Александр Скрягин - Контрольный взрывпакет, или Не сердите электрика! Страница 2

– Так что, ты думаешь, это Лапкин машину взорвал? – спросил Ермолай.

– Не исключено. – сощурил близко посаженные глаза Петр Петрович.

– А что эксперты-то говорят? От чего машина взорвалась?

– Да ничего они толком не говорят… Причина возгорания и последующего затем взрыва неясна… – Палий взял со стола несколько листков и заскользил по ним глазами. – В экспертном заключении ни одного определенного слова… Ну, делают вывод, что предположительно причиной возгорания могла стать неисправность электросистем автомобиля. Данная неисправность – снова могла ! – привести к накоплению статического электричества на топливных агрегатах автомобиля и возникновению искры, которая, в свою очередь, – опять-таки могла! – вызвать взрыв бензобака… Ну, словоблю-ю-юдие одно! Конкретных выводов нет, одни предположения. А, что произошло на самом деле, они не знают! Ну, сам посуди, когда это у джипов бензобак из-за неисправности электропроводки взрывался, а?

– Всякие случаи бывают. – взглянул в манящее окно Бебут.

– Да, брось ты, Ерема, из себя дипломата строить! – вздернул брови подполковник Палий. – Сам же понимаешь, что-то здесь не так!

Он поднялся из-за стола и снова подошел к карте, ткнул пальцем в обведенный фломастером кружок и сказал:

–Так вот, Ермолай Николаевич, прокатись до своего Кормиловска и пощупай там на месте, что все это значит? Чего это Лапкин в отказ пошел, да еще так круто? Может быть, крыша у него какая серьезная появилась? А, может, еще кто-то глаз на сырзавод положил и помимо Лапкина действует? Нам же надо знать, кто это вдруг такой дерзкий в области возник… С самим Лапкиным поговори… Вдруг он тебе, как знакомцу по школе, что-нибудь скажет… Кстати, начальник службы безопасности «Агротреста» Дудник сейчас в Кормиловске находится. С ним войди в контакт… Может быть, он что-то уже выяснил… Даю тебе на оперативную разработку три дня… Если понадобится, еще прибавлю! Так что, давай! Садись в свою «Волгу» и поезжай!

– Подожди, Петрович! – запротестовал Бебут. – У нас же был договор, – после отпуска ты меня по области гонять не будешь! Мне диссертацию надо заканчивать и спецкурс по техническим средствам готовить… Я же с сентября курс лекций по техсредствам в Юридическом институте МВД начинаю читать… Ты ведь сам ходатайство из института визировал!

– Ермолай Николаевич! Неделя все равно ничего не решает! – надел на лицо официальную маску Палий. – И ты еще не преподаватель института, а мой сотрудник!

Бебут собрался продолжить сопротивление, но Петр Петрович опередил его. Он заговорил другим, дружеским тоном:

– Хотя ты, Ермолай, и мой сотрудник, но я тебе не приказываю! Мог бы и приказать, но не приказываю. Я тебя прошу! Съезди, разберись, что там и как! Только ты можешь! Это ж твой город! Ты там родился. Тебя там каждая собака знает. Всего-то несколько дней!.. Вернешься из Кормиловска с толковой информацией, заканчивай свою диссертацию, ради бога! Готовься к академической карьере! А пока – сделай, что я тебе не приказываю, а прошу! По-человечески прошу! Понял меня?

– Понял! – сказал майор Бебут и скользнул взглядом по карте области. На ней красным фломастером обведено название населенного пункта – Кормиловск. Места, где он родился около сорока лет назад.

2. Засада

От областного центра до Кормиловска двести пятьдесят километров. По Сибирским масштабам – пустяк. Хотя весь Крым с севера на юг примерно столько.

Заслуженная "Волга" Бебута пулей летела по хорошему шоссе. Машина когда-то принадлежала управлению по борьбе с экономическими преступлениями. Но пару лет назад в органы начала активно поступать новая техника, и начальство разрешило продавать старые автомобили сотрудниками по остаточной стоимости. Если бы не это, Бебут никогда бы не смог на свою зарплату приобрести автомобиль. А так, эта «двадцать четвертая «Волга» стала ему в три месячных зарплаты. Да и то в рассрочку. Бухгалтерия ежемесячно вычитала с денежного содержания по тридцать процентов.

«Волга»– автомобиль вечный. И, если в плавности хода, расходе бензина и уровню звука в салоне она уступает западным машинам, то по реальной, а не показной надежности превосходит на порядок. Не то, чтобы она не ломается. Ломается, и часто. Но ее конструкция позволяет своими руками или с помощью знакомого дяди Васи устранить любую поломку. Отмоешься от черного масла и бензина, изругаешь отечественную технику последними словами и опять, как ни в чем не бывало, крутишь баранку.

А удачливый в бизнесе друг ноет при встрече, что его «Мерседес» опять стоит. Каждая запчасть стоит столько, сколько вся «Волга», да еще и поставить ее на самых фирменных станциях техобслуживания, как следует, не могут. «Такие деньги отдал, жену с дочками в лес свозил и опять стою!… Они проклятую деталюшку на оптовой базе в Москве заказали, говорят, скоро пришлют… Жду, вторая неделя пошла!»

Шоссе было пустынно.

Наслаждаясь свободным пространством перед собой, Бебут утапливал ребристую педаль газа до самого пола. Будто сорванная диким смерчем проносилась мимо трава на обочине, неспешно уплывали к оставшемуся позади областному центру веселые березовые рощицы, а сизые ленты лесов у горизонта оставались на месте.

Кормиловск находился как раз на границе лесостепи и тайги.

Между ним и областным центром лежали плоские пшеничные поля, разделенные веселыми березовыми рощицами. И только у самого Кормиловска к дороге подступал непроглядно темный хвойный лес. Правда, его передовые посты в виде одиноких медноствольных кедров начинали встречаться еще за много километров от маленького городка.

На самом деле, сибирские хвойные великаны ничего общего с настоящим кедром не имеют. Их правильное название – Сибирская кедровая сосна. Но по красоте, качеству великолепной ароматной древесины и долгожительству сибирской сосне вполне мог бы позавидовать описанный в Библии настоящий кедр, растущий в Ливанских горах.

«Не случайно, – подумал Бебут, – в Сибири говорили, в березняке – веселиться, в кедровнике – Богу молиться.»

Когда-то Кормиловск был большой станицей на Великом сибирском тракте. И славился ямщицкими тройками, постоялыми дворами и оптовой торговлей сладким сибирским маслом. Его со всех сторон свозили сюда местные крестьяне-маслоделы. Это были – прижившиеся в Сибири потомки донских и уральских казаков, украинских крестьян, а также немцев из различных германских княжеств, два века назад переселенных в эти края императрицей Екатериной Великой. Экспорт сливочного масла в Европу приносил подданным Российской империи доходы в два раза превышающие те, что давала добыча золота на богатейших Ленских приисках.

Большая часть знаменитого французского масла в начале двадцатого века представляла собой сибирское масло, поставляемое Россией в Париж. Там его переупаковывали в хорошую вощеную бумагу с надписью «Сделано во Франции» и уже, как французское, продавали по всей Европе. Немалые деньги от этих операций доставалась тогда и Кормиловску.

Но счастливую судьбу города разрушила Транссибирская магистраль. Стальные линии Транссиба прошли южнее, через нынешний областной центр. Постепенно и вся жизнь переместилась туда. Возы с пшеницей, мясом и маслом устремились к железнодорожным вагонам. Ямщиковы дочки – к женихам в путейских и военных фуражках. Купеческие сыновья – к высоким дверям гимназий и реальных училищ. И Кормиловск заснул.

Бебут мчался по пустынному шоссе. Ловил носом рвущийся в приоткрытое окно упругий, пахнущий дикой зеленью ветер и с удовольствием выводил слова забытой народной песни: «Ко славе страстию дыша… В стране суровой и угрюмой… На диком бреге Иртыша-а-а… сидел Ермак объятый думой…»

На самом деле песня была не такой уж и народной. У ее слов был вполне конкретный автор. Декабрист Кондратий Рылеев.

В жизни голос у Бебута был низким баритоном, но когда он пел, то почему-то он поднимался почти до тенора. И вот таким не свойственным ему в обычном разговоре надтреснутым тенорком майор выводил: « О, спите, думал наш герой… Друзья, под бурею ревущей… С рассветом глас раздастся мо-о-ой… На сла-а-аву иль на смерть зовущий…»

«Агротрест», конечно, вполне мог наехать на Лапкина и настоятельно потребовать продать завод… – размышлял он под звуки собственного вокала. – Фирма эта непростая… Фактически она принадлежит первому заместителю губернатора Климу Ивановичу Ведерникову. Да и подниматься-то она стала только после того, как он три года назад получил свой пост. А до этого так, пузырь на ровном месте – маленький коптильный цех, да минирынок в областном центре… А за три последних года она, действительно, превратилась в крупную организацию областного масштаба… Несколько зерновых хозяйств, мясокомбинат, собственное складское хозяйство с рефрежераторами… Так что, для «Агротреста» было бы вполне логичным приобрести сырзавод с его неожиданно ставшим общероссийским брэндом «Кормиловский сыр»… Мог Семен Сергеевич Лапкин это предложение принять?… Мог… Есть предложения, от которых нельзя отказаться… В конце концов, жизнь дороже… А мог он передумать и вступить в драку, да такую, чтобы начать, как партизан, подрывать вражеские машины?… Не похоже на него… Он уж скорее начал бы торговаться, чтобы, например, место директора за собой оставить, а войну всерьез начинать, это – вряд ли… Да, в самом деле, странная история…»