Джон Гарднер - Месть Мориарти Страница 2

Холмс немного расстроился, но быстро вернулся в прежнее благодушное настроение.

— Я хотел видеть вас именно в это время, поскольку мой друг и коллега доктор Уотсон продает сейчас свою практику в Кенсингтоне с намерением вернуться сюда, пока мы оба еще не слишком стары. Разумеется, здесь он постоянный и желанный гость, хотя именно сегодня занят до восьми вечера и, следовательно, не в состоянии помешать нам. Видите ли, дорогой Кроу, то, что я намерен сказать, предназначено исключительно для ваших ушей.

В этот момент в комнату вошла миссис Хадсон с подносом, и разговор пришлось прервать. Хозяйка разлила горячий бодрящий чай, предоставив мужчинам на выбор несколько джемов и аппетитные кексы собственного приготовления.

Как только они остались одни, Холмс продолжил свой монолог.

— Я вернулся в Лондон лишь недавно. Как вам, может быть, известно, в последние недели мне пришлось заниматься весьма неприятным расследованием, связанным с делом банкира Кросби. Но вас ведь не очень интересуют пиявки, не так ли?

Великий детектив выдержал секундную паузу, словно ожидая, что гость вдруг обнаружит неподдельную страсть к означенному предмету, но поскольку подобного изъявления не последовало, вздохнул и заговорил уже серьезным тоном:

— Я лишь сегодня имел возможность познакомиться с ужасными обстоятельствами сандринхемского дела.

Инспектор едва заметно вздрогнул, поскольку в списке посвященных, допущенных к материалам расследования, имя Холмса не значилось.

— Дело это в высшей степени конфиденциальное. Полагаю…

Холмс нетерпеливо махнул правой рукой.

— Ваш сержант заметил меня сегодня в Форин-офисе. Я приходил к своему брату, Майкрофту. Его королевское высочество консультировался с ним по этому вопросу. Майкрофт, в свою очередь, пообещал поговорить со мной. Не могу выразить, насколько я был шокирован и огорчен всем случившимся. При нашей последней встрече я сказал вам, что моя вражда с профессором Мориарти закончилась у Рейхенбахского водопада. Миру предстояло жить с данной версией в течение многих лет. Но теперь, после этого нового, возмутительного и чудовищного злодеяния, дело предстает в новом свете. — Он остановился и даже набрал воздуху, будто намеревался выступить с неким важным заявлением. — Я не хочу, чтобы мое имя публично ассоциировалось с расследованием, ведущимся в отношении этого презренного преступника, но намерен в конфиденциальном порядке оказать вам любую возможную помощь. А помощь вам потребуется.

Еще не вполне веря своим ушам, Энгус Маккреди Кроу согласно кивнул.

— Должен однако, предупредить, — продолжал детектив, — что вы ни в коем случае не должны раскрывать источник информации. Я прошу об этом по причинам личного свойства. Причинам, полное значение которых вы осознаете со временем. Сейчас же мне нужно, чтобы вы поклялись никогда и ни при каких обстоятельствах не разглашать информацию касательно нашего сотрудничества.

— Даю вам слово, Холмс. Разумеется, вы можете на меня положиться.

Изумленный и пораженный внезапной переменой в настроении сыщика, Кроу едва удержался от того, чтобы тут же не начать задавать один за другим массу вопросов.

— Как ни странно это может показаться, — продолжал Холмс, не сводя с инспектора испытующего взгляда, — я и сам оказался перед весьма непростым выбором. С одной стороны, есть люди, коих я обязан защищать и оберегать. С другой, я имею определенные обязательства как англичанин — прошу прощения, если это задевает вас, человека, корни которого находятся по ту сторону северной границы. — Он довольно усмехнулся, но большего себе не позволил и тут же вернулся к серьезному тону. — Так или иначе, дерзкий и возмутительный выпад против особы королевской крови не оставляет мне пространства для маневра. Я лишен возможности широко использовать официальные следственные органы, однако имеющийся опыт подсказывает, что из всей этой жалкой компании вы, вероятно, лучший, а потому мне не остается ничего иного, как обратиться к вам.

В разговоре — точнее, монологе — возникла пауза, в течение которой Кроу успел открыть рот, дабы выразить протест против оскорбительного замечания Холмса. Но прежде чем его мысли успели трансформироваться в слова, великий детектив вновь заговорил, причем весьма бойко и энергично.

— Теперь за работу. Я должен поставить перед вами два вопроса. Первый. Проверяли ли вы банковские счета? Второй. Были ли вы в беркширском доме?

Кроу растерянно посмотрел на него.

— Но я не знаю ни о каких банковских счетах. И о беркширском доме слышу впервые.

— Так я и думал, — улыбнулся Холмс. — Что ж, слушайте меня очень внимательно.

Детектив оказался настоящим кладезем информации, касавшейся Мориарти и его привычек («Думаете, я не знаю о его сычах, экзекуторах,[1] преторианской гвардии и контроле над криминальной семьей?» — спросил он между делом). Построенный в начале прошлого века и известный также как Стивентон-Холл, беркширский дом, о котором упоминал Холмс, располагался между ярмарочными городками, Фарингдоном и Уоллингфордом, в нескольких милях от деревушки Стивентон. По словам Холмса, дом несколько лет назад купил Мориарти — судя по всему, с единственной целью — использовать его как прибежище в случае крайней нужды.

— На вашем месте я организовал бы что-нибудь вроде облавы, — с полной серьезностью посоветовал Холмс. — Хотя, полагаю, птички давно уже покинули наши берега.

Что касается банковских счетов, то этот вопрос потребовал более детальных объяснений. Холмс рассказал, что уже несколько лет знает о существовании в Англии счетов, открытых Мориарти на различные имена. Еще четырнадцать или пятнадцать счетов были открыты им за границей, главным образом в отделениях «Дойче Банк» и «Кредит Лионе». Холмс даже записал номера счетов на листке почтовой бумаги с фирменной шапкой отеля «Грейт Норзерн», расположенного у вокзала Кингз-Кросс, и передал бумажку Кроу, который принял ее с благодарностью.

— Не стесняйтесь. Обращайтесь ко мне в любое время, когда потребуется помощь, — сказал сыщик. — Но, пожалуйста, будьте благоразумны и действуйте с величайшей осторожностью.

Потом, когда инспектор уже собрался уходить, Холмс посмотрел на него серьезно.

— Действуйте, Кроу. Призовите мерзавца к ответу. Я бы и сам сделал это, если бы мог. Призовите его к ответу за все.

Такое отношение весьма расположило Кроу, сторонника радикальных методов полицейской работы, в пользу сотрудничества с блестящим сыщиком. Встреча с Холмсом еще более укрепила намерения инспектора в отношении Профессора. С тех пор эти двое, детектив-консультант и инспектор Скотланд-Ярда, объединили усилия, направленные на избавление мира от Мориарти.

Даже приближающаяся неумолимо свадьба не могла отвлечь инспектора от поставленной цели. В тот же вечер он отдал распоряжения касательно банковских счетов и, не теряя времени, связался с коллегами в Беркшире.

Еще через два дня группа детективов при поддержке отряда констеблей и под руководством самого Кроу совершила налет на Стивентон-Холл. Но, как и предполагал Холмс, гнездышко опустело. Никаких свидетельств пребывания здесь Мориарти обнаружить не удалось, но после тщательного осмотра помещений и настойчивого опроса местного населения сомнений в том, что если не сам Профессор, то по крайней мере его подручные проживали здесь какое-то время, практически не осталось.

Тем более что эти самые подручные не особенно и таились; типы весьма характерной наружности и соответствующего поведения постоянно приезжали сюда из Лондона.

Проанализировав показания соседей и собранные улики, инспектор пришел к выводу, что в Стивентон-Холле постоянно проживали по меньшей мере пять человек. Двое из них даже совершили обряд бракосочетания, во время которого назвались Альбертом Джорджем Спиром и Бриджет Мэри Койл. Церемония эта, со всеми полагающимися религиозными и юридическими требованиями, проходила в местной церкви. На ней присутствовали двое мужчин, «больших и загорелых», как характеризовали их большинство свидетелей, «модно одетых, но грубоватых на вид» и «похожих на братьев». Пятым был китаец, что уже само по себе привлекало к нему внимание в беркширском захолустье, причем люди особенно отмечали его вежливость, добродушный нрав и улыбчивость.

Легче всего оказалось идентифицировать именно личность китайца — Кроу уже приходилось слышать о некоем Ли Чоу. Знали в полиции и Альберта Спира — крупного мужчину с переломанным носом и косым шрамом на правой стороне лица, идущим от глаза к уголку рта. Оба входили в четверку приближенных Мориарти, любовно называемую им «преторианской гвардией».[2] Что касается еще двух членов этой элитной группы телохранителей — здоровяка Пейджета и юркого, напоминающего хорька Эмбера, — то следов их присутствия обнаружить не удалось. Пейджет, рассуждал Кроу, скорее всего скрылся после апрельского удара по организации Мориарти, а вот неясность относительно местонахождения Эмбера серьезно беспокоила инспектора.