Мария Спасская - Кукла крымского мага Страница 2

Утро застало меня за решением проблемы Кекса. Кота следовало пристроить на время моего отсутствия так, чтобы животное не лишилось от горя рассудка и голоса, заодно не сведя с ума добрую душу, откликнувшуюся на мою нижайшую просьбу за ним присмотреть.

Соседка тетя Нина подходила на роль кошачьей кормилицы как нельзя лучше, и, сунув Кекса в переноску, я прихватила миски и пакет с едой и отправилась в квартиру напротив бить челом. Отзывчивая старушка не отказала, согласившись приютить усатого страдальца. Провожаемая полными упрека кошачьими глазами, я двинулась в редакцию газеты «Городок», в которой работаю, и написала заявление об отпуске за свой счет.

— Жень, что случилось? — пристально взглянула на меня Людмила Викторовна, прочитав положенную перед ней бумагу.

— У меня скончался отец.

Я склонила голову и искоса посмотрела на начальницу.

— Андрей? — оторопела та.

Она говорила об отчиме. Андрей возглавляет полицию Лесного городка, и весть о его смерти, несомненно, стала бы достоянием общественности в считаные минуты, и уж тем более не обошла бы стороной главного редактора центральной городской газеты.

— Скончался мой родной отец, — пояснила я. — Он жил в Петербурге.

Лицо главы «Городка» выразило невероятное облегчение.

— Бедная девочка, — жалостливо проговорила начальница, поглаживая меня по руке. — Недавно погибла мама, теперь вот отец…

Мама умерла этой зимой. Эта история до сих пор не дает мне покоя, и говорить об этом я пока не могу, но, обещаю, как только боль утихнет, я обязательно расскажу, как это произошло [1]. И вообще, зря Людмила Викторовна со мною так. Жалеть меня нельзя категорически, а то я тоже начинаю себя жалеть. Я отвела глаза, стараясь, чтобы навернувшиеся слезы не вылились наружу.

— Ты хоть его знала?

— Нет, даже не видела. Думаю — может, не ехать?

Но Людмила Викторовна убежденно хлопнула ладонью по столу.

— Ну, нет, Жень! Нужно ехать! Ты, главное, не волнуйся и не торопись. И сразу выясни, как обстоят дела с наследством. А то знаешь, какие все сейчас умные! Так и норовят обмануть! Надо держать ухо востро. Можешь оставаться в Питере, сколько понадобится. И не беспокойся, твой материал сдаст в номер Галина. По-быстренькому введи ее в курс дела и можешь идти.

До обеда я передавала Галке недописанные статьи, затем вернулась домой, перекусила, побросала в сумку самое необходимое и выдвинулась в сторону Москвы.

Поезд «Красная стрела» отправлялся с Ленинградского вокзала без пяти двенадцать ночи, но я приехала на Комсомольскую площадь за сорок минут до отхода поезда. Запарковалась на платной стоянке и пошла бродить по площади Трех вокзалов. Я высматривала работающие книжные магазины. Хотелось купить в дорогу почитать что-нибудь из Грефов, чтобы понять, про кого писал отец. Заметив вывеску «Книги», я устремилась к расцвеченной яркими обложками витрине неподалеку от «Макдоналдса». Пересекла площадь, потянула на себя дверь и, звякнув колокольчиком над входом, оказалась в небольшом помещении круглосуточного магазина, от пола до потолка забитого всевозможной печатной продукцией. Огляделась по сторонам и принялась изучать выставленный на прилавке товар. Розовые обложки с томными красотками привлекали внимание к любовным романам, гоблины и тролли украшали издания в жанре фэнтези, но большая часть прилавка была отведена под интригующе оформленные детективы. Рядом со мной негромко переговаривались парень и девушка, так же, как и я, выбирающие, что бы почитать в дороге.

— Что тут думать, Грефов надо брать, — настойчиво убеждал парень.

— Да я в принципе не против, — соглашалась девушка. — Мне тоже нравятся их книги.

Молодые люди выбрали несколько новинок, и продавщица повернулась ко мне.

— Дайте, пожалуйста, и мне Грефов, — попросила я.

Женщина сделала широкий жест в сторону правой части прилавка, плотно заложенной книгами близнецов, и радушно предложила:

— Выбирайте.

— А вы что посоветуете?

— Любую книгу берите, не пожалеете, — уверенно заявила сотрудница магазина. — Лично мне очень нравится «Зимний сон Ульяны».

— Вот ее и давайте, — решилась я.

Обзаведясь книгой, я вышла на воздух и отправилась на вокзал. Минут через пять выслушала объявление о прибытии фирменного поезда «Красная стрела» на первый путь и неторопливо двинулась на посадку.

Продавщица не обманула, книга действительно оказалась хорошей. Поезд замедлил ход, приближаясь к Московскому вокзалу, и постепенно остановился. Возникший неизвестно откуда молодой проводник в синем кителе деликатно кашлянул и проговорил:

— Девушка, приехали.

— Простите, что? — вскинула я глаза, с трудом отрываясь от увлекательной развязки.

— Я говорю, приехали.

Он взглянул на книжку в моей руке и расплылся в понимающей улыбке:

— А! Ну, ясно! Я тоже люблю детективы Грефов. Затягивает, правда?

Еще бы не затягивало! Я и не заметила, как прочитала почти все, страшно жалея, что не сразу принялась за книгу, а половину ночи проспала. Быстренько заглянула на последнюю страницу, выясняя финал, ибо уйти, не узнав, в чем там дело, было выше моих сил. Поднялась с кресла и покинула опустевший вагон. Петербург меня встретил весенней сыростью. Хотя май в этом году выдался на редкость теплым, почти летним, ночные заморозки никто не отменял. Клочья тумана, похожие на молочный кисель, лежали на домах и деревьях, делая незнакомый мне город загадочным и смутным, как карандашный набросок импрессиониста. Ежась от утренней прохлады, я подняла воротник куртки, поправила на плече ремень дорожной сумки и направилась к стоянке такси. Скучающий водитель выбрался из-за руля, доброжелательно распахнул дверцу и помог мне усесться в салон недорогой иномарки.

— Куда едем? — жизнерадостно осведомился он.

— Улица Луталова, — откликнулась я. И уточнила: — Знаете?

— Само собой, — кивнул оптимистичный таксист. — От силы минут пятнадцать в пути, если не встанем в пробку.

Я взглянула на часы и подумала, что время до похорон у меня еще есть. Сейчас приеду, познакомлюсь с соседом Викентием Сириным, попью с ним чаю, брошу вещи в комнате отца, приму душ и отправлюсь на кладбище. Пока мы ехали, мне вдруг стало тоскливо оттого, что с отцом я встречусь только на его похоронах, и мы так и не пообщаемся с ним. Я никогда не узнаю, как отец смеется, какие любит фильмы, какую предпочитает слушать музыку, что делает в свободное время и смотрит ли футбол. И как от него пахнет, я тоже не узнаю. На кладбище будет уже не он, а бездушная оболочка, лишь по недоразумению все еще называемая Максимом Мерцаловым. Не отрываясь, я смотрела в окно, а мимо проносились широкие проспекты, одетые в гранит каналы и выгнувшиеся дугой мосты, фасады роскошных домов и люди, торопливо спешащие по своим делам. Я разглядывала незнакомый город и думала, что вот по этим самым улицам ходил мой отец, который никогда мной не интересовался. Не любил, не знал и не помнил обо мне. Впрочем, так же, как и я ничего о нем, по большому счету, не знаю. И по иронии судьбы я в первый раз увижу его в гробу. В первый и в последний раз. Как-то странно. Странно и нелепо. А мне его всегда так не хватало! В детстве я часто фантазировала, что в один прекрасный день у дверей нашего дома будет стоять мужчина с хромированным мотоциклом. На голове его будет красный шлем, и лица не разобрать. Я буду проходить мимо, а он меня окликнет и скажет: «Женька, привет! Я твой отец. Этот мотоцикл я купил специально для тебя. Хочешь со мной жить?» Не раздумывая ни секунды, я соглашалась, садилась позади отца на скрипучее сиденье, пахнущее новой кожей, обнимала его за мощные плечи, и мы уносились вдаль. После таких фантазий я подолгу испытывала чувство вины перед мамой, но ничего не могла с собой поделать и снова и снова прокручивала в голове кадры скорой встречи с отцом. Но в то же время неизменно повторяющийся сценарий придавал мне сил. Когда Марьяна принималась на меня кричать из-за очередного пустяка, я злорадно думала: «Ничего, ничего, вот скоро уеду от тебя, буду жить с папой, а ты так и будешь злиться и орать!» Но он все не приезжал, и я вспоминала о человеке в шлеме, стоящем с мотоциклом у дверей нашего дома, все реже и реже, пока и вовсе не перестала о нем думать. Дорога теперь вилась по старым питерским улочкам, мимо облупленных невысоких домов с облетевшей штукатуркой. Машина сбавила ход, свернула за угол улицы Бармалеева, немного проехала по Луталова и затормозила у забора.

— Доставил, как заказывали, — оповестил меня шофер, блеснув черными глазами.

Расплатившись, я вышла из машины и остановилась рядом с калиткой, рассматривая высящийся за забором двухэтажный дом дореволюционной постройки. Правое крыло занимала медицинская клиника «Med Union», и эта часть дома выглядела просто замечательно. Она носила следы недавнего ремонта и имела отдельный вход под кованым козырьком и с мраморными ступеньками. Оставшаяся часть дома была в потрескавшейся штукатурке, и два других парадных смотрелись куда менее презентабельно, хотя тот подъезд, что был с краю, казался посвежее. Сверившись с записанным на сахарной картонке адресом, я вошла в затрапезную дверь, находившуюся в середине дома. В парадном пахло кошками и мокрой ветошью, хотя и прослеживались следы былой роскоши. Щербатая мозаика на полу и отбитая лепнина, вившаяся на высоченном потолке, не оставляли сомнений в благородном происхождении постройки. Под лестницей располагалась низенькая дверка, обитая дерматином и запертая на висячий замок. Единственная квартира на первом этаже была заложена кирпичом. Миновав кирпичную кладку, по широкой лестнице я поднялась на второй этаж. Повидавшие тысячи ног гранитные ступени были протерты до глубоких ям, литые перила, покрытые патиной, венчали отполированные тысячами рук дубовые поручни. На втором этаже предо мной открылась просторная лестничная площадка с высокими полукруглыми окнами, темными от уличной грязи, сквозь которые с трудом проникал дневной свет. И в тусклых лучах утреннего солнца с особой отчетливостью проступала ободранная на стенах парадного синяя краска. Квартира отца находилась слева, и я, приблизившись к высоченной двустворчатой двери, обитой стеганой клеенкой, нажала на звонок, под которым белел коротенький список из двух фамилий жильцов. Сирину В.П. нужно было звонить один раз, а Мерцалову М.Л. полагалось звонить дважды. Я нажала на звонок и стала ждать. Но сколько я ни давила пальцем на выпуклую кнопку на дверном косяке, все было напрасно. Прерываясь, чтобы прислушаться к тишине за дверью, я звонила снова и снова. Через десять минут безуспешных попыток попасть в квартиру я перешла к ударам кулаком в дверь, страшно жалея, что не попросила у Викентия номер его мобильника. Стучала я до тех пор, пока дверь соседней квартиры не приоткрылась и из нее не выглянула моложавая дама без возраста. Ее дверь была не чета отцовской. Богатая, добротная, на века сработанная умелыми итальянскими мастерами. И обитательница квартиры была ей под стать. Высокая румяная блондинка со следами умелой пластики на лице стояла передо мной в кроссовках, спортивном топике и ярких трикотажных брючках, обтягивающих полноватую фигуру. На плечах алело перекинутое через шею фирменное полотенце, какие выдают в элитных тренажерных залах. В приоткрытую дверь я краем глаза успела заметить белоснежный коридор и угол гостиной с велотренажером.