Леонид Матюхин - Дансон с нечистым, или Дьявольское рондо Страница 2

Марлен Евграфович сдался, и они направились по скользкой тропинке к подъезду, в котором жил Сергей.

Познакомились они случайно. И состоялось знакомство около года назад. Судьба столкнула их в один прекрасный день в тесном букинистическом магазине у прилавка с антикварными изданиями. Как выяснилось позже, и тот и другой были страстными любителями книг конца девятнадцатого — начала двадцатого века. Того и другого интересовали философия и логика. Тот и другой собирали романы немецких авторов того времени.

В день знакомства Сергей, получивший накануне неожиданную премию, мог позволить себе покупку многих интересовавших его книг. И вот когда, взволнованный и счастливый, он выходил из-за прилавка, куда его пускали на правах постоянного покупателя, к нему внезапно обратился статный господин приблизительно его же возраста:

— Простите! Н будете ли вы так любезны позволить мне взглянуть, что Вы отобрали?

Естественно, Сергею не оставалось ничего иного, как согласиться:

— Ну конечно. Прошу Вас, — и он положил на стекло прилавка стопку книг, повторяя в уме — чтобы донести до кассы — названную ему продавцом сумму.

— Оч-чень интересно! — почему-то с заметным сожалением промолвил незнакомец, перекладывая книги, — Оч-чень,(и добавил после короткой паузы, — Особенно вот эти две.

Он отложил в сторону заинтересовавшие его книги и тут же предложил:

— Может, уступите их мне? Этот двухтомник, знаете ли, я отобрал ещё вчера, да вот денег с собою не оказалось.

Говоря, он по очереди подносил к лицу тома «Вопросов о жизни и духе» Льюиса и почему-то обнюхивал их.

— Но вчера здесь был другой продавец, и он, верно, забыл предупредить о книгах своего сменщика. Так что… И с Вами тоже, скорее всего, случались подобные оказии. Вы должны понять, как это бывает обидно, когда ищешь, ищешь книгу, а она таким вот образом уходит у тебя прямо из-под носа… И он перешёл к сути своего монолога: — Я готов со своей стороны предложить вам в обмен за эти книги что-нибудь интересное. Ну так как — уступите?

Незнакомцу не следовало так прямо показывать свою заинтересованность, поскольку Сергей относился к той многочисленной категории книголюбов, у которых интерес других к той или иной книге многократно увеличивал их желание обладать ею. И теперь уже никакие посулы, никакие обещания и впечатляющие суммы не могли заставить его отказаться от вожделенном покупки.

— Простите, нет, — твёрдо ответил он. — Я тоже искал эти книги. Они… Они нужны и мне. — И продавцу, уже направляясь к кассе: — Заверните, пожалуйста. Я сейчас оплачу.

Держа за шпагат стопку купленных книг, Сергей прошёлся затем и по другим отделам. Когда же минут через пятнадцать он выходил из магазина, на улице его поджидал всё тот же господин.

— Хочу ещё раз извиниться за невольную назойливость. Дело в том, что мне крайне важно приобрести Льюиса для работы. Я готов существенно переплатить вам.

— Благодарю. Не нужно.

— Как раз не нужно вот так сразу отказываться, — перебил его незнакомец. — Вы можете не стесняться — называйте свою цену. В разумных пределах, конечно… Подумайте, на вырученные деньги Вы сможете приобрести изрядное количество интересующих Вас книг! Ну так что? Сколько Вы за них хотите?

— Простите. Это абсолютно бессмысленный разговор. Я уже сказал, что эти книги нужны мне и самому, — снова отказался от наверняка выгодного предложения Сергей. — Кстати, если эти книги так уж нужны Вам для работы, то чего проще — их наверняка можно найти в библиотеках.

— Ну, как хотите, — сдался настойчивый господин и поинтересовался, меняя тему, — Вы в метро?

— К метро, — угрюмо подтвердил Сергей, заранее настраиваясь на продолжение уговоров.

К счастью, его опасения не оправдались. По дороге они очень мило побеседовали о книгах и их выборе, о растущих ценах и перекупщиках, перехватывающих старые интересные книги у входа в магазин и предлагающих их затем втридорога.

Как-то так получилось, что при расставании в метро оказалось просто неудобным не представиться друг другу и не обменяться телефонами. Незнакомец назвался Марленом Евграфовичем Боком.

«Ну и фамилийкой[2] его наградили родители, — не без иронии подумал Сергей. — А ведь он действительно чем-то похож на важного козла. Скорее всего — из-за своей бородки… К тому же и имечко Map-лен! Маркс-Ленин. Из серии этих Влад-Ленов, Кинов — Коммунистических Интернационалов, и иже с ними… А ведь фамилию Бок я уже где-то слышал».

— А мы не могли встречаться с Вами прежде? — поинтересовался он.

— Боюсь, что это крайне маловероятно, — ответил Марлей Евграфович и, попрощавшись, нырнул в подошедший поезд.

Потом они несколько раз созванивались и весной один раз даже вновь столкнулись в магазине. И снова Марлен Евграфович завёл речь о Льюисе и, доверительно сообщив о полученном крупном гонораре, повторил, что готов выложить за столь нужные ему книги весьма приличные деньги. В тот день в продаже было много интересных изданий и деньги оказались бы далеко не лишними, но Сергей не мог позволить себе уподобиться спекулянтам, а потому, проклиная в душе свою глупую щепетильность, вновь отказался от выгодного предложения.

Затем в течение некоторого времени Сергей практически не вспоминал о Марлене Евграфовиче Боке. Шла очередная «чёрная полоса» и, увы, было не до случайных знакомых. К тому же в последние месяцы и — особенно — в последние недели произошло много удивительных и не всегда приятных событий.

ГЛАВА I

Уже в лифте Марлен Евграфович поинтересовался, удобно ли Сергею приводить домой гостя без предупреждения, не побеспокоит ли его неожиданный визит хозяйку.

— Никого мы не побеспокоим. — успокоил его Сергей. — У меня идеальная семья: несколько лет мы живём с женой порознь…Нет-нет, мы не в разводе. Просто так сложились обстоятельства. Уже который год жена с дочерью живут в другой, большей квартире. Иногда я навещаю их, а иногда — они меня. И, замечу, подобная семейная жизнь как нельзя более устраивает нас всех.

Несколькими минутами позже, знакомя гостя со своей уютной двухкомнатной квартиркой и собирая на стол, Сергей продолжил рассказ о себе и своей семье.

Родился он в семье инженера в небольшом провинциальном городке. Его отец был не просто инженером, а инженером, получившим образование в Германии, в Лейпциге, куда в двадцатые годы его направили учиться явно по недоразумению. Это следовало из того, что отец происходил хоть и из обедневшей, но всё-таки дворянской семьи, что, естественно, им в те времена не рекламировалось и не отражалось ни в каких анкетах.

При всей своей необычности судьба его родителей была тем не менее типична для того непростого времени. И типична в первую очередь алогичностью действий и решений власть предержащих, или, точнее, того репрессивного аппарата, который исполнял их волю. Так, в разгар ежовщины в тридцать восьмом, вскоре после рождения Сергея, была арестована его мать. И никаких сведений о ней и о её судьбе не было вплоть до пятидесятых годов, когда, наконец, отцу соблаговолили сообщить, что она погибла — сгорела в тридцать девятом во время пожара на барже, которой арестованных сплавляли вниз по Волге. Скорее всего, баржа была подожжена специально и охрана с буксира побеспокоилась о том, чтобы ни один из арестованных не спасся от огня.

Отца Сергея даже ни разу не вызывали на допросы. И это несмотря на то, что именно он, а не его супруга, длительное время прожил в Германии, где, следуя логике его сотрудников НКВД, советского студента вполне могли завербовать. Но «врагом народа» суждено было стать его жене. Хотя пристальное внимание «компетентных органов» к своей персоне старший Энгелью ощущал практически на протяжении всей своей жизни. Но об этом Сергей узнал незадолго до смерти отца.

С началом войны отец несколько раз обращался в военкомат с просьбами об отправке на фронт — ему неизменно отказывали. Он доказывал, что его знание немецкого может быть весьма полезным — его выслушивали и «перебрасывали» в очередной отдаленный город на очередной завод. Так он и кочевал по тогдашнему бескрайнему Советскому Союзу с подрастающим сыном. В конце сороковых судьба забросила их даже за рубеж — в Монголию на строительство КВЖД. В начале пятидесятых отец Сергея наконец-то надолго задержался в одном достаточно крупном сибирском городе, где вначале работал начальником цеха, а затем, в конце пятидесятых, уже и главным инженером огромного машиностроительного завода. Скорее всего, в промышленности Советского Союза он был одним из очень немногих ответственных номенклатурных работников, не являвшихся членом Коммунистической партии.

Отец Сергея оставался верен памяти своей жены. Вначале, после её ареста, он, скорее всего, ещё надеялся на скорое её возвращение, на то, что обнаружится чудовищная ошибка и восторжествует справедливость. Затем пришла война и началась кочевая жизнь с бесконечными рабочими днями и валящей с ног усталостью. Жизнь отца-одиночки стала привычной. Всё это время маленький Серёжа был на попечении младшей сестры отца, которая перебралась к ним вскоре после ареста матери. Серёжа рос, не зная матери, но отец и тётка делали всё от них зависящее, чтобы он стал нормальным, не чувствующим себя в чём-то ущемлённым, а тем более ущербным, человеком.