пименовым практически беспроигрышное для Степана Петровича пари.

Мартин должен был в течение года предоставить на всеобщее обозрение настоящую, не поддельную – эксперты сидели наготове – фотографию призрака. Привидения. Мистера (или миссис) «Бу!».

И вляпавшийся по самые… гм… серьезно, в общем, господин Пименов решил нанять самого лучшего, самого известного в Москве (и не только) фотографа. Способного отправиться за интересным снимком хоть к черту на рога, хоть в жерло вулкана.

Насчет чертовых рогов неизвестно, а вот снимки из жерла вулкана в портфолио этого фотографа были.

А самого фотографа звали (и зовут до сих пор) Олегом Ярцевым.

Нет, не однофамилец. Брат. Мой. Родной.

Пусть и не по крови – Олежка сын папы Коли, а я – дочка мамы Ларисы. И поженились наши родители, когда я только-только родилась, а мой биологический папашка благополучно слинял, бросив беременную от него девушку.

И очень хорошо, что сбежал! Точно так же, как свинтила от «бесперспективного» мужа мать Олежки. Зато теперь у нас с ним – самые лучшие в мире родители!

А у меня – самый лучший в мире брат. Который, кстати, когда-то слегка подкорректировал внешность своего тезки Свистунова так, что тот недели две мрачно смотрел на мир из щелочек подбитых глаз.

Правда, мой самый лучший в мире брат заодно являл собой и классический пример разгильдяя и оболтуса. Получив очередной бешеный гонорар за добытый с риском для жизни снимок, Олежка тут же проматывал его на такую же очередную длинноногую блондинку с перекачанными силиконом губами-грудями-ягодицами.

Ну что поделаешь, если вкусы моего братца были столь однообразными! А ведь он мог выбрать себе что-то поприличнее и поумнее, поскольку Олежке вовсе не надо было прибегать к боевой раскраске, чтобы явить миру свою красоту.

Наш парень и так удался – высокий, стройный, со смугловатой кожей, большими карими глазами и густой шевелюрой – смотри и падай!

И падали, можно сказать – сыпались, как переспелые груши, девицы и дамы постарше. Чем наш обалдуй с энтузиазмом пользовался, спуская свои бешеные гонорары.

В общем, господин Пименов, наведя справки о стрингере-спасителе, справедливо опасался кобелиного срыва моего братца. И решил нанять заодно и меня, в качестве няньки-надсмотрщицы.

Тогда я и познакомилась с Мартином…

И поняла, что пропала. С первого взгляда. С первого слова, произнесенного низким, бархатным голосом.

Влюбилась, как девчонка. Как дура. Как…

Влюбилась, в общем. С вероятностью ответного чувства, стремящейся к минус бесконечности.

И даже не потому, что Мартин знал меня в бесцветном образе моли.

Мартин Пименов в принципе не был способен на нормальные человеческие чувства и эмоции. Они вымерзли в его душе очень давно, в тот день, когда его пьяный отец зарезал мать, причем в день рождения Мартина. А самого Мартина и его брата с сестрами отправили в детский дом.

Где сложно вырасти нежным, добрым и доверчивым.

Правда, циничной скотиной Мартин тоже не стал. Понятия о честности, порядочности, верности у него имелись. Эдакий внутренний стальной стержень.

Но в целом господин Пименов был больше похож на биоробота, чем на человека.

Поначалу.

А потом оказалось, что не такой уж он и биоробот. И даже подружился с Олежкой, хотя до сих пор друзей у Мартина не было.

Сближение произошло после того, как мы с братом чуть не погибли, выполняя поручение Пименова. Фотографию призрака мы так и не добыли, но от свадьбы с Альбиной Кругликовой Мартина уберегли.

И он не только более чем щедро заплатил, но и за свой счет обеспечил нам лечение и уход в лучших клиниках Швейцарии и Москвы.

Тогда-то Олежка с Мартином и подружились. Ну и я стала тоже кем-то вроде сестренки.

Которой я вовсе не хотела быть!

На полученные от Мартина деньги мы построили дом в сорока километрах от Москвы, куда перевезли родителей и куда на лето с удовольствием переселилась и я.

Не зная о том, что в окрестностях нашей деревни Низовки вот уже на протяжении нескольких лет пропадают девушки. Местные шептались, что их крадет Змей Горыныч, но кто же будет обращать внимание на эти бредни!

Мы и не обращали. Пока лично не столкнулись со Змеем (см. роман Анны Ольховской «Драконовское наслаждение»).

Вернее, с двумя Змеями – один был похож внешне, второй – внутренне. Красавчик Сигизмунд Кульчицкий, сын Венцеслава Кульчицкого, владельца расположенного неподалеку от Низовки поместья (именно поместья, у него даже крепостные были!), оказался настоящим психом, похищавшим и издевавшимся над девушками. Замучив их до смерти, душка Гизмо (так его звали в светской тусовке) находил следующую жертву.

Воспользовавшись местными байками про Змея Горыныча, Гизмо похищал девушек в специальном костюме, надев который, становился похожим на Змея.

Пока не столкнулся с тем, кто и стал источником слухов и баек.

Настоящим сыном Кульчицкого.

Когда-то в один день в одном доме появились на свет два мальчика: сын владельца поместья и сын нанятой кормилицы Марфы Лобовой.

Только Магдалена, жена Кульчицкого, родила жуткого уродца, полностью покрытого чешуей, а Марфа – крепкого красивого мальчишку.

И врач, принимавший роды у Магдалены, поменял младенцев с ведома самой Магдалены – женщина жутко боялась предъявить урода своему помешанному на чистоте крови мужу.

Уродца отдали Марфе, велев придушить его – все равно такие долго не живут.

Но Марфа пожалела несчастного малыша, отнесла его в теплую пещерку, где бил горячий ключ, и с помощью той целебной водицы и травяных отваров выходила мальчика, названного ею Павлушкой.

Павел вырос очень умным, очень порядочным, очень честным. Полной противоположностью Гизмо.