Марина Серова - Смех сквозь слезы Страница 2

— Давайте по порядку, Аркадий Александрович. Кто она, эта Ольга?

— Она тоже актриса нашего театра. — Глаза Майорова, когда он заговорил о возлюбленной, загорелись. — Ольга Тимирбулатова. Не знаете?

Я покачала головой.

— Ах да, — спохватился он. — Вы же не ходите в театр.

— Она замужем?

— Вот тут, как мне кажется, вы попали в самую точку.

— То есть?

— Она была замужем. — Майоров достал сигареты и, не спросив разрешения, закурил. — И от этого, я думаю, все ее беды.

— От замужества?

— Непосредственно от самого мужа.

Я полностью запуталась.

— Они разошлись?

— Нет, — нахмурился Аркадий Александрович. — Олиного мужа убили.

Ах вот оно что! Наконец-то начинает что-то проклевываться.

— Кто его убил?

Тут, видимо, пришла очередь Майорова посчитать меня сумасшедшей. Именно так он на меня и взглянул.

— Откуда я знаю?

— Аркадий Александрович, — я разогнала рукой дым от его сигареты. — Я ничего не могу понять.

— Хорошо, — смилостивился он. — Я попытаюсь вам все объяснить.

— Сделайте одолжение.

— А вы беретесь за это дело?

— Я пока еще ничего не решила, — честно ответила я. — Выкладывайте.

— Значит, так. — Майоров выдохнул дым через ноздри. — Ласточкина убили неделю тому назад…

— Стоп! — сразу прервала его я. — Кто такой Ласточкин?

— Ольгин муж, — пояснил мой собеседник.

— Минуточку! — Я выставила вперед ладонь. — Вы сами только что сказали, что фамилия Ольги — Тимирбулатова. Или я чего-то не поняла?

— Все правильно, — подтвердил он. — Тимирбулатова.

— А при чем тут Ласточкин?

— Ласточкин, — с расстановкой начал Майоров, — это фамилия ее мужа, а Тимирбулатова — это ее фамилия.

— Так у них разные фамилии, — протянула я. — С этого и надо было начинать.

— Я думал, это и так понятно, — недовольно буркнул Аркадий Александрович. — Актрисы никогда не меняют фамилий, выходя замуж. Ну, если только в редких случаях.

— Я этого не знала, — сказала я.

— Так вот, — продолжил Майоров. — Федора Ласточкина убили неделю назад. Кто его убил и за что, неизвестно. Казалось бы, вообще без причины. Хотя он был отвратный тип. Но не в этом дело. После его смерти стали покушаться на Ольгу.

Теперь картина в общих чертах мне была ясна.

— И как же на нее покушались? — спросила я.

— Первый раз ее чуть не сбили машиной, а второй раз, вчера, чуть было не взорвали в лифте.

Надо же, сколько «чуть».

— Номер машины кто-нибудь запомнил? — осведомилась я.

— Это случилось после наступления темноты. Ольга даже машину не разглядела, — ответил Майоров.

Ладно. Это могло быть и простой случайностью.

— А что за история с лифтом? — продолжала я пытать собеседника.

— Здесь, я думаю, Ольгу спасло чистое везение. — Майоров наконец-то потушил свою сигарету. — Она зашла в подъезд, но решила не ехать на лифте, а подняться на пятый этаж пешком. Когда она находилась между вторым и третьим этажом, в лифте взорвалась бомба, и он загорелся.

— Жертв нет?

— Нет, конечно, — замотал головой Майоров. — Там же никого не было.

— Это все? — спросила я.

— По-вашему, этого мало? — изумился он.

— Нет, этого более чем достаточно для подозрений. Но, подумайте, это ведь могло быть и простым совпадением.

— Вы шутите? — Майоров даже привстал. — Какие совпадения? Ольгу пытаются убить, как убили ее мужа.

— Кстати, а как его убили?

— Его зарезали, — поморщился Аркадий Александрович.

— Где? При каких обстоятельствах?

— Не знаю. Никто не знает. Он ушел на работу, а вечером того же дня его нашли заколотым.

— Кто нашел?

— Надо полагать, милиция, — пожал плечами Майоров. — Это они позвонили Ольге и сообщили ей о случившемся.

— А где работал Ласточкин? — задала я очередной вопрос.

— У него была своя фотостудия, — с пренебрежением бросил Майоров. — Но, надо заметить, все фотографии у него не представляли собой ничего стоящего.

Я призадумалась. С одной стороны, дело выглядело заманчивым. Как я уже сказала, в глубине души оно меня заинтересовало. То, что я сказала Майорову по поводу совпадений, было спонтанным. Интуиция подсказывала мне, что все перечисленные Аркадием Александровичем события взаимосвязаны. Однако была и другая сторона медали. Во-первых, завтра праздник, и, худо-бедно, я собиралась его отпраздновать, а во-вторых, мне совсем не импонировал Майоров.

— Так вы согласны? — нетерпеливо спросил он.

Я еще раз взвесила все «за» и «против», и профессиональный инстинкт взял верх.

— Согласна, — выдохнула я. — Когда приступать?

— Сейчас. — При этих словах Майоров поднялся с кресла.

— Что, сию секунду?

— Да. Если вы не против, мы можем поехать в театр прямо сейчас. Сегодня как раз спектакль, и Ольга наверняка уже там. Я познакомлю вас, и вы приступите к своим обязанностям.

Я колебалась недолго.

— Хорошо. Я только переоденусь и соберу необходимые вещи.

— Ну вот и замечательно. — Майоров снова достал сигареты. — А я пока покурю.

— Будете ждать меня на улице? — с надеждой в голосе спросила я.

— Да нет, я, знаете ли, лучше здесь. — И он щелкнул зажигалкой, прикуривая.

Непробиваемый тип.

Как правило, мои сборы ограничивались необходимым запасом париков, коробки с гримпринадлежностями и прочими атрибутами, требуемыми для изменения образа. Да, в душе я была актрисой похлеще десяти Майоровых, вместе взятых. Во мне сидело более двух дюжин образов, которые я могла принимать, когда того требовала ситуация. Благодаря этому я даже заслужила кличку Хамелеон. Переход из одного внешнего образа в другой являлся частью моей методики работы. И частенько это приносило фантастические результаты.

Упаковав все необходимое в большую сумку, я вернулась к Аркадию Александровичу.

— Я готова.

— Вы собираетесь в театр в таком виде? — изумился он, оценив мой спортивный прикид.

— К вашему сведению, Аркадий Александрович, я еду на работу, а не развлекаться.

— Да, конечно. Это ваше право, — согласился он и, затушив сигарету в пепельнице, стоявшей на моем журнальном столике, добавил: — Поехали.

Я оставила тете записку, пообещав обязательно позвонить при первой возможности, и спустилась вслед за Майоровым на улицу.

У подъезда красовался белоснежный «Мерседес». Еще прежде чем мы подошли к нему, я ни на секунду не усомнилась, что передо мной автомобиль Аркадия Александровича. Так оно и оказалось. Майоров галантно распахнул дверцу, и я нырнула в салон. Он сел за руль.

Пока мы ехали к Андреевской площади в театр с экстравагантным и странным названием «Крейзи», я решила не терять времени даром и выяснить кое-что о самом Майорове от него самого.

— А почему вы разводитесь, Аркадий Александрович? — задала я невинный на первый взгляд вопрос. — Из-за Тимирбулатовой?

Он ответил не сразу. Видимо, обдумывал, как лучше ответить. Неизменная интуиция подсказывала мне, что господин Майоров еще тот фрукт. Он всего не скажет.

— Не только, — сказал он. — Мои отношения с Натальей и так неизбежно шли к разводу.

— Не сошлись характерами, да?

— Не повезло, — хмыкнул он. — Мне вообще в этом плане не везет.

— В каком плане?

— Семейная жизнь не складывается. — Майоров вел машину не спеша, как бы подчеркивая свое величие. — Что я только не делал, какие усилия не прилагал, а все как в трубу!

— Вы же любите другую женщину, — напомнила я.

— Ну и что? Любовь — это одно, а семья — это совсем другое. Я эти две вещи предпочитаю не путать.

— Может, оттого и не складывается семейная жизнь? — предположила я.

— Глупости, — уверенно сказал он. — До встречи с Ольгой было то же самое.

— А дети у вас есть?

— С Наташкой-то? — переспросил он. — С Наташкой нет.

Странная формулировка. Я решила слегка углубить эту тему.

— А с кем есть?

— У меня дочь от первого брака, — проинформировал меня он.

— Ах, вот оно что! — рассмеялась я. — Так, значит, процесс развода для вас не в новинку?

— Значит, так, — легко согласился он.

— И сколько же у вас было браков?

— Вот именно браков, — подхватил Майоров. — Хорошее дело, Женечка, браком не назовут.

— Так сколько? — не отставала я.

— Два, конечно.

— Почему «конечно»?

— Так я вроде бы еще не такой уж и старый, а? — Он игриво подмигнул мне правым глазом.

Заигрывает, что ли? Не так давно он заливал мне, что безумно влюблен в Олечку Тимирбулатову. Нехорошо, Аркадий Александрович, нехорошо.

— А дочери вашей сколько сейчас лет?

— Лет пять, наверное, уже.

— Наверное? Вы что, точно не знаете?

— Вы хотите, чтобы я прямо сейчас занялся подсчетами?