Тамара Пилипцева - Лесная нимфа Страница 2

«Да, для одного утра стрессов многовато, Вера Тимуровна. Тихие, спокойные места с добрыми людьми. Занимательное начало отпуска!» – подумала она и ускорила шаг. Как ни подстегивал её страх и пережитые впечатления, но, поднявшись на возвышение, она застыла, поразившись открывшейся её взору красоте. Село из нескольких прямых улиц утопало в зелени. С трех сторон оно было окружено горами, такими же невысокими, по каким она только что прошла. И от этого казалось, что село находится в колыбели и по-матерински охраняется цепью гор.

По отблеску солнечных лучей она поняла, что слева расположилось озеро. Нежно-голубая вода озера приковывала взгляд. От него тянуло утренней прохладой. Вера вспомнила, что в их первый с мамой приезд она приходила со своими двоюродными сестрами Лидой и Надей сюда купаться. «Вот мы встретились вновь. Здравствуй, озеро! Я рада нашей встрече». Она распахнула руки в приветствии.

Солнце уже достаточно поднялось, ветра не было, и спокойная зеркальная гладь воды завораживала. Только начавшийся летний день еще не наполнился той гаммой звуков, которую создает пение птиц, жужжание насекомых, струи воды, шум проезжающих машин.

Из завороженного состояния её вывел родной голос:

– Верочка, ну где ты запропастилась? Я уже начала беспокоиться.

По тропинке поднималась женщина лет пятидесяти пяти с удивительно приятным лицом.

– Тётя, – нежно прошептала девушка. Последний раз они виделись год назад, на похоронах родителей Веры.

Они тепло обнялись.

– У тебя все нормально? – спросила Мария Николаевна, видя взволнованное лицо племянницы. Взгляд ее серых глаз был доброжелательным и открытым.

– Всё хорошо, двигалась быстро. Тетя, а как ты узнала, что я пойду с разъезда? – удивленно спросила Вера.

– Так автобус из райцентра уже пришел. Тебя не было. Вот я и решила пойти тебе навстречу.

– А я иду и красотами вашими любуюсь.

– Да, полюбоваться есть чем. – Она перехватила взгляд племянницы. – В Карелии более шестидесяти тысяч озер. У нас небольшое озеро, но посмотри, какое оно красивое. Более тридцати лет здесь живу и все восторгаюсь этой удивительной природой. – Мария Николаевна остановилась, давая возможной Вере полюбоваться озером. – В этом году лето как по заказу для отдыха измученных городских жителей. Тепло, вода в озере хорошо прогрелась. Жаль только лето у нас короткое.

– Тетя, а зимы здесь суровые?

– Что ты! Гораздо теплее, чем в твоей Москве.

– А я думала, если край северный, то и морозы трескучие.

– На моей памяти лет десять – двенадцать назад была очень холодная зима, морозы доходили до сорока градусов. А больше таких холодов и не помню. – Она вновь обняла племянницу. – Здорово, что ты приехала. Когда нет занятий в школе, день такой длинный. Скучно одной дома. – Мария Николаевна провела рукой по волосам племянницы, заглянула в глаза. – Иван уехал на три недели в пансионат, обещал периодически наведываться.

– А Лида с Надей приезжают?

– А как же. Лида с мужем живут в Финляндии. Я тебе говорила, что он финн. Обещали вот-вот приехать. А Надя часто приезжает. Она же в районном центре, Катаевске, работает. В институт не захотела поступать. После окончания Школы парикмахерского искусства в Санкт-Петербурге несколько лет работает парикмахером, – продолжала рассказывать Мария Николаевна, когда они спускались с пригорка. Тропинка в этом месте пошла под уклон.

– И ей это нравится? – удивленно спросила Вера.

– Не просто нравится! Она влюблена в свою работу. Убеждена, что это самая творческая работа на Земле и еще семи планетах Солнечной системы. По-видимому, это ее призвание! – Мария Николаевна радостно заулыбалась. – Она делает такие прически, что невесты со всего района едут к ней прихорашиваться перед свадьбой. А когда выпускной бал у школьников, она работает по двадцать часов. Кстати, она меня предупредила, чтобы мы сообщили ей о твоем приезде. Командирша наша, вся в отца.

– Я рада за Надю. Заниматься тем, что приносит удовольствие, классно.

– Ой, что я всё о нас, – спохватилась она и, посмотрев в глаза племяннице, проникновенно спросила: – Как ты Верочка? Тяжело без родителей?

Вера до глубины души была тронута ее материнским участием. На глазах у нее появились слезы.

– Иногда невыносимо, – тихо произнесла она. – С тех пор как они погибли, все в жизни воспринимается по-другому, все, что казалось незначительным, приобрело смысл, а то, что раньше казалось важным, оказалось пустышкой.

– У меня дня не бывает, чтобы не вспомнить Ирочку, наше детство. Она только на два года меня старше, а для меня таким авторитетом была. Я и в педагогический пошла по её стопам. Жалею, что редко встречались в последние годы. Теперь уже ничего не воротишь, – горестно вздохнула Мария Николаевна.

– Я первые месяцы без них вновь привыкала жить. Хорошо, что подруга убедила на работу в детский сад пойти. Среди детей о плохом не хочется думать.

– А почему в детский сад? Ты же училась на биологическом факультете педагогического института.

– Морально была не готова, а когда пришла в себя, учебный год уже начался. Вот вернусь домой, подыщу работу по специальности, – заверила Вера.

– Вот и правильно! – воскликнула Мария Николаевна. – Сейчас не встретишь семей, которые из поколения в поколение так были бы преданы профессии педагога. Твои бабушка и дедушка были педагогами. Мы с Ирочкой пошли по их стопам. И ты молодец, а вот мои девочки не захотели стать педагогами. А знаешь, наш дед, твой прадед, Лебедев Лев Самуилович, еще с Наркомом просвещения Луначарским Анатолием Васильевичем работал.

– Да, мне еще бабушка об этом рассказывала. У нас сохранилась фотография, где они вместе.

– Наша с Ирочкой мама была хорошая рассказчица.

– Бабушку я хорошо помню, – отозвалась Вера. – Если я делала грамматические ошибки, для неё это была трагедия.

– О, да! Она любила повторять: «Не знать родного языка – это преступление. На нем разговаривали…» И следовал длинный список писателей и поэтов. – Мария Николаевна широко развела руки, показывая величину списка.

– Причем бабушка всегда этот список обновляла.

Вера вскочила на придорожный камень, скрестила руки на груди и с серьезным лицом продекламировала:

– О, великий, могучий, правдивый и свободный русский язык…

– Тургенев был прав. Язык действительно и великий и могучий, – поддержала Мария Николаевна.

Остаток пути в разговорах прошел незаметно. Веру не покидала мысль о том, что стоит рассказать об увиденном в горах тёте, но, взвесив все «за» и «против», она решила пока помолчать. В сельской местности тайное быстро становится явным.

Пока Мария Николаевна готовила завтрак, Вера умылась, переоделась в платье, собрала свои роскошные волосы в тугой хвост и пошла на звон посуды.

У каждой хозяйки свой стиль обустройства кухни. Здесь преобладали два цвета: белый и голубой, под гжель. Приковывал взгляд удивительно воздушный тюль с замысловатым рисунком. В шкафу стояли гжельская посуда и сувениры, на стене висели часы в этом же стиле. Еще на кухне находилась коллекция самоваров разного размера и формы. Одни бросались в глаза яркостью. Другие с трудом можно было назвать произведением искусства, но от их медных боков веяло теплом. Сама кухня была светлая, в ней приятно пахло домашней выпечкой.

Мария Николаевна отодвинула занавески, открыла настежь окно, и кухню залило солнечным светом. Легкий ветерок превратил занавески в развевающиеся паруса.

Завтракать женщины сели вместе. Стол был заставлен, как отметила Вера, натуральной едой: в тарелках лежали огурцы, помидоры, посредине стола на сковородке фырчала яичница. Хозяйка поднесла молоко в глиняном кувшине.

– Я думала, что такие кувшины остались в прошлом, – искренне удивилась племянница.

– Без них в селе нельзя, – отозвалась Мария Николаевна. – Немногие уже имеют коров, но у нас она есть. В таких кувшинах молоко хорошо сохраняется. Стеклянная банка не может с ними конкурировать. Раньше все жители села работали в совхозе или в районе, но с тех пор, как совхоза не стало, а мебельная и швейная фабрики в районном центре обанкротились, люди в основном живут подсобным хозяйством. Хоть полуфабрикаты пытаются вытеснить еду с грядки, но ничего лучше нет того, что на своей земле выросло. Хотя, конечно, после отъезда наших девочек корова нам с Иваном не очень нужна. Но Карамелька у нас как член семьи. Пока морально не готовы с ней расстаться.

Мария Николаевна рассказывала, а Вера за обе щёки уплетала завтрак. Впервые за последний год она чувствовала себя почти счастливой. Мария Николаевна была похожа на свою сестру, только ростом немного ниже и телом поплотнее. Такое же открытое лицо и светлые глаза, как говорила Вера, умные. Однажды она сказала об этом матери, а та в ответ рассмеялась.

– Тетя, а ты почему не завтракаешь? – встрепенулась Вера.