Куинн Фосетт - Братство Майкрофта Холмса Страница 2

— Или впавший в отчаяние от страха и беспомощности молодой человек, — предположил я. Затем я взглянул на текст, следовавший за подписью, и нахмурился. — Будь я проклят! Это шифровка!

— Вне всякого сомнения. Именно поэтому письмо и послали мне. Шифр к тому же на немецком языке, что, по крайней мере, связано с содержанием письма. Ну ладно. Наверно, мне понадобится всё утро, чтобы расшифровать это.

В его словах не было ни грана хвастовства. Известно, что для разгадки шифра требуется целая прорва специалистов, которые тратят на это несколько дней. Но навык мистера Холмса в искусстве дешифрования мог поразить любого, хотя сам он постоянно раздражался собственной медлительностью.

В этот момент в комнату вошёл Тьерс с подносом, на котором стоял дымящийся чайник и единственная чашка.

— Отлично, Тьерс. Вы не понадобитесь мне в течение ближайших двух часов. Можете пока навестить вашу матушку. Если вы немного задержитесь, это не доставит мне больших неудобств.

— Благодарю вас, сэр, вы очень добры, — ответил Тьерс, поставив чайник и чашку на стол, и коротко поклонился. — Я вернусь так скоро, как смогу. — И он удалился, не сказав ни слова больше.

— Несчастный, — сказал Холмс, кивнув в сторону двери, за которой скрылся Тьерс.

— Почему? — спросил я. За те восемь месяцев, которые я проработал у Майкрофта Холмса, я не слышал от него вообще никаких замечаний, касавшихся Тьерса, тем более высказанных с такой печальной интонацией.

Майкрофт Холмс поднял руку с длинными узловатыми пальцами.

— Его мать умирает, а у него нет возможности уделять ей достаточно времени.

Я сразу понял его.

— И вы дали ему два часа, чтобы он навестил мать, — сказал я. Подойдя к столу, я остановился рядом, не решаясь сесть, так как не привык к фамильярным отношениям с моими работодателями.

— Вы же не собираетесь пить чай стоя, мой мальчик? Сделайте милость, сядьте. — Он указал мне на стул, стоявший напротив, и заговорил, лишь когда я повиновался. — Да, очень грустная ситуация. Я хотел бы дать ему больше времени для свидания с матерью, но положение сейчас очень серьёзно. Боюсь, из письма, которое вы только что прочли, со всей очевидностью следует, что я сам скоро буду нуждаться в его помощи.

— Но почему вы говорите о серьёзном положении? — спросил я, наливая чай через ситечко, которое Тьерс положил рядом с ложкой. Налив чай, я поставил чайник на место, приподнял крышку и положил ситечко внутрь. — Конечно, тон письма очень тревожный, но не может ли быть…

Холмс покачал головой.

— Хотелось бы так думать, Гатри. Но то немногое, что пока удалось разобрать, порождает во мне самые дурные предчувствия. Я уже немного посидел над этим шифром и боюсь, что обычные приёмы здесь не годятся. А это значит, что мы имеем дело с людьми очень хитрыми и обладающими опасными знаниями. — Он водрузил на ломтик мяса ещё один желток, положил в рот и принялся медленно жевать.

— Что вы имеете в виду, говоря об опасных знаниях? — Слова, которые употреблял мистер Холмс, заинтриговали меня: на моей памяти он ещё не допускал оговорок.

— Знания, не относящиеся к кругу обычных человеческих интересов. Выходящие за пределы классической науки. Конечно, вы можете считать, что это приманка для дураков, и в значительной степени окажетесь правы: простаков часто ловят на аромат благовоний и пламя свечи. Но некоторым удаётся найти в этой сфере особые сведения, знание, придающее его обладателю огромную мощь. Люди, составившие зашифрованные документы, обладают большим мастерством. Я считаю так потому, что их немецкий шифр имеет древнееврейскую основу. Это «каббала». — Он поднял на меня взгляд, чтобы понять, знакомо ли мне это слово. Да, я слышал его, и только. — Именно отсюда следует, что их можно считать обладателями опасных знаний. Каждое из качеств людей, составивших эти документы, опасно само по себе, но, объединённые, они представляют собой гораздо больше, чем сумма частей.

Я коротко рассмеялся, желая, чтобы в смехе не было слышно волнения: я не хотел верить в то, что услышал. В наше время человек, наделённый таким могучим интеллектом, как Майкрофт Холмс, не должен быть столь легковерен, чтобы придавать значение оккультизму.

— Вы, конечно же, не предполагаете, что древние суеверия имеют под собой какую-то реальную почву…

— То, что вы назвали древними суевериями, даёт знания, которыми могли овладеть очень немногие. А те, кому это удавалось, как правило, платили очень высокую цену за свои познания. — Он подлил в чай молока и задумчиво размешал его. — Тайные общества и оккультные кружки Европы не так уж часто оказывались вовлечёнными в политику. Но существует некое Братство, получившее печальную известность непрерывным противостоянием законным правителям на всём континенте.

— То, что вы говорите, звучит весьма зловеще, — заметил я, когда мистер Холмс прервал своё объяснение и с отсутствующим видом уставился на жидкость в своей чашке.

— Хорошо, если это так, — сказал он, резко подняв голову. — Не хотелось бы, чтобы вы предположили, будто мы имеем дело с доверчивыми мечтателями или нерасчётливыми безумцами. Это, несомненно, умные и безжалостные враги. Недооценивать их очень опасно. — Он быстро закончил завтрак, а я допил чай.

Пока мы молчали, я мысленно спрашивал себя, что это за люди, о которых он говорит, и каких действий он ожидает от них. Когда тарелка опустела, Майкрофт Холмс отложил салфетку и отодвинулся от стола. Почти все стены его квартиры занимали книжные полки. Поднявшись, он быстро подошёл к самой длинной из них и достал большой старый том в кожаном переплёте с бурыми пятнами на страницах и стёршимся золотом обрезов. Подав мне книгу, он сказал:

— Вот. Прочтите это. До полудня. Когда закончите, мы продолжим разговор.

Взяв в руки книгу, я заметил, что она написана по-немецки. «Изучение сил невидимого мира», перевёл я заглавие и грустно посмотрел на груду заметок, ожидавших, когда же я приведу их в порядок. Я мог вполне прилично читать и писать на этом языке, но не владел им совершенно свободно; эзотерической терминологии я вообще почти не знал. Конечно, я был не в состоянии быстро пробежать весь текст, да ещё выполнить свои ежедневные обязанности по разборке записей, и всё это за отведённое мне время.

Взвесив книгу в руке, я попытался придумать, как дать понять мистеру Холмсу, насколько затруднительным оказалось моё положение. Но тот угадал мои мысли и нетерпеливо взмахнул рукой.

— Гатри, вы можете сделать ваши записи позднее. Это куда важнее, и начать работу нужно немедленно. — Он взял чашку и блюдце и, держа их в руках, принялся расхаживать по комнате. — Но главное, как мне кажется, это письмо. Я беспокоюсь о несчастном, вернее, несчастной, приславшей мне предупреждение.

— Вы имеете в виду человека, подписавшегося «Ваш друг»? — спросил я.

— Да. Поскольку, если она выступает против Братства, а я опасаюсь, что так и есть, она может лишиться жизни ещё до захода солнца. Она наверняка знает, что с каждым часом грозящая ей опасность увеличивается. Если она ещё жива, а это кажется мне вполне возможным, она всё равно беззащитна против любого действия, которое может быть предпринято против неё. — Хмурое выражение лица гораздо больше выдавало его беспокойство, чем интонации голоса. — Если они узнают, что она предала их, то ей придётся расплатиться за смелость самой высокой ценой.

— Сэр, но ведь не может быть, чтобы всё было так опасно! — воскликнул я. За семь месяцев, которые я провёл на службе у Майкрофта Холмса, я и представить был не в состоянии, что он может преувеличить какую-нибудь опасность.

— На самом деле всё может быть куда хуже. Говорят, что на переговорах в Баварии намечаются серьёзные трудности. — Он кашлянул, показав этим, что недоволен сложившимся положением.

— Но ведь между этими двумя вещами вряд ли может быть какая-нибудь связь, — возразил я и кинулся защищать свою теорию. — Если эти шифры основаны на немецком языке, то разве не более вероятно, что это провокация России, Франции или Турции, чем работа самих немцев?

— Возможно, но я сомневаюсь в этом. Разобравшись в шифре, я буду знать больше, — спокойно сказал он и, склонившись к столу, небрежно кинул салфетку на тарелку, испачкав край алого полотна остатками мясного сока. — Если я вам понадоблюсь, вы найдёте меня в кабинете.

— Думаю, что справлюсь, — почтительно ответил я и быстро вскочил из-за стола, протянув руку к недопитой чашке с чаем.

— Вам, пожалуй, сегодня утром потребуется ещё чай, — предположил Майкрофт Холмс. — Когда закончите, приходите в кабинет. Я угощу вас бренди.

— Бренди? — переспросил я, отшатнувшись. Мой хозяин ещё ни разу не высказывал предположения о том, что я в рабочее время поддерживаю свои силы алкоголем.