Наталья Андреева - - Автора! Страница 2

Он сообразил, что восхитительный запах идет от одуванчиков, яичными желтками покрывших траву. А белки опавшего яблоневого цвета пенились по всему саду. Эта млеющая на утреннем солнце гигантская глазунья и пахла медом. Над ней деловито кружили пчелы.

— Жить хорошо! — вслух сказал он. Потому что никто его слышал.

Стоит огласить сию великую тайну, и тут же найдутся желающие ее оспорить. Как и любую другую истину. Он замер, прислушиваясь к звукам согревшегося и проросшего сразу во всех направлениях сада.

Но вдруг…

В симфонию лета вторглось что-то инородное. Звук, который он без колебаний назвал бы лишним. Сердце летнего утра невольно забилось: за старым, покосившимся забором послышались звуки города. Алексей пропустил бы мимо ушей рокот моторов. Но голоса… Голоса" его насторожили. А главное то, что говорили приехавшие люди. Это было что-то из прошлой жизни. Из неудачной карьеры оперативного работника, мента.

Он подошел к забору, возле которого густо росли вишневые деревья, и осторожно раздвинул ветки. В данном случае это было не любопытство, сработал инстинкт самосохранения. Там, у дома соседа, угадывалось какое-то движение, но в суть его так же трудно было проникнуть, как в сплетение тугих ветвей. Зачем они здесь? Что такое случилось, если понадобилось вызывать милицию? Уйдя из оперов, он дал себе слово ни во что не вмешиваться. Вздохнув, отпустил ветки, которые, распрямившись, тут же закрыли ему обозрение. Не спеша Алексей пошел в дом, чувствуя, как потяжелели от влаги кроссовки. Коси коса, пока роса…

Саша уже встала. Она была на четвертом месяце беременности, под слабо завязанным пояском домашнего халатика угадывался небольшой животик. Алексей, конечно, за нее волновался. Одна, на даче, на четвертом месяце! Мама Алексея уехала в санаторий. Он давно ей это обещал, а тут подвернулся случай, и деньги нашлись, ко-I торых раньше не было. Саша сказала: «Лучше! сейчас, когда у меня срок небольшой, чем в конце лета». Алексей ее понял. Почему-то жена и I свекровь не слишком ладили. Вот ведь обе — замечательные женщины! И так похожи в своей | замечательности, что никак не могут найти общий язык! Впрочем, Саша справлялась и одна. Острый токсикоз первых трех месяцев уже прошел, чувствовала она себя прекрасно, расцвела и похорошела. Алексей клятвенно заверил, что скоро выпросит у Серебряковой отпуск.

Саша варила овсяную кашу на электрической плитке и то и дело облизывала ложку маленьким розовым, как у котенка, язычком. Сережка бегал около дома, ожидая друга, который обещал принести водяной пистолет. Алексей, обещал привезти ему эту игрушку и опять забыл, потянул носом аппетитный запах и сказал:

— Сашка, кончай облизывать ложку! Ты все слопаешь, пока каша варится и нам не хватит.

Он вдруг почувствовал, что голоден, как волк. Так надоели чизбургеры-гамбургеры! Хочется простой овсяной каши!

— Все равно половина моя, — сказала жена.

— Это с чего ж половина?

Алексей свято соблюдал правила игры. Он якобы забывает о ее беременности, она в шутку его ругает. Беременным женщинам надо во всем потакать.

— Нас двое. — Саша погладила себя по животу, вздохнула и снова облизнула ложку. — А ты зачем поднялся в такую рань?

— В саду хорошо. И давно такая погода? Саша засмеялась:

— Лешка, ну ты даешь! Да уже с неделю! Ты что, гном?

— Почему гном? — слегка обиделся малорослый Леонидов.

— Подземный житель. Сидишь на мешках с деньгами и никуда не можешь отойти.

— Разве я маленький и горбатый? Нет, ты посмотри, посмотри! — Леонидов расправил плечи и втянул живот.

— Да куда там смотреть? Зарядку, небось, делать давно перестал?

Это была святая правда. Недавно вылупившемуся из яйца государственной службы коммерческому директору крупной частной фирмы было не до физкультуры.

— Не наступай мне на больную мозоль, — тяжело вздохнул он. — Кстати, я похудел.

— Да? — прищурилась Саша. — Я не заметила.

— Ах ты… — Алексей попытался ее обнять.

— Лешка, отстань! Каша сгорит!

— Все равно мне не достанется, я и бутерброды поем.

— Ну тебя! Сережка войдет…

— А мы потихоньку… Хочу целоваться… Я соскучился…

И он в самом деле полез с поцелуями. Она продолжала отбиваться.

— Нечего было спать ночью.

— Сашенька, я не хотел, оно само так получилось. Прилег на минутку, думал тебя дождаться, и — хлоп! Очнулся утром, а ты так сладко спала, что жалко стало будить.

— Устал?

Он тяжело вздохнул:

— Ты же знаешь, я никогда раньше этим не занимался. Но если меня запрягли, я все равно повезу, сколько бы не навалили на мой воз. Характер такой.

— Не жалеешь, что Серебрякова тебя тогда сманила?

— Нет, Сашенька, меня не сманивали, я сам полез. Хотя на символических дверях в новую жизнь висел огромный плакат с изображением черепа, скрещенных костей, и предостерегающей надписью: «Не влезай, убьет!». Поганая вещь — самолюбие. Доходу от него никакого, одни неприятности. Все время что-то кому-то доказываем. Себе же во вред.

— Значит, пожалел? — спросила жена, помешивая кашу.

— Ты-то довольна? Зарплата коммерческого директора — это тебе не ментовское жалованье. А как вас, три рта, прокормить? — Он погладил Сашу по животу.

— Ох, сварилась! — Она подхватив полотенцем кастрюльку, побежала в дом.

— Сережка, иди есть! — крикнул в окно Алексей.

За завтраком жена сказала:

— Леша, у тебя усталый вид.

— Обычный, — отмахнулся он. — Бессонницей не страдаю, очень даже наоборот. Малыш, ты не переживай, у меня еще огромный невыработанный ресурс в организме. Я небольшой, но жилистый, протянем. Кстати, ты не в курсе, что там за шум по ту сторону нашего левого забора?

— Какой шум? — удивилась Саша.

— Подозрительный. Мне кажется, там работает опергруппа.

— Совсем заработался, — покачала головой Саша. — Галлюцинации начались. Да что там может быть, когда такой спокойный человек живет?

— Кто?

— Паша Клишин, писатель.

— И даже так? Просто Паша? Не какой-нибудь Павел ибн Хоттаб, или как там его, а посемейному: просто сосед Паша.

— Это что? Фу! Ревнуешь? Не поверю!

— Да. Я ревную. Ты здесь неделю живешь одна. А за забором Паша. Сколько ему лет? — подозрительно спросил Алексей.

— Мы учились в одной школе, он чуть постарше меня. Наши отцы вместе на заводе работали, в одном цеху. Вот и достались дачные участки рядом.

— Паша, значит. — Леонидов сердито засопел.

— Ну да. И не надо так коситься. Знаешь, какой он красавец? У него от женщин отбоя нет! Зачем ему такая, как я, замужняя да еще и беременная?

— Цену набиваешь! Ну спасибо, утешила! Молодой красавец сосед по имени просто Паша в непосредственной близости от моего сокровища! В одной школе учились, отцы в одном цеху работали. Давняя дружба, значит.

— Между прочим, я помню, какие у вас на фирме девушки работают. Мы еще посмотрим, кто больше имеет права ревновать. Я беременна, а у меня есть опыт, как себя ведут мужчины в таком случае. Они ищут приключений на стороне.

— Нашла кого вспомнить! Этого мерзавца! Заневского! Между прочим, самая красивая девушка на фирме — твоя лучшая подруга Анечка Барышева. При ней особенно не разгуляешься. — Он вздохнул и, доедая кашу, поинтересовался:

— Так чем занимается твой красавец сосед?

— Я же сказала. Он писатель.

— Да ну!

— Нуда!

— Самый настоящий писатель? Живой писатель?

— А что тебя так удивляет? Писатели — это не марсиане.

— Почти одно и тоже. И что он пишет?

— Книги.

— Какие?

— Он прозаик.

— Про заек, значит, пишет. Любитель природы, значит.

— Не остроумно. Шутка с огромной бородой.

— Зато актуально. И что наш дедушка Мазай? Богатый и знаменитый?

— Нет. Он не из знаменитых, — спокойно ответила Саша. — Публикуется мало. И я этому не удивляюсь. Мне не нравится, как он пишет. Это какой-то авангардизм. Или бред.

— Он что, сумасшедший?

— Дался тебе этот Клишин! — в сердцах сказала Саша. — Леша, это уже не смешно! Поговорить, что ли, больше не о чем?

— Все. Закончил. Можете предложить свою тему для беседы за завтраком, мадам.

— Помой посуду.

— Что?! Это не тема. Это занятие, причем занятие не для настоящего мужчины!

— Тогда принеси воды. В бочке уже ничего не осталось… Недельный запас мы с Сережкой израсходовали. А теперь хотим мыться. За тобой еще и душ. Это занятие для настоящего мужчины?

— Да уж! Вот тебе и гимнастика! Ладно, спасибо за кашу. Пойду исполнять супружеский долг. Что в него входит, кроме обязанностей водоноса?

— Полить помидоры в парнике, терраску изнутри обить фанерой, и…

— Все, все, все. А зачем терраску-то?

— Там дует, и ночью комары в щели лезут.