Когда рассеется тьма - Евгения Горская Страница 2

Ксении дома не оказалось, он долго безуспешно звонил в домофон. Агата молча стояла рядом. Слава богу, больше не плакала.

— Позвони этой… Антонине, — велел Роман. — Может, нашелся твой родственник.

Родственник не нашелся. Роман с тоской слушал, как Агата разговаривает с женщиной.

Идиотская история.

— Поехали туда, — вздохнул он, когда Агата, пряча телефон, отрицательно покачала головой.

Она послушно пошла к машине. Не глядя на него, тихо назвала адрес, когда он уселся за руль.

Повезло, ехать предстояло не на другой конец Москвы.

Роман покосился на Агату и тронул машину.

У нее были прямые волосы чуть ниже плеч, бледное лицо и тонкий красивый профиль. Будь она чуть поярче, казалась бы красавицей.

Роману нравились яркие женщины.

Агата откинула рукой волосы со лба. Волосы были не светлые и не темные, средние.

— Может, ты родителям позвонишь? — предложил он, встраиваясь в поток. — Где твои родители?

— Далеко, — тихо и печально ответила она.

«О господи! Неужели померли?» — успел подумать он, но тут она пояснила:

— В Челябинске.

Роман с облегчением выдохнул.

— А еще родственники у тебя есть? Здесь, в Москве?

Она покачала головой — нет.

— Квартиру снимаешь?

— Снимаю.

Что еще спросить, он не нашел, и дальше они катили молча. Впрочем, ехать было недолго, добрались за двадцать минут.

Антонина, с которой Агата недавно разговаривала по телефону, стояла, привалившись спиной к стене рядом с дверью в квартиру. Женщина лет шестидесяти. На ней были широкие брюки и длинная, почти до колен, блуза. В моде Роман не разбирался, но догадался, что одета тетка модно и дорого.

Седые волосы аккуратно, коротко пострижены.

Женщина молча и внимательно посмотрела на Романа. Глаза у нее были умные и несчастные.

— Роман, — представился Роман и пояснил: — Я работаю вместе с Агатой.

— И с Павлом, — подсказала Агата.

Тут у элегантной дамы зазвонил телефон, она достала его из висевшей у нее на плече крохотной сумочки, посмотрела на экран и объяснила не то Агате, не то Роману:

— Павел. Увидел неотвеченные вызовы.

Женщина заговорила в телефон, но Роман взял у нее трубку и принялся объяснять сам:

— Паш, тут такое дело…

Вскрыть квартиру им удалось только часа через два, когда Роман вызвал знакомого слесаря.

Лежавший на кровати пожилой мужчина был мертв.

19 мая, четверг

Добираться пришлось долго, через Израиль. Санкции били как раз по таким, как Павел. По тем, кто не начинал специальных военных операций и не имел никакой возможности их закончить. По тем, кто хотел нормально жить и работать и не желал знать ничего, что выходило за рамки собственных представлений о жизни.

Перед отъездом в командировку Павел спорил с Юлием как раз об этом. О коллективной ответственности.

Спорить стало не с кем. Только Павел еще не успел привыкнуть к этой мысли.

Выйдя из терминала аэропорта на улицу, он остановился, прикидывая, куда направиться.

Правильно было поехать домой, оставить дорожную сумку, принять душ.

Павел достал телефон и набрал номер, который ему сбросила эсэмэской Антонина.

Повезло, ответивший на вызов мужчина от встречи не уклонился, и Павел, вызвав такси, поехал в полицию.

Вроде бы разговор с полицейскими много времени не занял, а до дома Павел добрался только к вечеру. Отперев дверь квартиры, бросил надоевшую сумку на пол и остановился, глядя на свое отражение в зеркале. Собственное лицо отчего-то показалось незнакомым.

— Паша! — испуганная Ксения выскочила из комнаты.

Испуг в глазах сменился радостью.

— Пашенька! — Ксения бросилась ему на шею, он погладил ее по спине и отодвинул. — Почему ты так быстро? Почему не позвонил? Что-то случилось, да?

— Случилось, — Павел подвинул сумку ногой, она мешала проходу. — Юлий умер.

— О господи! — Ксения взялась руками за щеки. — Как? Когда?

— Позавчера. — Он снова посмотрел в зеркало. От отросшей за сутки щетины лицо казалось серым.

— Подожди… — Ксения отдернула руки. — Ты… Как ты узнал?

— Мне позвонила Антонина. Антонина Александровна, есть у Юлия такая приятельница. То есть была.

— Как мало я о тебе знаю, — лицо у Ксении сделалось грустным.

Павлу нравилось, что Ксения не слишком умна. Это позволяло относиться к ней как к домашнему питомцу. Питомца нужно вовремя кормить и гладить, а его наличие не мешает чувствовать себя свободным.

Сейчас ему захотелось, чтобы рядом был кто-то поумнее.

— Паша, расскажи, пожалуйста. Я ничего не понимаю. Какая Антонина? Что с Юлием Семеновичем?

Павел прошел в ванную, принялся мыть руки, ополоснул лицо. Жена остановилась у приоткрытой двери.

— Паша!

— Ксения, я устал.

Нужно побриться. Павел провел рукой по щеке, бриться не стал.

— Чаю сделай, пожалуйста. Нет, не надо, — передумал он и, пройдя на кухню, налил рюмку коньяку.

Дорогой коньяк показался противным.

Ксения смотрела испуганными глазами. Она очень хотела ему помочь.

Ему никто не мог помочь.

— Эта Антонина… Она жила с Юлием Семеновичем? Почему ты о ней ничего не говорил?

— Антонина никогда не жила с Юлием, — объяснил Павел. — Она просто его давняя приятельница. Они работают на одной кафедре. Работали. Юлий не пришел на лекцию, и Антонина поехала к нему домой.

— У нее были ключи?

— Не было. У нее был телефон Агаты. Ксения, не приставай, пожалуйста, я правда устал.

Ксения отвела глаза в сторону. Кажется, она стала еще несчастнее.

Жаль, что он сюда приехал. Надо было ехать в квартиру Юлия. Несчастная Ксения мешала думать.

— Помнишь Ромку Терехова? Я тебя с ним знакомил.

Ксения кивнула.

— Дверь Юлия вскрыл он. Агата попросила, Роман организовал. Юлий был уже мертв.

— Почему Агата мне не позвонила?

Павел удивился, глаза у жены начали наполняться слезами.

Логичнее было бы спросить, почему он ей не позвонил, но это могло прозвучать как упрек, а Ксения старалась никогда и ни в чем его не упрекать.

— Откуда я знаю! У нее спроси.

Жена умела быть и красивой, и некрасивой. С подведенными глазами могла сойти за фотомодель, а временами казалась бледным хомячком.

Сейчас Ксения походила на несчастного хомячка.

— Агата не считает меня родственницей…

— Наплевать, что она считает! — Павел поморщился.

Ксения отвернулась и пальцем смахнула слезинку.

— У Юлия Семеновича… инфаркт?

— Нет, — вздохнул Павел. — Его убили.