Фридрих Незнанский - Сезон охоты на коллекционеров Страница 2

— Дело серьезное. Постараемся помочь, — заверил женщин Турецкий. — А далеко ли дача вашей сестры, Анна Гавриловна?

— На электричке два часа… По Рижской дороге.

— Я вам советую пока поехать к сестре, чтобы не мелькать на глазах нового соседа.

— А вы думаете, мне грозит опасность? — испуганно спросила старушка.

— Не думаю. Но предполагаю. Поскольку вашего внука после продажи квартиры никто не видел, нужно сначала найти его. Потом риэлтера. Ну деталями я вас загружать не буду. Получайте вашу пенсию и езжайте к сестре. Постарайтесь успокоиться, а мы тут без вас пока поработаем. Только снимем сейчас копию вашего паспорта. При вас нет фотографии внука?

— Все фотографии были дома. Я даже не знаю теперь, где наши вещи… — опять заплакала Анна Гавриловна.

— А это мы выясним у того человека, который теперь живет в вашей квартире. Кстати, какой район?

— Измайловский, рядом с парком. Из окон Измайловский парк виден.

— Хороший район, чистый. В смысле экологии… Так, давайте тогда полные сведения о себе и своем внуке.

Турецкий стал записывать под диктовку: Афанасьева Анна Гавриловна, 1927 года рождения. Внук — Афанасьев Аркадий Петрович, 1976 года рождения.

— А отец Аркадия, значит, вашим сыном был?

— Да, только помер он уже лет десять, от цирроза печени… Я с невесткой жила и внуком. Невестка моего сына споила, и внука моего погубила… Если бы не она, Аркаша не стал бы пьяницей, в детстве он хорошим мальчиком был, добрым… Это все Любка. Грех на ее душе. И Бог ее покарал… — старушка уже не плакала, только комкала в сухоньком кулачке платочек. Горестно поджав губы, она тяжело вздохнула.

— Так, дайте мне еще ваш дачный адрес и расскажите, как туда проехать. В случае чего мы к вам приедем.

Анна Гавриловна рассказала, Турецкий все записал и посетительницы ушли.

— Ну, что скажешь? — спросил Турецкий у Володи.

— Черный маклер работал. Со связями и в районной администрации, и в паспортном столе. Думаю, у него свои и в районном отделении милиции.

— Начнем с нового жильца. Узнаем, что за человек занимался продажей квартиры.

— Давай я вечером заеду к нему, — предложил Володя.

— Лучше вместе, для солидности.

— Ты считаешь, что я выгляжу недостаточно солидным? — потянулся всем своим мощным телом Володя и для пущей наглядности встал из-за стола.

— Да и я не хиляк, — хмыкнул Турецкий. — Но квартирные дела бывают такие запутанные. Да и две пары глаз лучше, чем одна… Сейчас хорошо бы съездить в паспортный стол. Узнать, на каком основании появилось свидетельство о смерти живого человека.

— Сейчас поеду, — тут же с готовностью предложил Володя.

— Ну давай, Володя, езжай. А я здесь поработаю.

Еще поднимаясь по ступенькам на второй этаж, Володя услышал гул голосов. В тесном коридоре паспортного стола толпились посетители. Одни заполняли анкеты, кто-то консультировался с соседями, молодая женщина с большим животом попыталась прорваться без очереди, но ее не пропустили.

— Присядьте, девушка, и ждите, как все, — сурово окликнул ее мужчина с деловой папкой в руках.

— Я беременна, вы что не видите? — вызывающе заявила будущая мамаша.

— Ну и что? В магазины ведь ходите? Вот если бы у вас сейчас роды начались, тогда мы бы вас пропустили. А так сидите и не нервничайте. Вам нервничать вредно.

Взъерошенная женщина в джинсовом комбинезоне, который туго обтягивал ее выпирающий живот, удивительно походила на маленького бегемотика, поскольку росту в ней было от силы полтора метра. Она сердито сверкнула взглядом и села на последний пустующий стул.

— А вы куда, гражданин? — бдительный мужчина бросил зоркий взгляд на крупную фигуру Володи, когда тот уже подошел к двери.

Володя небрежно сказал:

— Сыскное агентство… — и как только дверь открылась и выпустила юного счастливчика с паспортом, зашел внутрь.

За компьютером сидела довольно молодая привлекательная женщина. Володя прикинул, что на вид ей лет 30. Ее можно было бы даже назвать красавицей, если бы не прическа — он такие уже давно не видел, со времен молодости своей матери. Вокруг головы тугими спиралями топорщились локоны и он вспомнил слова мамы, которая любила над собой подшучивать, едва справляясь с подобной прической: «Голова как у вола, а все кажется мала».

— Фамилия? — строго спросила начальница паспортного стола. Когда Володя Демидов подходил к двери, успел прочитать табличку — Кучина Алина Витальевна.

— Я сотрудник сыскного агентства, — представился Демидов.

— И чем могу быть полезной? — довольно враждебно спросила Алина Витальевна.

— Я бы хотел получить от вас справку. Вам известна фамилия Афанасьевой Анны Гавриловны?

— У меня столько народу в течение дня проходит. Всех не упомнишь.

— Охотно верю. Сам видел, какая очередь к вам. Но как раз фамилию Афанасьевой последний раз вы слышали не ранее чем сегодня утром. Вам же звонили из отделения милиции?

Лицо Кучиной изменилось. Вроде бы ничего особенно с ним не происходило, но Володя про себя отметил: «Напряглась…» Между тем голос ее прозвучал спокойно, даже невозмутимо.

— Да, вспомнила, действительно звонили. И я ответила, что заверила свидетельство о смерти Афанасьевой, которое приносил ее внук два месяца назад.

— Вот как раз в связи с этим и возникает вопрос: вы заверили свидетельство о смерти Афанасьевой, а эта гражданка жива и здорова. Интересно, как так могло произойти? Обман?

— А это исключено. Мне было предъявлено свидетельство о ее смерти. Какие могут возникнуть вопросы? Раз его выдали внуку покойной, у меня нет оснований не доверять официальной бумаге.

— А где оно сейчас?

— А это уже мне неведомо. Я заверяю бумаги, а дальнейшее их продвижение не прослеживаю. У меня, извините, другая задача. Документ ему нужен был для приватизации квартиры. Розыски уже по вашей части.

Кучина держалась уверенно, хотя наметанный глаз Демидова находил в ее поведении некую тревогу, тщательно ею скрываемую. Он всегда помнил выводы психологов — лжец не может полностью контролировать свое поведение, как бы он ни был готов к разоблачению. Глаза начальницы паспортного стола жили отдельной жизнью. При полной невозмутимости лица, они то поднимались вверх, то сужались, то бегали из стороны в сторону.

«Лжет…» — с уверенностью подумал Володя.

— Но между тем Афанасьева жива. Вот такая незадача… По бумагам она считается умершей, а на самом деле с паспортом на руках не может попасть в собственную квартиру, где прописана с 1972 года. Чудеса, да и только… Кстати, когда вы прописывали в ее квартиру нового жильца, у вас к нему никаких вопросов не было?

— Какие вопросы? — излишне эмоционально воскликнула Кучина. — У человека все бумаги в порядке.

— Я рад, что вы работаете так четко, — с усмешкой парировал Демидов. — Благодарствую за то, что выслушали, хотя ничем и не помогли. Надеюсь, в следующий раз получить от вас более подробную информацию.

Кучина вспыхнула и хотела ответить что-то резкое. Но сдержалась. Ее пышная прическа вздрогнула от негодования, а в глазах промелькнул гнев. Взглянув на нее на прощание, Демидов почему-то вспомнил Медузу Горгону и улыбнулся своему неожиданному сравнению.

Турецкий встретил его словами:

— Ну? Как там?

— У начальницы явно рыльце в пушку. Думаю, копать нужно под нее. Только сначала понять, с кем она сотрудничает.

— Вечером попытаемся узнать имя маклера, — Турецкий захрустел пальцами. — Кстати, я тут звонил в единую справочную моргов. Афанасьеву нигде не хоронили и не кремировали. Так что явление старушки в наше агентство не глюки. Она вполне материальна. Разве что нам заявят заинтересованные лица, что похоронили ее на деревенском кладбище. Но тогда должен быть соответствующий документ из сельсовета, или как теперь называется местная администрация? Хотя, как видим, если в Москве умудрились получить поддельное свидетельство о смерти, то в деревне и подавно.

— Даже если бы к нам явился ее дух, я все равно взялся бы ей помочь. Ненавижу, когда обижают стариков, — заявил Демидов.

2

Маманя зашла в комнату и демонстративно протопала к окну. До этого она гремела ведрами во дворе, потом кастрюлями на кухне, одновременно ругала Гальку, что до сих пор не расчесала свои волосенки, а ведь уже десятый час. И почему это Валик в мокрых ползунках? А Ленька что, до сих пор дрыхнет? Да что ж все на ней и на ней? Когда же наконец отец вернется из этой проклятущей Каменки, где все строят и строят, да денег не дают? А Ленька почему не встает? Ответа Гальки Ленька не расслышал, сеструха его обычно на материнскую воркотню не отвечала. Берегла нервы. Зато мать разошлась не на шутку, и он знал — спать больше не даст. И точно. Пока проходила мимо его дивана, успела сдернуть с него одеяло, чуть не уронила стул, на котором стоял стакан с водой. Мать распахнула окно и выглянула на улицу.