Анна Михалева - Одна минута славы Страница 2

«Прямо как психиатр пациентке!» — подумала Алена и совершенно не к месту улыбнулась, затем, поймав на себе осуждающий взгляд оперативника, нахмурилась и резко оттолкнула от себя Терещенко.

— А почему вы не позвоните ее родным? — Собственный голос показался ей хриплым и грубоватым.

— Посмотрите вокруг, — мягко повторил следователь. — А потом мы вместе с вами вспомним телефоны родственников.

— Ах да… — обреченно вздохнула Алена. Они же ничего ни о Ляльке, ни о ее родных не знают.

Она пошарила взглядом по кучам книг и тряпок, нагроможденных в Лялькиной гостиной.

— Это… — в растерянности развела она руками.

— Тут все так, как мы застали, — пояснил Терещенко, видимо, решив не отходить от нее ни на минуту.

— Ну, я не знаю, — растерянно произнесла она и вздрогнула — на кресле, которое раньше стояло у стены, а теперь посреди комнаты, виднелись растекшиеся пятна крови. — Господи! — прошептала она, чувствуя, что ее снова начинает трясти.

— Хорошо, давайте пройдем на кухню, — сдался следователь. — Вы часто с ней общались? — Его голос звучал успокаивающе, действительно как у психиатра.

Алена оглядела небольшую кухню, словно отыскивая ответ. Терещенко усадил ее на табурет, сам сел напротив и, достав блокнот, положил его на стол.

Наконец Алена кивнула. О чем рассказывать? О том, как они отбивали друг у друга Сережку из соседнего дома, когда им по двенадцать было, а потом разом на него плюнули и увлеклись Юрой Шатуновым из группы «Ласковый май», впрочем, уже порознь и ненадолго. Или о том, как она Ляльку успокаивала, когда у нее начались проблемы с мужем… Или вообще о том, что с ней произошло в последнюю неделю по вине этой чертовой рекламы? Вернее, по вине собственной, Лялькиной, дури, которая и кинула ее на заработки легких денег.

— У нее должны быть деньги! — неожиданно выпалила Алена. — Много.

— Где она их хранила?

— Не знаю, — она пожала плечами. — Только точно не в банке, в банк она не понесла. Ну, сейчас многие считают, что не стоит, и все такое. Она в долларах хранила. Только — где?

— В своей квартире? — Терещенко записал что-то в блокноте. — Сумму можете назвать?

— Порядка трех тысяч… долларов.

— Может быть, она что-нибудь купила?

— Нет. Они машину собирались купить. Вернее, Лялька собиралась. Ради этого она и снялась в рекламном ролике. А потом такое началось!

— Что началось? — не понял Терещенко.

— Что началось?! — возмущенно переспросила Алена, будто бы следователь имел прямое отношение к свалившимся на глупую Лялькину голову бедам. — Да кошмар начался! Выйдите на лестничную площадку, посмотрите — все стены исписаны! И еще ей прокладки на дверь наклеивали. Такая мерзость! Да и вообще проходу не давали. От нее и муж ушел, и с работы выгнали, словом… Она даже с собой покончить хотела. — Последней фразы Алена испугалась. Не надо было говорить об этом следователю. Он не так все поймет. И порочит это как-то Ляльку. Да и не хотела она говорить про ее истерику, случившуюся три дня назад, — нервы сдали. А кто бы выдержал в такой ситуации!

— Давайте-ка все по порядку, — пришел на помощь следователь. — Что за реклама, что за кошмар, что за деньги?

— Все началось из-за Генки — Лялькиного мужа, теперь уже бывшего мужа. Он вчера от нее ушел.

— Ну… — протянул Терещенко — Это еще не ушел…

Тут он осекся и изобразил повышенную заинтересованность прерванным монологом. Возвращаться Генке было уже не к кому. Алена подавила в себе сильное желание разрыдаться. До нее наконец начало доходить, что убийство произошло в Лялькиной квартире, что убита именно Лялька, и это ужасно. Все-таки она взяла себя в руки и мужественно продолжила:

— Генка целый год зудел, что мужик без машины — не мужик, ну и все в том же духе, о чем обычно зудят мужики, у которых нет машины. Денег на машину у них не было. Лялька работала учительницей. Хоть и в лицее — зарплата все равно — так, ерунда, а не зарплата. Генка вообще врач. В общем — труба.

А два месяца назад она где-то вычитала объявление, что проводится конкурс девушек для съемок в рекламном ролике. Больше всего ее заинтересовало то, что приглашали не моделей, а простых смертных. Она и пошла. Ну вы видели, Лялька симпатичная, даже красивая, — словом, ее отобрали и предложили сняться в рекламе прокладок «Тендер». Она как сумму в договоре увидала, так и согласилась, никого не спросила. И все было замечательно: она снялась, Генка руки потирал, что баранку скоро крутить начнет, — словом, семейная идиллия. А неделю назад начался кошмар. Я включаю телевизор, а там сидит Лялька и рассказывает об этой ерунде, ну как хороши эти «Тендер». Я посмеялась, конечно. Еще подумала, как здорово, что она так легко деньги заработала. Только для Ляльки это не легко оказалось.

Скоро все узнали, что она рекламировала «Тендер», стали дразнить, потом издеваться. Одни спрашивали, как там ей, сухо ли? Другие — прямо в глаза выговаривали, мол, бесстыдница. Мальчишки во дворе прокладки эти краской заливали и на дверь наклеивали. С работы ее попросили. В общем, ужас что творилось. А рекламу, как назло, ну куда ни попадя совали — и в новости, и в сериалы…

Лялька терпела, старалась пореже из дома выходить. Она даже подстриглась, перекрасилась, одежду сменила. А тут еще и Генку стали канать — и во дворе, и на работе. Почему-то всем сразу стало известно, что его жена так низко пала. Как выяснили — не знаю. Особенно на работе, ведь там Ляльку вообще никто в глаза не видел. Вот Генка и сломался — сказал: гори огнем машина и ты вместе с ней, и ушел. Во всяком случае, я думаю, сказал он что-то типа этого, потому что ругались они вчера страшно, чуть ли не весь день.

— Так… — Терещенко снова записал в свой блокнот. — А деньги?

— А деньги ей выплатили, когда ролик в эфир пошел, то есть прямо в начале недели. Но тут уж не до денег стало.

— И все-таки постарайтесь вспомнить, может, у вашей соседки был сейф или шкатулка, куда она могла деньги спрятать?

— Да что же я могу вспомнить, если я не знаю. Мы с ней это не обсуждали, мы больше о душе. Впрочем, у Харитоновых лишних денег никогда не было. Наверное, и сейфов тоже.

— Ну хорошо, — Терещенко демонстративно закрыл блокнот, — постарайтесь отдохнуть, а днем подумайте еще, ладно? Может, мелочи какие-то вспомните, может, она как-то необычно себя вела в последнее время…

— Да уж куда необычнее, — проворчала Алена и поднялась. Отдохнуть! Ей бы с ума до утра не сойти, и то победа.

— Где мужа ее найти, знаете?

— В Склифе, то есть в институте Склифосовского. Где он сейчас ночует — не знаю. Он хирург. Геннадий Харитонов. А родители Лялькины в Перово переехали. Телефон я тоже не могу сказать. Ну, Генка скажет.

— Вы все-таки подумайте завтра, — напутствовал ее Терещенко, провожая к выходу. — Может, какие-то подозрительные знакомые у нее появились в последнее время, или что-то еще насторожило. Тогда не обратили внимания, но сейчас это выглядит странно, учитывая обстоятельства.

— А вы уверены, что ее убили? — неожиданно спросила Алена. Вернее, она хотела спросить: «А вы уверены, что она мертва?», но вышло по-другому, хотя ответ все равно мог быть один — следователь развел руками и грустно констатировал:

— Вернее и быть не может.

Глава 3

— Мы познакомились случайно, — вяло процедил Ивар Скрипка. — Я завалился в бар, хотел, как всегда, потусоваться, дернуть чего-нибудь, словом оттянуться…

«Боже ты мой!» — вяло подумала Алена, изо всех сил изображая милую заинтересованность на лице. Рука, держащая диктофон, совсем затекла, а положить его на стол невозможно — Ивар говорит тихо, музыка гремит вовсю, значит, запишется не голос, а фон. Однако собственная рука сейчас ее занимала меньше всего, в голове уже крутились фразы, которые заменят нелепое бормотание всеобщего эстрадного любимца, придав ему некую интеллектуальность, что в принципе преступно, потому что народ никогда не узнает, кому на самом деле поклоняется. Историю его судьбоносной встречи с известным продюсером Тихоном Буряном она знала назубок и задала ему вопрос, не имеющий к этой встрече никакого отношения. Но Ивар любил рассказывать именно этот эпизод своей жизни, может быть, потому, что о других рассказать был просто не в состоянии — слов не находилось, и Алена с тоской поняла, что придется выслушать байку до конца.

Из всех более-менее известных поп-кумиров нашей эстрады Ивар Скрипка был самым тупым и косноязычным, впрочем, и сладкоголосым назвать его трудно — голос у него как таковой, похоже, отсутствовал — скрип один с придыханием. Но то ли это самое придыхание, то ли физиономия, живо напоминавшая о существовании на другом конце света красивого парня Леонардо Ди Каприо, — но что-то вынесло его на эстрадный Парнас, прочно поселив в сердцах миллионов одержимых почитательниц.