Ольга Хмельницкая - 33 счастья Страница 2

– А кто будет потом охранять ученых? – спросил Рязанцев. – Или ты думаешь, что они прибудут вооруженными до зубов, как зеленые береты?

Настроение у него было плохим и улучшаться никак не хотело.

– А от кого их защищать? От вылупившегося Годзиллы? – округлила глаза Ева. – В таком случае одного пистолета мало. Нужен как минимум зенитный комплекс типа «земля – земля».

– Я не знаю, – покачал головой Рязанцев, – не представляю, с чем нам там придется столкнуться. Живое яйцо динозавра – вещь совершенно бесценная. Честно говоря, я бы предпочел его там не оставлять, а забрать и спрятать где-нибудь в банковском хранилище. На станции, затерянной в горах, не удастся обеспечить надежную защиту экспоната.

До такси оставалось не более десятка шагов. Водитель, заметивший приближающихся пассажиров, зашевелился и воодушевился. На полковника и Еву упала легкая тень от растущих у дороги сосен.

– Ты посмотри на проблему с другой стороны, – добавила Ершова, наслаждаясь бодрящим еловым ароматом, – а вдруг яйцо представляет потенциальную опасность для человечества? Например, в нем могут храниться какие-нибудь смертоносные бациллы, неизвестные науке и исчезнувшие миллионы лет назад. Может, именно эти микробы и ответственны за гибель динозавров, а не падение метеорита, как все говорят!

– И что ты предлагаешь? – сухо спросил Владимир Евгеньевич. – Уволиться из ФСБ, спрятаться в бомбоубежище и ждать апокалипсиса? Если честно, дорогая, я предпочитаю активные действия пассивному ожиданию ужасов.

Таксист, у которого уже не осталось никаких сомнений относительно того, что парочка собирается куда-то ехать, встал навстречу Еве и Рязанцеву.

– Вам куда, молодые люди? – спросил он, подкручивая длинные гусарские усы и оценивая стройную фигуру девушки.

Услышав, что пассажирам надо на биостанцию, таксист поднял левую бровь.

– Вернее, сначала в гостиницу, а потом – на биостанцию, – уточнил Владимир Евгеньевич. – И быстро.

Таксист поднял правую бровь.

– Куда? – переспросил он. – В горы? На станцию? Туда, где окопалась горстка сумасшедших ученых? Так туда вчера камнепадом дорогу завалило, а бульдозер, говорят, пришлют только послезавтра. Так что я могу довезти вас только до завала, а дальше вы пойдете сами.

Ершова и Рязанцев переглянулись.

«Ну, что я тебе говорил?» – сказали глаза полковника.

– Завалило дорогу? Вчера? – спросила Ева таксиста, и ее большие темные глаза округлились. – Так погода же вчера была отличная – ни ветра, ни дождя, ни землетрясений.

– Красавица, я не знаю, что там произошло, – сказал мужчина, подкручивая ус, – но факты – упрямая вещь, и они свидетельствуют о том, что обвал действительно произошел и что вам около десяти километров придется идти пешком, если уж вы хотите попасть на биостанцию.

– Ничего страшного, – пробормотала Ева, – какие-то десять километров!

– Если мы вообще дойдем, – добавил полковник, глядя на водителя, который заводил двигатель своей старенькой «Волги», – меня мучают тяжелые предчувствия. Кто-то там, на этой станции, ведет вокруг яйца серьезную игру.

– Ты думаешь, там еще и волчьих ям накопали, вокруг этой биостанции? – шепотом спросила жениха Ершова.

– Мне не нравится твой легковесный настрой! – рявкнул Рязанцев.

– А мне не нравится твой пессимизм, – парировала Ева. – Ты же сам сказал, что мы и в подземельях терялись, и в грязи тонули, и из-под «Хаммера» выбирались, и с башенного крана прыгали без парашюта. И все всегда заканчивалось благополучно! Вот если бы мы еще и поженились…

– А-а-а-а, – страдальчески протянул полковник, – ты опять за свое! Доконать меня хочешь? Не забывай, что это ты терялась в подземельях и пыталась там задохнуться, что это именно ты тонула в болоте, что именно ты, дорогая, попадала под колеса автомобиля, и что ты, а не кто-то другой, оказался на стреле башенного крана в момент его падения! А я тебя все время спасал, рискуя жизнью. Заметь, самостоятельно я не попадал ни в одну переделку, это все ты!

– Попрекаешь? – прошипела Ева, собираясь заплакать. – Хочешь сказать, что в следующий раз ты меня спасать не придешь?

– Ну почему же, – сказал Рязанцев, смягчаясь, – я этого не говорил. Приду, конечно.

Ева мгновенно развеселилась.

– Милые бранятся – только тешатся, – подал голос таксист. – Кстати, если вас интересует мое мнение, то, когда пойдете на биостанцию, обязательно возьмите с собой еду, термос, карту и компас. Я бы еще, если честно, взял нож, спички, одеяло, палатку и сухие дрова.

– Вы же сказали, до места всего десять километров, – сказала Ева, – два часа ходьбы.

– Это по прямой десять километров, – уточнил мужчина, активно крутя баранку «Волги», – а через горы будет все двадцать. Сейчас вторая половина дня, пока вы соберетесь, начнет вечереть. Я бы, если честно, подождал до утра.

Полковник отрицательно покачал головой.

– Мы должны оказаться там как можно быстрее, – сказал он.

– А что там случилось, почему вы так спешите? – полюбопытствовал таксист. – Ночной переход через горы связан с риском для жизни.

– У нас вся работа связана с риском для жизни, – пожала плечами Ева.

До самой гостиницы никто не произнес больше ни слова.

Директор биостанции Анастасия Геннадиевна Колбасова остановилась в дверях и посмотрела на огромное яйцо, со всех сторон освещенное кровавым светом инфракрасных ламп. К яйцу был прислонен небольшой черный динамик.

Тук! Тук! Тук!

Сердце маленького динозавра билось мерно и неспешно.

– Барионикс, – сказала директор тихо, склонив седую голову, – скорее бы он вылупился!

Ее глаза загорелись.

Директор биостанции подошла к яйцу, протянула сморщенную худощавую руку с розовыми ногтями и погладила гладкую мраморную поверхность. Яйцо, диаметр которого достигал полуметра, было почти круглым и слегка пористым. В свете ламп рука директора выглядела окровавленной.

– Жаль, что у нас нет аппарата для ультразвукового исследования, – пробормотала Анастасия Геннадиевна, – мы бы увидели, какой он там, внутри!

Лаборатория, в которой лежало яйцо, имела только одно окно, и оно выходило прямо на крутой обрыв. Почти отвесная каменная стена спускалась вниз на десятки метров и заканчивалась обломками острых скал.

За спиной директора прошелестели шаги.

– Анастасия Геннадиевна, любуетесь? – спросил низкий мужской голос, интимный и хрипловатый, как у лидера группы «Джанго».

Молодой человек, вошедший в комнату, имел монголоидный разрез глаз и широкое открытое лицо.

– Любуюсь, – призналась директор. – Вы, ботаник, не понимаете, насколько это невероятно. Яйцо пролежало в леднике несколько миллионов лет, и наконец его нашли. Живым! И из него, возможно, вылупится барионикс.

Ботаник Юрий Бадмаев склонил свою круглую голову к плечу.

– Ему будет очень одиноко, – сказал он. – Представляете, родиться через много веков после того, как все его предки вымерли и от них остались только кости, да и тех немного.

– Вы слишком чувствительны, – пожала сухонькими плечами директор, – иногда надо смотреть на вещи с чисто логической точки зрения, без сантиментов. Эта находка стоит невероятных денег и на века прославит нашу биостанцию. Вот увидите, как только сведения о яйце дойдут до средств массовой информации, в научном мире начнется настоящая истерия.

Она ласково погладила яйцо по теплому боку.

– Милое мое, – с удовольствием сказала Анастасия Геннадиевна. – Интересно, сколько нужно времени, чтобы барионикс вылупился?

– А еще интересно, что он ест, – добавил Бадмаев. – Мясо? Если так, то, пока он маленький, его можно кормить лабораторными мышами. А подрастет, и мы сами пойдем в ход.

Зоолог рассмеялся, блестя своими узкими монголоидными глазами.

– Мне непонятна ваша веселость, – сухо сказала Колбасова, – и вообще, ваше чувство юмора регулярно ставит меня в тупик. Подумайте о том, что мы отрезаны от внешнего мира, дорогу завалило, а падение атмосферного давления не предвещает ничего хорошего. Это я вам как метеоролог говорю.

– Ну и что ж такого? – пожал плечами Бадмаев. – Мы тут регулярно переживаем зимние шторма и бури, когда дорога завалена снегом высотой в два метра, а также весенние паводки, когда вокруг нашей горы бушует вода. Что нам бояться какой-то там летней грозы?

– Мы не подготовились, – ответила директор, – у нас совсем нет запаса еды. На зиму мы наполняем закрома до отказа, а сейчас у нас – шаром покати! К тому же я, как специалист, могу сказать вам, Юрий Рашидович, что климат меняется, глобальное потепление оказывает неожиданное влияние на погодные процессы, и даже летний шторм может оказаться не таким безобидным, каким выглядит вначале. Другими словами, мы можем тут надолго засесть.

Ботаник рассмеялся, показав белые зубы.

– Ничего, – сказал он, – из этого чудо-яйца получится очень большая яичница. От голода мы не умрем.