Керен Певзнер - Смерть пилигрима Страница 2

— Илья Долгин — муж моей сестры, Анжелики. Когда-то он был научным работником, окончил Московский университет, факультет электроники, написал несколько программ, получивших признание во всем мире. С сестрой они познакомились около пятнадцати лет назад и через полгода поженились. Мы все были за этот брак. Преуспевающий молодой программист, поездки за границу, участие в конференциях. Все это уже после перестройки, с выездом было проще. Его приглашали на стажировку в Мичиганский университет — давали грант на научную работу — он написал программу «Шампольон» — слыхали о такой?

— Нет, что это?

— Шампольон первым расшифровал египетские иероглифы. И поэтому Илья именно так назвал свою программу. Она занималась сравнительным анализом иероглифов и давала перевод.

— Удивительно! — восхитилась я.

Доктор говорил, одновременно занимаясь Дарьей, изредка приказывая ей сплюнуть, прополоскать. Она сидела тихо, как мышка, стараясь не пропустить ни слова из рассказа Иннокентия.

— Они с Анжеликой поехали в Штаты — это произошло в девяносто шестом году. Год были там, сестра писала восторженные письма, учила английский. Илюша не вылезал из библиотеки университета. Потом письма стали все реже и реже, звонки тоже прекратились. Мы к тому времени уже перебрались из Москвы в Израиль, я сдал экзамены на стоматолога, открыл кабинет. Родители отдыхают, ходят в клуб пенсионеров. В общем, жизнь налаживалась.

— Но… — сказала я. — Всегда есть какое-то но, и в вашей истории оно должно вот-вот проявиться.

— Вы совершенно правы, Валерия, — улыбнулся Иннокентий грустной улыбкой. — он вплотную заинтересовался археологией, решил, так сказать, получить информацию из первых рук. Узнав, что у нас, в Национальном парке, производятся широкомасштабные раскопки, да и вообще, Ашкелон — это город-рай для археологов, Илюша позвонил нам.

— Чтобы приехать и участвовать в раскопках?

— Да. Илья попросил приютить его на несколько дней, так как он по делам работы летит в Израиль. Мы, естественно, обрадовались, спросили, приедет ли Анжелика, но оказалось, что они уже вернулись в Москву и она осталась дома. Этот звонок был около месяца назад. И когда в дверь позвонили и мама пошла открывать дверь — ее чуть инфаркт не хватил: Илюша, этот программист, полиглот, светлая голова, стоял на пороге именно в том виде, в котором вы его только что видели. Мы пытались добиться от него, что явилось причиной таких метаморфоз, но ничего вразумительного от него не услышали.

— Переучился, — констатировала Дарья.

— Дарья, я просил рта не закрывать, — грозно нахмурился доктор и моя дочь послушно разинула рот.

— Но есть же какая-то причина? Может быть, он заболел?

— Нет, не заболел, я в этом абсолютно уверен, — убежденно сказал Райс. — Рассуждает здраво, рефлексы в порядке. Я, конечно, не психиатр, но больного от здорового отличить смогу.

— А чем он занимается? И почему ходит в таком виде?

— Илюша работает на раскопках в Национальном парке. Он присоединился к какой-то экспедиции. Ее возглавляет американка. Кажется, Барбара Уорнер. Деньги у него есть, да и тратит он немного. Снял квартиру, купил компьютер, Интернет, в общем — все для дела. Нет, он, определенно, не сумасшедший, просто с причудами. А поработать на свежем воздухе после многих лет корпения в тиши кабинета — что ж, в этом ничего плохого нет. Только вот сестра беспокоится — звонит из Москвы практически ежедневно.

Иннокентий замолчал. Еще раз проверив Дарью, он приказал ей сплюнуть и бодро сказал:

— Все, девушка, вы свободны. Два часа не есть, не пить. Приходите в следующий раз во вторник, надену тебе пластинку. Будешь саблезубая.

— Фи, — скривилась моя дочь, — и в школу с ней ходить?

— И спать, — заключил он, — а то не будешь, как эта, как ее, Синди Кроуфорд, улыбаться.

— Она мне никогда не нравилась, — фыркнула Дарья и выплыла из кабинета.

Чтобы немного развеяться, благо кабинет зубного врача находился в центре города, мы с Дарьей побрели от магазина к магазину, глазея на витрины и прицениваясь ко всякой всячине.

— Мам, смотри, вон этот сидит, который к доктору приходил!

Под веселым полосатым зонтиком от солнца сидел зять нашего доктора в окружении двух мужчин и девушки. Группа смотрелась весьма живописно, и наш знакомый ничем не выделялся на их фоне.

Жиденькие светлые волосы девицы были заплетены в косички, наподобие африканских. На лбу — широкая повязка. Хотя погода стояла прохладная, она была обута в веревочные сандалии на босу ногу, а на спине висел холщовый мешок. Мужчины были подстать: первый, грузный сложением и с гладковыбритым черепом, носил густую окладистую черную бороду и толстые очки. На ногах у него были растоптанные кеды. Второй — высокий молодой парень с сальными прядями, рассыпанными по плечам, удивительно напоминал журавля. Он размахивал руками, что-то доказывая всей честной компании, а его длинный нос с горбинкой так и норовил клюнуть бритого в макушку.

— Мама, хочу пить, — заныла моя дочь и потащила меня прямо к стойке кафетерия, рядом с которой сидела четверка.

Покупая колу, я услышала за спиной: «Это однозначно, дух святой посещал Аль Маджал, и не стоит противиться божественному предопределению, так как…» Конец фразы я не расслышала, отошла в сторону и только тогда вспомнила, что доктор запретил пить в течение двух часов.

— Дома попьешь, — решительно объявила я и сунула бутылку в сумку.

Вечером к нам пришел Денис. Звонко чмокнув Дарью в макушку, он протянул ей свежий номер компьютерного журнала «Интерфейс». Она тут же принялась листать его в поисках свежих адресов в Интернете.

— Как дела, дорогая? — спросил он, обнимая меня.

— Были с Дарьей у зубного. Она всю ночь промучилась.

— Да, это проблема, — кивнул он, — они ставят нам новые зубы, после чего мы кладем эти зубы на полку.

— Это еще Маршак перевел с английского эпиграмму на дорогого портного, — отозвалась я, — «…вы раздеваете меня, когда вы одеваете…». Точно, правда?

— Куда уж точнее… Ну ничего, в этом месяце у меня будет хорошая премия. Хватит и на зубы, и на что-нибудь еще останется.

— Спасибо, Денис, — я поцеловала его в щеку. — Есть будешь?

— Буду, — кивнул он, — наливай, Глафира.

В зеленом борще глазели бело-желтые кружочки яиц и расплывалась лужица сметаны. Кроме того я нарезала салат-латук с молодой редиской, а на плите доходила телячья печенка в соусе из шампиньонов. Как я умудряюсь при такой страсти готовить еще и сохранять фигуру — непонятно. Видимо, все сжигает внутренняя энергия.

После такого обеда идти никуда не хотелось и мы уютно устроились в салоне, перед телевизором. Я принесла кофе Денису, а себе — чай.

— Какие новости на работе? — спросила я.

— Министерство туризма заказало нашей фирме краткосрочный прогноз на 1999–2002 год, — ответил он, отпив глоток.

— Хорошо, и какие критерии они хотят выяснить?

— Со второй половины 99 года начнется массовое нашествие паломников в Израиль. Нужно будет рассчитать, сколько нужно рейсов самолетов, койко-мест в гостиницах, больницах, как обеспечить охрану святых мест и не допустить террористических актов. Мы назвали эту программу: «Операция „Пилигрим“».

— Это же здорово! Увеличение рабочих мест, в страну хлынут деньги, уменьшится безработица…

— Ты оптимистка, Валерия. Но все не так просто. Как и во всем, здесь есть плюсы и минусы.

— Я не вижу здесь минусов, — я пожала плечами. — Посмотри на Турцию, как она на туризме расцвела. Мы с Дарьей в Мармарисе видели. Казино и прочие прелести.

— Минусы есть, и солидные. Во-первых, множество святых для христиан мест находятся на территории Палестинской автономии. Например, Бейт-Лехем или Вифлеем. А это значит, что нужно серьезно опасаться проникновению в страну террористов под видом паломников. Проверять каждого — некрасиво, бьет по престижу, а что делать?

Во-вторых, большинство паломников — люди небогатые, приедут без страховок, без обратных билетов. Будут здесь бомжевать, надеяться на авось. В итоге — возможен рост преступности и нагрузки на нашу медицину, которая и так работает на износ.

— Кстати, я тут сегодня видела одного бомжа, и не одного, а в целой компании… — и я описала зятя Илюшу и его компаньонов.

— Вот видишь, это первые ласточки! — убежденно произнес Денис. — То ли еще будет…

— Ты ксенофоб! — заключила я и собралась было аргументировать, но Денис не дал мне договорить.

— Вот только не надо ярлыков, — скривился он, словно хлебнул уксуса. Я — хорошо информированный оптимист и наслышан поболее тебя. Для того, чтобы выдать этот прогноз на гора, знаешь, сколько приходится перелопачивать информации? Вот, например, иерусалимский местный совет при муниципалитете состоит в большинстве своем из ортодоксов, не желающих принимать во внимание круглую дату. Для них понятие 2000 лет со дня рождения Христа — не более, чем пустой звук. Они пальцем не пошевелят, чтобы принять паломников и показать миру, что мы цивилизованная страна. Международный имидж Израиля их не интересует абсолютно! — Денис поднялся с дивана и пошел на кухню налить себе еще кофе.