Станислав Гагарин - По небу полуночи ангел летел Страница 2

Хотел Ярослав сказать, что его б тоже стоило к стенке поставить, дешевку, хоть и хапнул он плевую мелочь по сравнению с тем ущербом, какой причинил державе.

Он бы и врезал, да Лидия стрелы из глаз метала, знала характер мужа, и жалея ее, капитан поднялся из-за стола, покурить, мол, и заодно прогулять в гальюн.

Оставив руль в левой руке, она коснулась правой радио на панели, и в салон ворвалась песня, под которую он вышел тогда из комнаты, где сидели явные спидоносцы, в ухоженный битоффский сад.

Стихи сочинил хозяин, он сам и пел еще недавно, но сейчас под гремевший оркестр исполняла песню звезда, задурившая роковым экспансионизмом головы земляков.

— Ах, подарите, подарите мне скорее этот дивный белый мерседес! — обращалась через эфир певица к анонимным благодетелям в перспективе.

Тогда он, едва сдержавшись, вышел в сад и не успел докурить сигарету, как рядом возникла Лидия.

— Ты чего ведешь себя как провинциал? — злым голосом, но с нестертой еще улыбкой, спросила жена Ярослава. — Что люди о тебе подумают…

— А я и есть провинциал, — обозлился капитан. — Это не люди, а чистые спидоносцы!

Новый термин объяснил ему Володя, означал он сокращенно «сопротивление перестройке и демократии», а тот, кто сопротивляется, значит, и есть этот самый носец.

Остроумное словечко приглянулось Ярославу, удобно уложилось на язык, и капитан вовсю стал пользоваться им, предвкушая, как пошлет его гулять по городу Владивостоку.

Но сейчас относительно смирную Лидию словно это будто взорвало.

— А ты…

Тут она аж задохнулась, икнула, а затем, округляя в страхе глаза, только не в силах уже сдержаться, вдруг выпалила Ярославу в лицо:

— А ты шпана беспризорная, вот кто!

Капитан дернулся. Остервенело глянул на Лидию, испуганно прикрывшую рот пухлой ладошкой, бросил под ноги в желтый чистый песочек окурок, втоптал его каблуком, прошел к выходной калитке с микрофоном, хлопнул так, что в динамике хрюкнуло нечто, и зашагал к Минскому шоссе.

В сторону Москвы Ярослав двигался с полчаса, а может быть и побольше. Ни единой мысли не было в голове, шел себе и шел, обгоняемый спешащими к столице автомобилями, не задумываясь о том, куда и зачем движется он по обочине бойкого тракта.

«Шпана беспризорная», — повторил про себя капитан и рассмеялся.

— А что, — сказал он вслух, — так оно и есть… Что было то было. Занимался шпанством в промежутке между октябрем семнадцатого и апрелем восемьдесят пятого годов. Каюсь, господа присяжные заседатели! Хотя и не по моей вине…

Злость на Лидию пропала, и Ярослав подумал, что пора ложиться на обратный курс.

И тут вдруг его обошел серебристый «Спутник», он резко тормознул, кокетливо виляя задом, и разом распахнулась дверца.

А Ярослав прошел вперед, нимало не заботясь, ему и в голову не приходило, что это приглашение относится к нему.

Но поравнявшись с дверцей, он услышал женский голос:

— Садись, капитан.

Теперь вот, когда по его расчетам они приближались к Загорску, Ярослав подумал, что сел потому в машину, что подсознательно полагал: это за ним вдогонку послал чье-либо авто свояк.

Не смутила его и незнакомка, мало ли кто мог завернуть к Владимиру в гости, пока Ярослав отмерял успокоительные километры.

Но молодая женщина уверенно вывела «Спутник» на окружную дорогу, а потом они свернули на север, и понеслись в неизвестное Нечто…

— Ты, хоть, как зовут меня, спроси, — хмыкнул капитан, когда незнакомка уверенно поставила «Спутник» в левый ряд и вышла на предельную скорость.

— Что в имени тебе моем, — с насмешливым пафосом продекламировала она и быстро взглянула на Ярослава. — Не возражаю: назовись…

Капитан сказал.

— Если не придумал, то до фантастики совпадает, — улыбнулась девушка, и ему показалось вдруг, что такое с ним было. — Мне нравится твое имя, капитан.

— А я и в самом деле капитан, и дальнего плаванья к тому же…

— И, конечно же, из самого Владивостока, — недоверчиво подхватила незнакомка.

— В точку угадала, красавица… Капитан-директор краболова «Чернобыль», порт приписки — всем известная Находка. А живу во Владике, на Чуркином мысу, южный берег Золотого Рога. Есть там Харьковская улица такая.

— Дела, — протянула девушка и сбросила скорость, уйдя вправо, позволив наглой иномарке пройти вперед.

— Предъявить документы? — ухмыльнулся Ярослав.

— На слово верю, — отозвалась она и принялась догонять убегавшего, в Лавру, видимо ехал, дипломат. — А вот меня зовут Ремидой.

«Странное имя, — подумал он. — Татарка, что ли? Так вроде бы и не похожа».

— Нет, — сказала Ремида, и капитан вздрогнул. — Я чистокровная русачка. Так мою бабушку звали, ровесницу революции, в семнадцатом году появилась на свет. А прадед мой в больших чинах ходил у социал-демократов, комиссарил в Петрограде. Вот он и удружил такое имечко бабуле.

Ярослав заинтересованно и непонимающе глянул на нее.

— Революция мировая да здравствует, — усмехнулась теперь уже менее таинственная внучка. — Можно без восклицательного знака… А мой папаня в ее честь и меня так назвал, продублировал ныне, увы, не модный лозунг.

— Боевая, небось, старушка, — неуклюже улыбнувшись, он все никак не мог освоиться с неясностью положения, промолвил Ярослав.

«Не к ней ли в гости меня везет взбалмошная бабушкина тезка? — подумал он. — Вечер воспоминаний, встреча интересных людей и «далее в подобном роде…»

— Бабушка умерла полвека назад, — ответила Ремида. — В тридцать восьмом году.

«Ты что? Мысли мои читаешь?» — хотел воскликнуть капитан, но удержался, смолчал.

— Ее расстреляли в тюрьме как взрослую дочь врага народа, — бесстрастно продолжала Ремида. — Дали родить сына, беременных гуманно не стреляли, и покормить ребенка полгода…

На этом отсрочка исполнения приговора кончилась, и отец мой порою мрачно острит: не дали допить молока ежовские паразиты. Потом был спецприемник и все такое прочее. А ты ведь тоже детдомовский, капитан?

— Ты знала об этом или спросила случайно? — воскликнул в ошеломлении Ярослав.

— Я вижу тебя впервые. Но всегда знала, что встречу, верила, понимаешь… Вот ты и пришел, капитан, о котором мне известно почти все. О недостающем сам расскажешь. Только не говори сейчас, что это как в кино. Чувствую, что ты едва сейчас мне это не сказал.

— Верно, — растерянно ответил Ярослав и нервно рассмеялся.

— Ты ведь ничего не боишься, — утвердительно сказала Ремида, и капитану стало спокойно.

Он странным образом забыл все то, что осталось у «Спутника» за кормой и сейчас почти физически ощущал, как его наполняет сознание грядущих испытаний тела и духа, и капитан был готов ко всему, ибо верил судьбе, так часто менявшей обличье от темно-зеленой волны курильского цунами к черному, невидимому в ночи чудовищу-субмарине, а теперь вот и к этой белокурой амазонке с таким странным именем, решительным и беспощадным.

— Что-то Загорска не видно, — разрядил тишину Ярослав.

— Сергиева Посада, — поправила Ремида. — Как памятник установили в Радонеже, иначе мы его теперь называем… А города не увидим, идем по объездной дороге, на деньги Лавры путь соорудили, чтобы потише было жить монахам.

— Разумно, — согласился капитан.

«Но тогда куда ж рулит бедовая деваха? — весело, все трын-трава, подумал Ярослав. — Уж не в тот ли город, что основал когда-то мудрый тезка-князь?»

— Нет, — ответила вдруг Ремида. — Едем мы куда ближе, на Плещеево озеро, в славный град Переславль.

— Послушай, — несколько озлился капитан, — если ты умеешь читать мысли, то предупреди… Иначе дерзко буду думать, и нам конфузно станет.

— А что на твой расклад считать нам стоит дерзким? — усмехнулась Ремида.

— Ну, разные интимные помыслы, — смутился капитан. — Когда мужчина видит нечто в твоем роде, он может и подумать в предположительном значенье.

— Такие думы мне не страшны…

Ремида рассмеялась.

— Было бы вовсе неприлично, если этих предположительных мыслей у тебя не возникло. Я вправе тогда и обидеться даже.

— Значит, можно мне вовсю предполагать? — спросил капитан.

Горло у него перехватило, и Ярослав кашлянул, чтоб не подавиться словами, сохранить беззаботный и независимый тон.

— На здоровье! — снова засмеялась амазонка. — И никакого нет ведьмовства. Это входит в мои служебные обязанности — угадывать…

— Новое дело, — проворчал капитан. — Оракулы перестройки…

Ремида звонко рассмеялась.

— Как ты сказал. Неплохо, пускаю в оборот… Оракулы перестройки. Увы, в предсказателях недостатка нет. Но у меня другое. Теория информатики. Когда знаешь все сопутствующие детали, выстраиваешь их по временному ряду, то легко догадаться, каким будет последующий сигнал. Понимаешь?