Юлия Волкова - Мыльная опера для олигарха Страница 2

Но не пугайся, дорогой читатель. При всей своей разгулявшейся фантазии автор не думает обречь Тамару Сергеевну Барсукову на роль преступницы. Она — женщина мирная, законопослушная, преступления и преступников всем сердцем ненавидящая. Хотя бы потому, что они отнимают столько времени у ее мужа. А у дочери — так и вообще его целиком. Так уж случилось, что Саша не просто работала на телевидении, она вела программу «Криминальные истории Саши Барсуковой». Преступления — ее хлеб. И зазвать Александру в какое-нибудь место можно, только пообещав, что оно тем или иным образом связано с криминалом. Но как назло, в Новоладожске никаких громких криминальных историй не случается. То есть, с одной стороны, это хорошо. Но с другой стороны, нет никакой надежды, что Саша когда-нибудь вновь посетит «загородную резиденцию» и отведает, наконец, фирменного блюда матери — телятины, запеченной по особому рецепту. Уже находясь на кухне и нарезая эту самую телятину тонкими ломтиками, Тамара Сергеевна вновь вернулась мыслями к «синему малютке». Может быть потому, что синий мертвящий цвет резко контрастировал с розовым цветом парного мяса. «Это не может быть галлюцинацией, — подумала она. — Вот смотрю же я на эти кусочки. Они должны быть розовыми, и я вижу, что они розовые. А у мальчика лицо было синим. И руки в синих пятнах… И у других физиономии были явно фантомасьи… Хотя Фантомас, кажется, был зеленым? Ну да все равно…»

Справившись со стряпней и уборкой комнат, покормив Кляксу, которая после обеда снова куда-то умчалась, Тамара Сергеевна тоже решила прогуляться, тем более, что до приезда мужа оставалось как минимум часа четыре. А сидеть перед телевизором или читать Тамаре Сергеевне совсем не хотелось.

Обычно для прогулки Тамара Сергеевна выбирала живописные, нетронутые цивилизацией окраины Новоладожска. Особенно ей нравилось бродить по зеленым холмам — с них открывались поразительные по красоте виды. Место это так и называлось — Холмы. Иногда она доходила до полуразрушенной колокольни, чудом уцелевшей под жестокими артобстрелами — новоладожские власти все время обещали выделить средства на ее реставрацию, да только обещания так и остались обещаниями. Однако недавно нашлись люди, которые решили восстановить памятник своими силами. Молодые и не очень, они жили в поставленных близ колокольни разноцветных палатках, по вечерам пели песни и были рады всем, кто приходил на свет их костров.

Но сегодня Тамара Сергеевна отправилась в другую сторону — ноги сами повели ее на Вокзальную площадь, где трудно дышалось от автомобильных выхлопных газов, а народ вечерами был весел и слегка агрессивен. Впрочем, до явных эксцессов здесь никогда не доходило — рядом, в здании вокзала, располагалась дежурная часть линейного транспортного отдела, ее сотрудники вызывали нешуточный трепет у местной шпаны, ибо с нарушителями порядка церемоний не разводили. Сначала Тамара Сергеевна смущенно поглядывала на людей в толпе, а потом честно призналась себе, что ищет синие лица, и успокоилась. Как бы уподобилась оперативнику, который небрежно скользит взглядом по «обстановке», но при этом замечает малейшие нюансы. К чести Тамары Сергеевны, она много нюансов заметила. И даже одного карманника вычислила. Но синие лица отчего-то больше не попадались. «Ничего не понимаю, — сказала она себе. — Вероятно, все-таки померещилось…» Она перевела дух и направилась было к своему дому, но тут ее окликнули.

— Тамара Сергеевна! — от здания вокзала к ней, тяжело дыша, бежал невысокий полноватый мужчина средних лет, небритый, с растрепанной нестриженой шевелюрой. — Тамара Сергеевна, подождите! Как хорошо, что я вас здесь увидел!

С этими словами он остановился, смущенно улыбнулся и сделал попытку протянуть руку. Потом спохватился, вспомнил, видимо, о правилах приличия и неловко развел руки в стороны.

— Простите, — улыбнулась Тамара Сергеевна и тоже развела руками. — Я что-то не припоминаю…

— Брыкин, — с готовностью представился тяжело дышавший. — Аркадий Брыкин. Газета «Новоладожский вестник». Мы с вашей дочерью вместе работали. До тех пор, пока она не выбрала более достойную карьеру. А я продолжаю трудиться в местной газете. Я бывал у вас дома, пару раз…

— Да-да, — проговорила Тамара Сергеевна смущенно. Во времена работы дочери в газете, дома у них, действительно, появлялись разные личности, которых Саша представляла как своих коллег. Несколько месяцев подряд, когда она была вынуждена временно замещать главного редактора, дом был похож на проходной двор, отчего с собакой Кляксой случались нервные припадки, чередовавшиеся с приступами меланхолии, а Кешка начинал проявлять несвойственные ему обычно агрессивность и нечистоплотность. Запомнить всех визитеров было совершенно невозможно, хотя Тамара Сергеевна на память не жаловалась.

— Прошу прощения… — Брыкин еще больше взъерошил свою прическу. — Александра Николаевна сейчас бывает в Новоладожске?

Вместо ответа Тамара Сергеевна огорченно вздохнула и отрицательно покачала головой.

— Жаль, — пробормотал Брыкин. — Очень жаль. Я смотрю ее передачи. Она талантлива, безусловно, талантлива…

— Спасибо, Аркадий… простите, вы не назвали отчества, — сказала Тамара Сергеевна.

— Просто Аркадий, — нервно рассмеялся журналист. — В нашей профессии отчества редки. Если только уж очень вознесешься или наоборот — помрешь… Отчеством для некролога интересуются. Так о чем бишь я? Мне очень нужно встретиться с Александрой Николаевной. Или хотя бы созвониться. Вы не могли бы дать ее координаты? Желательно личные. Я звонил несколько раз на студию, но это бесполезно. Ее совершенно невозможно застать на месте.

— Работа такая, — сухо проговорила Тамара Сергеевна. Ей был не очень симпатичен этот Брыкин. С какой стати она должна давать ему личные Сашины номера? Для чего? Хочет, чтобы она составила ему протекцию на телевидении? Так этим, Тамара Сергеевна была уверена, Саша заниматься не станет. — Извините, Аркадий, но я не могу дать вам ее домашний номер. Видите ли, она приходит домой только ночью. Чтобы хоть немного поспать…

— Я понимаю, — Брыкин покраснел. — Мне очень неловко, но… какой-нибудь… мобильный?

— Возможно, это прозвучит странно, но я не знаю номера ее мобильного телефона, — сказала Тамара Сергеевна и почти не слукавила. Он, конечно, значился в ее записной книжке, но наизусть она его не помнила, потому что старалась по возможности не отвлекать Александру от работы. Сейчас, когда Брыкин попросил номер, она с удивлением осознала, что ни разу не звонила дочери на мобильный.

— Досадно… — Брыкин еще больше покраснел и сник. — Извините…

Тамаре Сергеевне стало его жалко.

— Подождите, — проговорила она. — Ее действительно трудно застать на месте. Но если у вас что-то важное… Вы можете дать мне номер вашего телефона, и я, когда увижу дочь, попрошу, чтобы она вам позвонила. Она обязательно это сделает, как только найдет свободную минутку.

— Да! — воспрянул газетчик. — Конечно! Я сейчас. Где-то были визитки… — Он стал судорожно рыться в карманах брюк. Из карманов посыпалась какая-то шелуха, выпал спичечный коробок, потрепанная записная книжка, а затем связка ключей. Брыкин кинулся все это подбирать, кроме, конечно, шелухи. Потом, извиняясь, с досадой вздохнул, вырвал листочек из записной книжки, вытащил из заднего кармана брюк простенькую шариковую ручку и, царапая бумагу, принялся быстро выводить цифры. — Вот… Это телефон редакции… Это — домашний. Визитки, к сожалению, кончились. Я буду вам очень признателен.

Тамара Сергеевна взяла протянутый им листочек и кивнула.

— Я передам, — сказала она. — Может быть, вы в двух словах скажете, зачем вам нужна Александра? Если это срочно.

— Это срочно! — быстро заговорил Брыкин. — Это очень, очень срочно. Речь идет о серьезном глобальном преступлении против общества… против человечества.

— Даже так? — с недоверчивой интонацией протянула Тамара Сергеевна.

Газетчик опять сник.

— Мои слова звучат глупо и высокопарно, — трагическим тоном забормотал он. — Я произвожу несерьезное впечатление на людей. Иногда это помогало мне в работе. Но последнее время мне жутко не везет… Однако вы должны мне поверить! Ведь вы здесь живете и не можете не замечать, что творится в нашем прекрасном когда-то городке. Люди исчезают, гибнут, заболевают…

В Тамаре Сергеевне стала зреть мысль, что перед нею стоит либо пациент, либо кандидат в пациенты психиатрической клиники. Она так растерялась, что даже забыла сказать, что приехала в Новоладожск только сегодня.

— Я знаю, — грустно сказал Брыкин. — Я произвожу впечатление сумасшедшего. Меня многие уже иначе и не воспринимают. Вот и вы тоже… Но это совсем не так. Просто я перешел дорогу серьезным людям. А что они делают с теми, кто переходит им дорогу? Убивают. Или представляют сумасшедшими. Последнее дешевле и проще. Мою статью объявили плодом больного воображения. А самого меня попросили уйти по собственному желанию, дабы не злить солидных личностей… Пятнадцать суток меня держали в конуре с решетками, хотя напали на меня, а не наоборот. Их было пятеро, я один. Но посадили меня, и штраф должен заплатить я… У меня, Тамара Сергеевна, на вашу дочь последняя надежда.