Светлана Алешина - Тухлое дело Страница 2

— Что же вы хотите, мессир, — разводя руками, со вздохом проговорил он. — Извечная vanitas vanitatum.

— Чего? — не понял первый.

— Суета сует, — с легкой улыбкой пояснил «интеллигент».

— Ты бы, Маркиз, попроще выражался, — с неодобрением в голосе сказал бомж в тельняшке. — А то строишь из себя умного…

Тот, кого назвали Маркизом, лишь шире улыбнулся и ничего не ответил.

— Вот суки, а? — продолжал ворчать бомж в тельняшке, сокрушенно качая головой. — Как ты думаешь, они того мужика замочили?

— Не знаю, — ответил Маркиз. — Но похоже на то.

— Суки, — еще раз произнес тот, что со шрамом. — За что они его?

— Ну, отчего гибнут люди? — спросил Маркиз.

— Как отчего? — недоуменно пожал плечами бомж в тельняшке и принялся загибать пальцы: — От холода, от голода, от болезней…

— Это понятно, — кивнул Маркиз. — Но здесь у нас другой случай. Причиной гибели стал извечный мотив преступления.

По насупившимся бровям своего собеседника «интеллигент» понял, что тому снова не нравится его манера изъясняться, и поспешил объяснить:

— Из-за чего совершается большинство преступлений? Конечно же, из-за денег. И этот случай наверняка не исключение.

— Ты чо, думаешь, его из-за денег грохнули? — заинтересованно спросил бомж в тельняшке.

— По всей видимости, да, — согласился Маркиз.

В это время двое мужчин в подъезде быстро пересчитали находящиеся в «дипломате» деньги — благо что пачек было немного и состояли они все из сто— и пятидесятидолларовых купюр.

— Ну что, пошли? — убирая деньги обратно в «дипломат» и захлопывая его, спросил первый мужчина у второго.

— Пошли, — ответил второй со вздохом, тяжело поднимаясь и опираясь рукой о стену.

Они прошли к своей машине, обратив внимание на то, что автомобиль преследуемого так и стоит на месте.

Едва завидев их, бомжи тут же нырнули обратно за контейнер от греха подальше.

Мужчина с «дипломатом» сел за руль «Вольво», второй устроился рядом. Им обоим было примерно по тридцать пять лет. Одетые в одинаковые рубашки с короткими рукавами и темно-серые брюки, они больше ничем не походили друг на друга.

Тот, что сидел за рулем, был повыше и постройнее. Волосы у него были светло-русые, стриженные под ежик. Второй, обладавший низким голосом, был невысокий, коренастый и широкоплечий. Его черные волосы кучерявились, образуя пышную шевелюру.

— Жаль, эту суку не удалось пришить, — качая головой, произнес кучерявый, сжимая кулаки.

— Ладно, — отмахнулся светловолосый, закуривая сигарету. — Главное, что бабки у нас. А это то, зачем нас сюда посылали.

— Не только за этим, — спокойно напомнил чернявый.

— Слушай, хватит! — начиная заводиться, взвился светлый. — Скажи спасибо, что так все закончилось, что он не успел нас с тобой перестрелять! Стрелок, мать его! — и он разразился длинной тирадой ругательств.

Две взлохмаченные головы вновь вынырнули из-за контейнера.

— Кажись, уезжают, — сказал бомж в тельняшке, шкрябая свой заросший подбородок. — Можно снова спать ложиться.

— Подожди, они еще о чем-то разговаривают, — остановил его Маркиз.

— Да-а, — протянул второй, мечтательно глядя на машину. — Бабок-то, поди, немало хапнули, раз человека грохнули. Эх, мне бы такие бабки…

— И что бы ты сделал? — насмешливо спросил Маркиз.

— Ну-у-у… — бомж в тельняшке снова почесал подбородок и задумался. — Чего-чего. Чего все нормальные люди делают?

— Нет, ну а ты конкретно?

— Конкретно? — бомж закатил глаза. — Ну, пожрать бы купил.

— И все?

— Ну… Жилье купил бы, одежду, машину там…

— А ты умеешь машину водить? — с сарказмом спросил Маркиз.

Его приятель, видимо, уловил насмешку, потому что набычился и перешел в наступление:

— А ты сам-то чего бы приобрел?

— Так я и не говорил, что хотел бы иметь такие деньги, — зевнул Маркиз.

— А я бы хотел, — признался тот, что в тельняшке. — Надоело по помойкам лазить. Я бы, может, женился даже…

— Ладно, жених, давай лучше спать. Они, кажется, уезжают.

В этот момент, за несколько затяжек вытянув длинную сигарету, светловолосый надавил на педаль акселератора, вырулил к арке и резко дал по газам. Машина в одну секунду миновала арку и скрылась из вида, покинув место трагедии.

— Ох, ну ладно, — бомж в тельняшке тоже длинно зевнул, прикрывая рот грязной ладонью, потом опустился на прежнее место, подкладывая руку под голову. — Давай поспим до вечера, а то на погрузку ночью идти надо.

Маркиз устроился рядом с ним. Приятель его вскоре захрапел, но у интеллигента отчего-то пропал весь сон. Он стал вспоминать увиденное сегодня и невольно задумался о судьбе мужчины с «дипломатом».

Поворочавшись несколько минут и так и не дождавшись прихода сна, Маркиз поднялся и в задумчивости посмотрел на арку, в которой скрылась машина с убийцами…

Глава 1

Сегодня вечером Лариса Котова вернулась домой рано. В последнее время она старалась этого избегать, поскольку не хотела лишний раз сталкиваться с собственным мужем в собственном доме. Вообще-то мужем Евгения Котова можно было назвать лишь условно, поскольку их отношения давно перестали быть супружескими.

В последний раз, когда Евгений приехал к ней из Москвы, где с переменным успехом занимался бизнесом, Лариса провела мужа в кухню, плотно прикрыла дверь и завела с ним серьезный разговор.

— Каждый раз ты возвращаешься к нам как ни в чем не бывало, — начала она. — После всех своих выходок ты спокойно приезжаешь и ведешь себя так, словно ничего не произошло.

— Лара, а что же такого произошло? — осторожно спросил Котов.

— Не заставляй меня перечислять все твои грехи, — усмехнулась Лариса. — Тебе самому они прекрасно известны.

Котов сделал недоуменно-негодующее лицо, пытаясь создать впечатление, что обвинять такого святого человека в наличии грехов — это просто святотатство. Но Лариса, не обращая внимания на мимику Евгения, продолжала свой монолог.

— Так вот, — сказала она спокойно, постукивая по столу чайной ложечкой. — Теперь я хочу расставить все точки над i. Раз уж ты приходишь к нам как к себе домой…

— А куда же мне идти? — развел руками Котов. — Конечно, сюда, к тебе, к вам с Настей, потому что это и есть мой дом.

— Ты всегда можешь найти куда пойти, — возразила Лариса. — Но я не стану возражать против того, чтобы ты жил здесь во время своих приездов, но только при соблюдении определенных условий.

— Пожалуйста, я готов выслушать, — важно кивнул Евгений. — Говори, что тебя не устраивает, что ты хотела бы изменить, — я с удовольствием выслушаю. Я всегда был за то, чтобы спокойно поговорить, разобраться, предотвратить инциденты…

Котов, похоже, еще долго собирался рассусоливать о своей покладистости, но Ларисе не хотелось это слушать.

— Во-первых, — сказала она. — Ты не смеешь появляться здесь в пьяном виде. Если такое случится хотя бы один раз, я вообще не позволю тебе приходить сюда.

На лице Котова ясно читалось, что его снова обвиняют черт знает в чем и что ни разу этот дом не был осквернен его присутствием в пьяном виде. Однако Лариса так выразительно посмотрела на Евгения, что он, видимо, все-таки напряг память и вспомнил о подобных случаях, потому что вдруг опустил голову и стал внимательно рассматривать узор на скатерти.

— Во-вторых, — продолжала Лариса. — Наши с тобой отношения переходят в разряд дружеско-партнерских.

— Это как? — поднял голову Евгений.

— Очень просто. Мы сохраняем нормальные, ровные, дружеские отношения, помогаем друг другу по мере сил и возможностей, я готовлю тебе еду, ты, в свою очередь, выполняешь мои мелкие просьбы по дому…

— А секс? — быстро спросил Котов.

— И не мечтай, — отрезала Лариса. — В этом плане мы с тобой абсолютно чужие люди.

— Но… — его явно не устраивал такой договор. — Это же просто смешно, Лара! Мы же все-таки муж и жена.

— Хорошо бы ты помнил об этом, когда путался со своими московскими проститутками, — ответила Лариса. — И не только московскими.

— Лара, Лара, ну что ты всегда вспоминаешь самое плохое! — поморщился Евгений. — Тем более то, о чем не стоит ни вспоминать, ни говорить! Эта сфера жизни настолько ничего не значащая, что считать ее проблемой просто смешно.

— Однако ты почему-то не можешь без нее прожить, — язвительно проговорила Лариса и взяла сигарету.

— Я очень даже могу без этого прожить! — гордо заявил Котов. — Вот посмотришь!

— Дело в том, что я уже никуда не хочу смотреть и ни в чем убеждаться или разубеждаться. Я устала переживать из-за этого и больше не буду. Одним словом, я сказала все. Если ты принимаешь мои условия, то, ради бога, можешь жить здесь. Если же нет — то извини. Знаешь, где выход.