Миньон Эберхарт - Стеклянный башмачок Страница 2

Энди зачастую лучше Рут знал, чем занят доктор Гетрик. Она его не ревновала. И без того ей хватало причин не любить доктора Кретендена.

При виде ее замешательства он поспешно продолжал:

– Видимо, он просто не успел. Его срочно вызвали к больному. И по его просьбе я составлю вам компанию на вечер.

– Он так и не приедет в оперу?

Рут очень огорчилась, оставшись без поддержки мужа в такой ответственный момент.

– Так получилось... Он очень сожалел. Надеюсь, моя кандидатура возражений не вызывает?

– Спасибо за любезность. Я собиралась в оперу лишь для того, чтобы доставить удовольствие Брюлю. У меня сегодня такая мигрень...

Голубые глаза Энди остались непроницаемыми.

– Ну, никогда бы не сказал, что вы подвержены мигреням. У вас такой цветущий вид...

Рут и забыла, что врачей обманывать не стоит. Собрав все силы, чтобы взглянуть Энди в глаза, она вдруг услышала:

– Вам обязательно нужно поехать сегодня в оперу. Нам нужно поговорить.

2

Пока машина едва ползла по Мичиган – бульвару, Рут проклинала себя, что согласилась ехать. Видно, подействовал привычный авторитет врача.

Пушистый мех приятно грел плечи, в салоне было тепло и спокойно. Даже не верилось, что на улице гуляет ветер и сыплет снег.

Когда машина остановилась перед мостом, Энди поднял стекло, отделявшее салон от шофера.

Здесь тоже пахло розами. Энди это явно не смущало: он не раз сопровождал Кристел в театр. Но что он ей хотел сказать? И почему сейчас молчит?

Мост был разведен. Слышались гудки каравана барж, машин собиралось все больше.

И вдруг Энди заговорил.

– Полагаю, в первом же антракте нам следует поговорить без посторонних.

– Что случилось? В чем дело?

– Мы еще успеем к началу. Мост опускается, и времени в обрез.

– Что случилось? Зачем ехать в оперу? Где Брюль?

– Он решил, что вам нужно быть в опере, несмотря на случившееся...

– А что случилось?

– Все в порядке, я просто не так выразился. Не обращайте внимания.

Теперь Рут заволновалась по-настоящему. Она знала, что Энди всегда был собран и сдержан. Видимо, он просто ждет подходящего момента, чтобы сообщить ей что-то важное. Или речь пойдет о каком-то пустяке, важном только для Энди?

Оставшуюся часть пути они проехали молча, разглядывая огни рекламы.

Движение становилось все интенсивнее. В соседних машинах восседали женщины в таких же мехах и драгоценностях – Золушки, осчастливленные своими принцами и защищенные от превратностей судьбы.

Рут вспомнила, как год назад проезжала тут в автобусе. Могла ли она в тот вечер думать, как переменится ее судьба?

Воспоминания ее расстроили. Она никак не могла застегнуть перчатку. Энди помог справиться с застежкой.

Машина остановилась перед оперным театром. Здесь было ветрено. Роскошно разодетые женщины в сопровождении мужчин спешили ко входу. Дав указание шоферу и купив газету у разносчика, Энди догнал Рут. Из многолюдного и теплого фойе они прошли в ложу, которую уже много лет снимали Гетрики.

Лишь в розовом бархатном кресле Рут облегченно вздохнула. Началась увертюра. Они были одни. Из зала доносились шаги опоздавших, но вскоре стихли и они.

В Чикаго опера все еще оставалась торжественным событием.

Оркестр сверкал. Публика блистала нарядами и драгоценностями.

Вдруг Энди удивленно заметил:

– Элис тоже здесь...

– Вижу. Как она хороша!

Рут восхищалась Элис Пильхем совершенно искренне. Ей никогда не доводилось видеть более яркую внешность, с годами становившуюся все очаровательнее. Тонкое лицо, блестящие серые глаза, матовая кожа, коротко стриженые черные волосы, чуть тронутые сединой, рослая стройная фигура. Своей школьной подруге Кристел завещала весьма приличную сумму.

Элис так и не вышла замуж, но ее имя постоянно фигурировало в светской хронике. Она вращалась в свете, славилась нарядами и видными друзьями. Без нее не обходился ни один торжественный прием, аукцион или благотворительный базар. И знаменитости считали честью быть приглашенными к ней в дом.

Обручившись со Стивеном Генри, она все оттягивала свадьбу, чтобы не потерять своей независимости и не менять привычек. Правда, жених воспринимал это достаточно спокойно.

Ах, милый Стивен! У Рут потеплело на душе, когда она вспомнила о нем. Не то что Энди...

Взглянув на спутника, Рут неожиданно заметила, как тот взволнован. Такая складка меж бровей появлялась у него только тогда, когда уж больно трудный попадался пациент. Значит, намеки в машине – не пустая болтовня...

– Расскажите мне все, – решительно сказала Рут.

Покосившись на пустые кресла в ложе, Энди согласился.

– Только не знаю, как начать, – признался он. – Речь о Кристел.

– О Кристел?

– Точнее, о ее смерти. Сегодня ко мне приходили с вопросами. Ведь я ее лечил.

– Не понимаю...

– Приходили из полиции. Что с вами, Рут, вы вся побледнели!

Руки Рут вцепились в обитый бархатом барьер, она буквально окаменела, когда Энди шепнул на ухо:

– Полиция считает, что Кристел убили. Их заинтересовало, что вы были ее сиделкой и сразу вышли замуж за Брюля.

Свет в зале, к счастью, погас, но Энди все равно заметил, как побледнела Рут.

– Успокойтесь, дорогая. Не стоило мне говорить...

– Я присутствовала при ее смерти, – едва выговорила Рут.

Поняв, что она в шоке, Энди предложил под покровом темноты покинуть зал и повел Рут в ближайшую аптеку. Очутившись в тепле, за столиком со свежей скатертью, Рут наконец заметила, что держит в руке чашку горячего кофе.

Услышанное не укладывалось в голове. Может быть, все это выдумки подвыпившего Энди...

Кофе обжег горло. Увидев, как она поморщилась, Кретенден пытался продолжить разговор.

– Здесь нас никто не услышит. Выслушайте меня.

– Когда? – спросила Рут, не в силах больше произвести ни слова.

– Когда была полиция? Вечером, после работы.

– Брюль знает?

– Да.

– И вы...

Угадав ее вопрос, он кивнул:

– Да, я тоже считаю, что ее убили.

Рут уронила чашку. И это говорил Энди, подписавший свидетельство о смерти Кристел!

Увидев, что официант не обращает на них внимания, Кретенден внезапно предложил:

– Давайте уедем из Чикаго! Для вас это единственный выход. Оставаться опасно! Даже не представляете, как худо обстоят дела. Поедемте со мной, Рут!

– С вами?

Рут не узнала собственного голоса.

Энди решительно заявил:

– Со мной. Сейчас же. Я люблю вас!

3

Веселая мелодия из репродуктора заставила официанта вышагивать в такт музыке. Рут навсегда запомнила мотив: "Я для тебе дворец любой построю..."

Энди, слушая эти слова, натянуто улыбался.

Его неожиданное признание потрясло и ужаснуло Рут. Она словно в тумане слышала:

– У нас нет времени! Решайтесь! Я понимаю, что для вас это удар, но верьте мне!

И он покосился на часы с монограммой.

Часы эти подарила ему Кристел за неделю до смерти. Рут помнила, как это произошло: они с Брюлем отмечали день рождения доктора Кретендена.

Спрятав часы в карман, Энди продолжал:

– Вернемся домой за вещами и сразу уедем в Канаду.

Собравшись с силами, она оборвала:

– И речи быть не может. Я никуда не поеду. Я ни в чем не виновата. Кристел никто не убивал. А я вообще была только сиделкой.

– А я – врачом, – настаивал Энди.

– Но вы спокойно подписали свидетельство о смерти, и вас ничто не удивило. Так почему вы промолчали про убийство?

– Тогда я ничего не знал, зато теперь уверен.

– И почему вы так решили?

Энди смертельно побледнел.

– В подробности лучше не вдаваться. Но неужели вас не убеждает, что я готов пожертвовать своей карьерой и положением? Ведь я хочу спасти вас, Рут.

– Расскажите мне все, что знаете!

– Ну ладно, слушайте. Вы помните, как недели за две до конца Кристел резко пошла на поправку? Это вы помните?

– Да, я тогда и не думала, что конец уже близок. Но смерть ее казалась вполне естественной. Никаких подозрительных симптомов. Вы думаете, яд?

– Так думает полиция. И похоже, это правда.

– Обнаружили яд?

– Ну, без согласия Брюля они не могли ничего предпринять. Ведь он унаследовал большую часть ее состояния. Но полагаю, речь именно об отравлении. Когда вы позвонили мне, что Кристел впала в кому, я не мог этому поверить. Помните, я попросил вас срочно позвонить Брюлю.

– Я так и сделала, но мы ничем не смогли ей помочь. Она так и умерла, не приходя в сознание. В одиннадцать часов. Я поначалу решила, что она уснула, пока не проверила пульс. Все казалось таким естественным...

– И мне так показалось, – признался Энди.

– Но кто мог ее убить? – продолжала сомневаться Рут. – Нет, я не верю!

– Но это правда, – повторил Энди, уставившись на лежавшие на столе перчатки. – Полицейских было двое. Одного детектива зовут Фэнк. Он сообщил, что пришло письмо, заставившее их заняться расследованием обстоятельств смерти Кристел. Аноним сообщил, что ту убили. Такое же заявление поступило и к прокурору. Узнав, что я подписывал свидетельство о смерти, меня решили допросить; но я не был первым в их списке. Видимо, что-то просочится и в газеты. По городу уже наверняка поползли слухи. Такого не утаишь. К тому же кто-то из прислуги заявил, что смерть Кристел стала полной неожиданностью для них и всех домашних. Кажется, так и было. Не удивился только Брюль. Я так переживал, пытаясь понять, где же совершил ошибку. Ведь Брюль для меня так много значит!