Петр Северцев - Хакер и его тень Страница 2

Но во время последнего визита в больницу Гагарина снова увидела, как мать, завидев Розу торопливо прячет в карман халата письмо. А ведь Роза была твердо уверена, что с собой у нее не было никаких бумаг.

Когда же она выяснила у управляющей, что Виктория Петровна действительно получила недавно послание, то не на шутку встревожилась.

На карту было поставлено здоровье матери и теперь Роза Валериановна не могла рисковать и просто была обязана обратить внимание на эти письма.

Строго-настрого отчитав врачей и запретив персоналу передавать Виктории Петровне какую-бы то ни было корреспонденцию, Роза в этот же день навела справки у своих знакомых и нашла мое объявление в газете.

– Понятно, – проговорил я. – Ну, что ж, я, пожалуй, возьмусь оказать помощь вам и вашй матушке. Давайте определимся по гонорару.

Эта тема, как я и ожидал, оказалась очень сложной. Когда Роза услышала о моих расценках, то у нее глаза сразу же стали в два раза больше.

Она искренне удивилась названной сумме, достала из сумочки калькулятор и предложила мне попробовать объяснить, из каких расходов складываются эти деньги.

Я, разумеется, был спокоен и внятно сумел разложить все по полочкам. Гагарина минут пять молча качала головой, но все же под конец сдалась.

Мы ударили по рукам (в смысле подписания договора) и у меня появился новый клиент.

Когда Роза ушла, я смел со стола две стодолларовые бумажки – суточные на сегодня и завтра и немедленно приступил к работе, для начала отправившись на военный совет к Приятелю.

Врубил звуковой анализатор, я ввел Приятеля в курс моего очередного дела и мы приступили к тщательному разбору ситуации.

На самом деле это только так говорится: мы. Ведь Приятель давно уже с успехом заменял мне мозги, благо такого количества разннообразной информации, которая уже висела у него на винте и которую он мог запросто снять по сетям мне бы не в жизнь не переварить.

Да что там переварить! Даже держать в голове – и то было бы накладно.

А что касается Приятеля, то мой комп был на редкость головастым. Объем его двух винтов составлял по семь гегабайт каждый, а уж что касается разнообразных прибамбасов и полезных финтифлюшек, то здесь я не глядя даю сто очков вперед любой самой навороченной компании.

Еще бы! А на что я, по вашему, трачу все свои гонорары?! На апгрейд и еще раз на апгрейд.

Приятель на этот раз был краток и лаконичен. Обычно он, как завзятый шахматист, берет на обдумывание часик-другой, а в особо сложных случаях может и ночку покумекать, пока я дрыхну на тахте. Не то чтобы он такой тугодум, просто Приятелю приходится сопоставлять данную ситуацию с аналогичными, которыми и набита снизу доверху его память.

Любой клиент уверен, что его случай – особенный, и я его в этом не разубеждаю, себе дороже. А на самом деле все старо как мир и нужно лишь находить аналогии, чем и занимается мой комптютьер.

И Приятель, сопоставив заданную проблему с прецедентами из мировой судебной практики (и, прошу особо заметить, с сюжетами мировой же детективной литературы), сделает нужный вывод.

Но на этот раз Приятель изрядно огорошил меня своим прогнозом.

Я полагал, что в данном случае мы имеем дело с чем-то вроде запоздалой мести за давнее судебное решение. Однако, Приятель рассудил по-иному.

Через четверть часа с небольшим он выдал мне следующий расклад по полученной информации:

– ЕСЛИ ДОВЕРЯТЬ ТВОЕЙ НОВОЙ КЛИЕНТКЕ, ХАКЕР, ТО ОПРЕДЕЛЯЮ 70 ПРОЦЕНТОВ ВЕРОЯТНОСТИ ЗА ТО, ЧТО ИМЕЕТ МЕСТО ПРЕСТУПЛЕНИЕ НА ПОЧВЕ СТРАСТИ, 29 ПРОЦЕНТОВ ЗА ШАНТАЖ И 1 ПРОЦЕНТ

ЗА ВЕРОЯТНОСТЬ ТОГО, ЧТО ПИСЬМА К СУДЬЕ ИМЕЮТ ОТНОШЕНИЕ К ЕЕ БЫВШЕЙ РАБОТЕ.

– Оригинально, – пробормотал я, несколько удивленный мнением Приятеля.

– А ЕСЛИ ГОВОРИТЬ НАЧИСТОТУ, – продолжал он, – ТО МНЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ, ЧТО ТЕБЕ ДУРЯТ ГОЛОВУ, ВЕШАЮТ ЛАПШУ НА УШИ, ЛЕПЯТ ГОРБАТОГО...

«Никак снова залез в словарь идиом», – подумал я. В последнее время Приятель проявлял склонность к изучению электронных версий всевозможных словарей, энциклопедий, справочников и компендиумов.

– ...И Е... МОЗГИ, – завершил Приятель свой ряд. Последняя фраза была очень под стать его надтреснутому металлическому голосу.

После такого мне оставалось лишь развести руками. Конечно, всякое бывало в моей практике, что тут скрывать...

Но сейчас у меня не возникло ощущения, что клиент меня обманывает. Хотя, если положить на одну чашку весов ощущения, а на другую – мозг Приятеля, то и чайнику понято, которая из них перевесит.

И на следующий день рано утром я сел в свою тачку и отправился в психушку, чтобы произвести сканирование обстановки и постараться поговорить с Гагариной-старшей.

Роза Валериановна одобрила эту акцию и заверила меня, что непременно предупредит лечащих врачей о моем визите.

Психиатрическая линика располагалась почти за чертой города на высоком холме.

Картина, открывавшаяся из-за забора, вряд ли могла бы способствовать восстановлению душевного здоровья: уходящие вдаль шпалы железнодорожной ветки, по которым изредка грохотали товарняки. Мне пришлось пережидать на переезде пока проедет один такой состав, груженный новенькими автомобилями и старыми бронетранспортерами.

Я оставил свой «жигуленок» перед массивными воротами и, миновав длинную тропинку, вышел через хоздвор и ряд корпусов к административному зданию.

По пути мне попались развалины некогда функционировавшего на территории санатория культурного учреждения, по архитектурному решению напоминавшего сельский клуб. Сейчас на этомм месте вяло шло строительство часовни.

Среди изгрызанных червями и кусков замшелых штукатурки на стройплощадке я не без умиления заметил древний лозунг, некогда украшавший сию постройку: «Слава советскому народу – строителю коммунизма».

Хорошо еще, что не «Ленин с нами», как в анекдоте про вендиспансер.

Моя клиентка действительно отзвонила в администрацию и мой визит не был неожиданностью. Можно сказать, что меня почти ждали. Во всяком случае, никаких препятствий для встречи с бывшим народным судьей мне не чинили.

Более того, администратор, поманив меня пальцем вглубь своего прохладного кабинета, продемонстрировал мне очередное послание, направленное Гагариной.

Получив от меня добро, он не без трепета вскрыл конверт и мы удивленно воззрились на потрепанную купюру в десять дойчмарок, вынутую из конверта.

Никаким посланием данное вложение не сопровождалось. Обратный адрес, как вы уже догадались, указан не был.

– У вас что – есть ларек, торгующий товарами, стоимость которых указана в условных единицах? – недоуменно спросил я у чиновника. – Или на территории пси... то есть, санатория, есть обменный пункт? Наверное, сдаете помещение в аренду?

– Нет, конечно, – заверил меня администратор, напуганный таким предположением.

– А зачем же тогда...

– Понятия не имею, – возмущенно проговорил он. – Какие бы цели не преследовал отправитель рисьма, это форменное безобразие! Как это могли пропустить, ума не приложу!

– У вас цензура?

– Да нет, не у нас, – отмахнулся он. – На почте. И не уензура, а выборочная проверка. Ведь в почтовой корреспонденции строжайше запрещено пересылать денежные знаки! Грубейшее нарушение существующих правил, понимаете ли. Как они могли проморгать?

– Вы полагаете? – рассеянно спросил я, внимательно изучая помятый конверт.

– Ну конечно же! – возбужденно потдвердил он. – Я ведь десять лет проработал на почте. Как сейчас помню инструкцию: взрывчатые и легковоспламеняющиеся предметы нельзя пересылать, яды, кислоты.

– А скажите мне пожалуйста... – я хотел задать важный вопрос, но администратора психушки уже нельзя было остановить.

Он чересчур резко погрузился в воспоминания и теперь с упоением воспроизводил инструкции, которые в свое время затвердил назубок:

– Лезвия, броши, значки, скрепки, опиум, гашиш, трубки для их курения, морфий, кокаин, огнестрельное и холодное, гашеные и негашеные...

– Да-да, конечно, – попытался остановить его я. – Ничего нельзя. А вот...

– Почему ничего? – немедленно среагировал администратор. – Очень даже можно. Можно пересылать печатные издания, живые растения, живых пчел, однодневных цыплят...

– Спасибо, я уже все запомнил, – прервал его я. – Письмо было получено сегодня?

– С утренней почтой доставили, – перевел дух администратор. – Знаете что, давайте вернем его и предложим переоформить ценным письмом. Тогда он сможет пересылать, например, коллекционные марки – с объявленной стоимостью подобные вложения разрешены к пересылке.

– Вряд ли у вас это получится, – показал я отсутствующий обратный адрес.

Администратор снова стал возмущаться. Я уже начал бояться, не совмещает ли он службу в психушке с лечением в этом же учреждении, как он снова включился в реальность и, вывел меня под руку из своего кабинета, указал на корпус, в котором помещалась Гагарина.