Издательство «Развлечение» - Злодей Гризам, укротитель львов Страница 2

На лице молодого человека отразилось разочарование. Он думал, что будет принимать участие в раскрытии преступления. Пинкертон отгадал его мысли и ласково сказал:

— Вы поймите, мистер Фредерик, что расследование должен производить я один со своими помощниками. Непосвященный тут будет только помехой! Но обещаю вам, что после раскрытия преступления я немедленно сообщу вам об этом. Кроме того, вы получите известную награду, если таковая будет назначена.

Чарльз поблагодарил. Оставив сыщику адрес конторы, в которой он служил, молодой человек отправился домой. К каким-либо развлечениям у него в этот день совершенно пропала охота.

Нат Пинкертон после ухода Чарльза призвал к себе своего любимого помощника Боба и показал ему страшную находку, сообщив при этом все подробности дела.

— Прежде всего, — заметил он, набирая воды в чашку и осторожно обмывая палец, — надо установить, чей он был?

Сыщик взял лупу и принялся разглядывать ужасную находку. Наконец он сказал:

— Очевидно, что это палец мужской и принадлежал он богатому человеку. На нижнем конце пальца — след широкого, надо полагать, дорогого кольца. Кожа белая и не носит никаких следов какой бы то ни было работы. Палец теперь сморщился, но прежде он был очень толст, значит, принадлежал человеку довольно тучного сложения. Ноготь гладко отполирован и выхолен, этот человек, я вижу, заботливо относился к своей наружности. Но при этом он, очевидно, любил нюхать табак: под ногтем можно найти едва заметные следы нюхательного табака. Наконец, этот палец — средний палец правой руки. На кончике его крошечные синие пятнышки — следы чернил. Мне думается, этот человек был биржевым деятелем. Чернильные пятна — от карманного пера, которым он делал пометки на бирже.

— Похоже на то, — согласился Боб. — Как, однако, много можно видеть по одному только пальцу!

— Итак, человек этот был богат, тучен, любил нюхать табак, ногти полировал и стриг у парикмахера и, по всей вероятности, был финансистом! По этим данным надо теперь разузнать, не исчезал ли такой человек и когда именно. Кстати, Боб, как ты думаешь, каким образом палец этот отделен от руки?

Боб задумчиво покачал головой:

— Только не откушен зубами льва! Его отрезали острым, как бритва, ножом.

— Ты прав! — подтвердил Пинкертон. — И вот как я представляю себе ход всего дела… Богача заманили в зверинец и там или оглушили, или убили. Затем его ограбили и раздели. Кольца, которые он носил на руке, сняли, но широкое кольцо на среднем пальце правой руки сидело очень крепко и не снималось, поэтому убийца просто отрезал палец, а затем снял с него кольцо. Тело убитого было затем брошено на съедение зверям, причем туда же был брошен и отрезанный палец, но он каким-то образом выпал из клетки…

— Но почему же этот Гризам не уничтожил все следы преступления, а вместе с ними и этот палец? — спросил Боб.

— Да он как раз этим и был занят сегодня утром, когда молодой человек явился в зверинец! Гризам действовал заодно с женщиной, что сидит у кассы, это либо его жена, либо весьма преданная ему особа! Помнишь, я рассказывал тебе, что женщина эта сначала не хотела пускать Фредерика, говоря, что представления начинаются только вечером. Когда же Чарльз заявил, что хочет только посмотреть зверей, она повернулась в сторону внутренних помещений и спросила: «Эдвард, ты готов?» А Эдвард и был занят очисткой клетки от остатков страшного обеда. Он уже окончил работу и потому ответил, что молодой человек может войти. О том, что отрезанный палец лежал перед клеткой, он и не подумал, и это было одной из тех грубых и фатальных ошибок, которые подчас делают самые ловкие преступники.

Глава III

Опасность надвигается

У подъезда одного из роскошных домов Нью-Йорка вблизи Центрального парка остановилась извозчичья пролетка. Из нее вышел Нат Пинкертон и позвонил. Лакей отворил дверь и вежливо поклонился.

— Можно видеть мистера Робертсона? — спросил Пинкертон.

— Хозяина нет дома.

— А хозяйка дома?

— Они сегодня никого не принимают.

Сыщик подал свою визитную карточку и решительно сказал:

— Скажите, что я приехал по очень важному делу.

Слуга прочел имя посетителя на карточке и с почтением посмотрел на него.

— Сейчас доложу, мистер Пинкертон.

Знаменитого сыщика пригласили в гостиную. Через несколько минут туда вышла миссис Робертсон. Это была довольно полная дама с красивым и милым лицом.

— Я не хотела верить своим глазам! — сказала она, учтиво протягивая руку Пинкертону. — Что такое случилось? В сущности, мне бы следовало испугаться…

— Прежде всего, — начал Пинкертон, — один вопрос, миссис Робертсон! Не знаете ли вы, где находится в данную минуту ваш супруг?

По лицу женщины скользнула грустная улыбка. Она покачала головой.

— Не знаю.

— Когда он ушел из дому?

— Кажется, он не возвращался с позавчерашнего дня, — подумав, ответила она. И, прочитав изумление на лице Пинкертона, проговорила:

— Не правда ли, сэр, вам это кажется странным? Прежде я грустила, чувствовала себя несчастной, когда мой муж покидал меня и пропадал целыми днями, но теперь я привыкла. Дружбы и согласия давно уже нет между нами, мы стали как чужие. Поэтому я и не беспокоюсь особенно, когда муж исчезает на день, на два, такое уже случалось.

— Это другое дело! — сказал Пинкертон. — Тем не менее, на этот раз возможно, что ваш супруг исчез недобровольно. Возможно, он сделался жертвой преступления.

Миссис Робертсон побледнела.

— Не может быть! — воскликнула она. — Вильям убит?!

— Пока я этого не знаю наверняка. Пожалуйста, успокойтесь и ответьте мне на некоторые вопросы… Супруг ваш был полный?

— Да, очень полный.

— Он любил нюхать табак?

— Да. Я всегда находила это ужасным.

— На среднем пальце правой руки он носил широкое золотое кольцо?

— Совершенно верно.

— Теперь скажите мне, какой костюм был на вашем муже третьего дня, когда он вышел из дому?

— Этого я не знаю, но мы можем узнать это у камердинера!

Она позвонила.

— Позови Жана! — приказала она вошедшей горничной.

Лакей вошел и, почтительно поклонившись, остановился в дверях.

— Скажите, Жан, какой костюм был на мистере Робертсоне, когда он вышел из дому третьего дня?

— Темно-синий, в светлую полоску.

— А какую обувь он надел? — спросил Пинкертон.

— Темно-коричневые башмаки.

— Хорошо, спасибо. Можете идти.

Лакей вышел, а Пинкертон снова обратился к миссис Робертсон, которая уже не могла скрывать своего волнения.

— Не знаете ли, сударыня, не любил ли мистер Робертсон проводить время в Кони-Айлэнд?

— Как же! Он охотно там бывал, и он сам мне иногда рассказывал, и от других я слышала. Его там часто видели;

Сыщик встал.

— Позвольте мне теперь проститься с вами, миссис Робертсон. Я начинаю расследовать дело, но, боюсь, едва ли вернусь к вам с утешительными вестями.

Бедная женщина заплакала. Она все-таки еще была привязана к своему мужу и теперь, поверив, что его нет в живых, искренними горячими слезами оплакивала его.

Между тем Нат Пинкертон уже сидел в своей пролетке и держал путь к себе в контору.

Он был доволен. Он знал теперь, кто стал жертвой злодея Гризама.

На бирже, где собираются каждый день тысячи людей, ни он, ни Боб ничего не смогли узнать о человеке, который подошел бы под сделанное ими описание. Оставалось только навести справки в парикмахерских. Искусство ухода за ногтями появилось в них недавно, в городе еще мало было мастерских, где оказывали бы такие услуги, и после нескольких попыток Пинкертону удалось напасть на верный след.

В одной из парикмахерских, расположенной возле самого Центрального парка, ему сказали, что какой-то невысокого роста полный господин, очень любивший нюхать табак, действительно аккуратно заходил два раза в неделю, чтобы стричь и полировать себе ногти. Один из мастеров знал даже, что господина этого зовут мистер Вильям Робертсон и что квартира его находится тут же, неподалеку… Таким-то образом Пинкертон и попал в дом Робертсона, а разговор с его женой только подтвердил предположения сыщика.

В конторе он нашел своего помощника Боба. Тот тоже обходил парикмахерские, но ничего не разузнал. Пинкертон рассказал ему о своей удаче.

— Черт побери! — сказал молодой человек. — Но как же мы будем действовать дальше? Не поехать ли прямо в Кони-Айлэнд и не арестовать ли этого негодяя Гризама с его помощницей?

— Поедем, — сказал Пинкертон. — Но, я боюсь, арест его сейчас ничего не даст.

— Почему?

— А какие у нас доказательства? Только этот палец. А Гризам скажет, допустим, что один из посетителей зверинца слишком близко подошел к клетке и захотел погладить льва, а зверь цапнул и откусил у смельчака палец! Вот и уличи его во лжи без других доказательств! Надо их достать…