Александр Экштейн - Дневник стукача Страница 2

О том, что Москва, я имею в виду ГУИТУ СССР (Главное управление исправительно-трудовых учреждений МВД СССР), знала обо всем, что происходит в Новочеркасской спецтюрьме, можно не сомневаться.

По пальцам не пересчитать, сколько всевозможных чинов из столицы побывало в ростовских колониях и тюрьмах. После их отъезда, как правило, появлялось нововведение, еще более бесчеловечное. Однажды, через несколько лет, уже в Оренбургской колонии № 1 капитан Огородников (ныне майор) ДПНК, поправил Карла Маркса, сказав: "Не бытие, а битье определяет сознание".

...Какую роль я играл, будучи прямым исполнителем государственной гнусности?

"Сашок, у вас в отряде очень уж быстро Пятак авторитет набирает... И ведь хитер, повода не дает, чтобы его затарить... Давай-ка придумаем зацепку", - попросил у меня шеф, капитан Горбань, оперуполномоченный Ростовского ПТУ 398/10. "Что?" - был короток я.

"Вот тебе пару пачек этаминала, вот анаши возьми, - он дал мне пакет. Сам особо не кайфуй...

С Пятаком вмажешься "этилом", курнете, а затем, когда в откат пойдете, отдай ему анашу и уходи спать... Как только уйдешь, мы позаботимся об остальном".

Пятака захватили с анашой и водворили в ШИЗО, а затем осудили на тюремный режим.

"...Источник сообщает, что между ростовскими и таганрогскими группировками возникли трения, которые могут окончиться поножовщиной.

Назаров".

...Поножовщина произошла, были убитые, покалеченные и много шума. За все это в зоне был приговорен к расстрелу один человек, на 8-15 лет особого режима было осуждено 5 человек, на срок 3-5 лет строгого режима было осуждено 14 человек, на тюремный режим было отправлено 30 человек, вывезено за пределы области 200 человек. Удар по отрицаловке был сделан мощный, и в зоне стали у "власти" козлы, то есть активисты.

Потом, когда я уже сам находился на тюремном режиме, куда свозятся нарушители со всех колоний страны, я заметил закономерность: именно в те годы, когда произошла в Ростовской колонии поножовщина, начала действовать лагерная статья 77 прим, направленная против отрицаловки, и именно в эти годы по колониям страны, почти одновременно, прокатилась волна междоусобиц, а также так называемых случаев массового волнения. Именно тогда начали "закручивать гайки", очень сильно заработали в зонах жестокие методы "исправления". Появились локальные зоны между отрядами, слово "исправительная" в аббревиатуре ИТК потеряло даже приблизительный смысл.

Режим колоний принял карательный уклон, достаточный для создания сильной и волевой элиты преступности - воров...

Одновременность междоусобиц по колониям страны, которые как-то странно напоминают нынешние национальные столкновения, ясно говорила о том, что пока такие, как я, молодые стукачи, давали сведения о готовящихся столкновениях, другие, более опытные, их подготавливали по заданию оперативников, которые, в свою очередь, имели задание из Москвы, это не может вызвать сомнения умных людей, но что никогда не докажешь. Я-то знаю методы работы ГУИТУ СССР. Как стукач, я "рос" от агента зоновской оперчасти до агента непосредственно работающего на ГУИТУ СССР, то есть стучал на всех подряд. В зоне стучал "куму" на з/к и контролеров, в управлении стучал на "кума", а на управление стучал в ГУИТУ...

Вскоре мне стали платить за доносы деньги, поощрительные, от 40 до 60 рублей. Зам. по оперативной работе начальника Ростовского УИТУ был тогда подполковник Евдокимов. Это он предложил мне работать на управление, и он же, лицемерно пуская слезу умиления, благодарил мою бедную мать за меня такими словами: "Какого сына вырастили, спасибо". Жесточайшая ирония, я осужден за грабеж, изнасилование, и мою мать благодарят за это...

...Я чувствовал свою безнаказанность и наслаждался ею. Мне было уже двадцать два года. Абсолютно безнравственный, сил много, я чувствовал, что мне разрешено делать то, что другим нельзя. Я мог разбить голову активисту, употреблять и иметь безнаказанно наркотики, вести разговоры о воровской жизни, не работать, все время чувствуя мощную защиту оперчасти.

Я, конечно, не знал, что это длится до той поры, пока меня не раскрыли...

...Когда вывезли из зоны наиболее убежденных, целенаправленных на воровскую жизнь з/к, моя деятельность приобрела мелкий характер.

"...Источник сообщает, что контролер Пашиков занес осужденному Стоянову водку и продукты питания за деньги, полученные от Стоянова.

Назаров".

"...Источник сообщает, что контролер, работающий на приеме передач для осужденных, за 25 рублей пропускает передачи с продуктами питания не 5 кг положенных, а 10 кг.

Назаров".

Изменилось и отношение ко мне. На первое место, руководящее, выступила режимная часть и политчасть.

...Я вышел покурить в локальную зону отдыха, оторвавшись от книги и от слежки за Цыганом, который спал в углу секции. Шеф сказал, что там бывает травка, и я поэтому не спускал глаз с Васи. Он меня уважал и всегда угощал анашой, если она у него появлялась, а я всегда на него после этого стучал. Выходя из ШИЗО, он матерился: "Опять какая-то гадина стуканула!"

...Так вот, я вышел покурить и увидел, что какой-то немолодой осужденный прижимал к груди трехлитровую банку с водой и осторожно выглядывал из-за угла. Я выкурил сигарету и ушел в секцию читать и наблюдать, не придав значения этому стоянию с банкой.

Часа через два я вновь вышел покурить и вновь увидел его в той же позе выглядывания и с той же трехлитровой банкой в руке. "Что он там?" подумал я. Как раз появился замполит колонии и стал озирать зону.

Активист встрепенулся, вышел из своего укрытия и, держа банку на вытянутых руках так, чтобы банка и повязка на рукаве были видны замполиту, подошел к небольшой клумбе и стал поливать куст роз. Замполит одобрительно, с умиленным видом кивал головой.

...Однажды в колонию назначили капитана Овчинникова, или, как его окрестила зона, Стаса. Это был, по сути, очень жестокий человек, более того, в нем был воплощен идеал режимника.

Его предшественник - подполковник Петухов начал неплохо. Обычно при всех акциях по "закручиванию гаек" в колонии администрация не трогает бывших боссов, то есть бывших высокопоставленных хапуг, всевозможных директоров, заведующих и замминистров, осужденных по статье 93 прим хищение в особо крупных размерах. Они и в колонии пользовались покровительством с воли, да и долго не задерживались в неволе, при первой же льготе на свободу. Петухов начал с того, что приказал всех "боссов" подстричь и одеть в зэковское х/б общего образца, ибо они ходили не стриженными под ноль, и одетыми были не в зэковское, а под зэковское, вольное, питались хорошо и не страдали. Петухов заставил их ходить в столовую, как всех, есть то, что все, и вести образ жизни, как "основная масса осужденных", что само по себе выглядело смешно. "Боссы" стали собираться в кучки, шептаться, и... через некоторое время Петухов был переведен в другую колонию, с другими обязанностями. А "основная масса осужденных" с удовлетворением увидела, что "боссы" вновь повели более привычный образ жизни для них, исправно платя дань блатным, так как те за невнимание к ним могли и башку расколотить...

С приходом Стаса зона почувствовала "тиски" системы. Этот энергичный, жестокий человек установил драконовский контроль за зоной. Считали зону поголовно во время хождения на завтрак, во время вывода на работу, во время хождения на обед, во время съема с работы, во время хождения на ужин, плюс к этому две проверки, утром и вечером, пофамильно. Любое недовольство режимом каралось водворением в ШИЗО, а по ночам из ШИЗО дергали в оперчасть, где "кумовья" во главе со Стасом избивали недовольных метровыми отрезками телефонного кабеля, то есть "ломали". Хотя в зоне уже не осталось сильных "бродяг" - их осудили или вывезли в другие колонии, избиениями насаждался страх. Стаc подчинил себе оперчасть, они заплясали под его дудку, и он принялся за агентуру, понимая, что без нее плохо, но и лишние ни к чему.

...Случайно у меня оказался этот кухонный нож с красиво отделанной ручкой для передачи на волю.

С утра на всю зону загрохотал селектор и объявил, что будет травля тараканов, что все матрасы в свернутом виде следует вынести из секций на улицу. Я, чертыхаясь про себя, свернул матрас и вынес на улицу, положив нож в наволочку подушки, мне не страшен был шмон, даже если бы нож изъяли, и пошел для вывода в рабочую зону...

Каждый отряд строился в колонну по пять человек в ряд возле вахты, и контролеры, считая по пятеркам, пропускали отряд через вахту в рабочую зону. Дежурила смена контролеров, старшим в которой был прапорщик Пальчиков, самый виртуозный после смены Молдована сшибатель пятерок. Молдован, если дежурил в ночь, сам заносил блатным вино целыми канистрами по 10 литров, каждая канистра по 100 рублей. А во время съема с работы второй смены стоял на вахте, а его приятель по смене - контролер Слава Мотыль нюхал пьяных, как выражался Молдован. От кого пахло вином, тех Молдован заносил в список, где против фамилии "провинившихся" ставил черточку, это означало, что до конца его смены нужно принести пять рублей, тогда вместо черточки появится крестик, а на тех, кто предпочел крестику черточку, составлялся рапорт о задержании в нетрезвом состоянии и передавался отрядным, а это - ШИЗО или лишение личного свидания. Молдован имел знак "Заслуженный работник МВД". Я стучал на него раз десять бесполезно!