Из Ниццы с любовью - Топильская Елена Валентиновна Страница 2

— Сто лет не была, — строго выговорила она мне по телефону, — заросла, небось, по уши омертвевшими клетками. Надо пилинг делать, и чисточку бы не вредно, но в другой раз. А у меня новые препаратики, практически заменяют мезотерапию. Даже из таких, как ты, можно человека сделать, ненадолго. Короче, приходи. Заодно и потрындим.

Я поняла, что ей срочно нужно поплакаться, а процесс зарастания меня омертвевшими клетками никак не связан с этим приглашением. И следующим вечером, сняв мундир, уже лежала на столе в ее небольшом претенциозном кабинетике. Был полумрак, под потолком тихо играла расслабляющая восточная музыка, но меня не обманешь: сейчас Регина намажет мне на физиономию супер-крем и начнет жаловаться на жизнь, полностью заглушая этот однообразный усыпляющий перезвон нежных колокольчиков. Один раз она так распалилась, живописуя приключения своею неверного плейбоя, что чуть не уронила меня с косметического постамента. Я-то, беспомощная, с ватными дисками на глазах, пропитанными омолаживающим эликсиром, не уловила опасности и только в последний момент чудом уцепилась за Регину.

— Представляешь, — задумчиво начала она, массируя мне лицо, — здесь так дорого, что нормальных клиенток нет, только эти, с пришитыми ушами ходят…

Я мычанием выразила недоумение.

Регина пояснила:

— Они же все ушитые-перешитые. Круговая подтяжка. За ушами — швы, на висках — швы…

Пальцы Регины покинули область моего подбородка и запорхали по лбу и бровям. Понятно, это сигнал высказываться. Я робко приоткрыла рот:

— Прямо швы?

— Вот такие! — Регина пальцами показала размер стежков.

— Какой кошмар! И как им не страшно под нож ложиться?

— А! Чего только ни сделаешь, чтобы мужику нравиться… — Вспомнив про мужика, Регина пригорюнилась.

— Ни фига себе «нравиться»! Если ты заметила, то ведь и мужчине заметно?

— А как же! Конечно, заметно! А когда она лежит, особенно видно, волосы-то это все уже не прикрывают! Ой, у нее не только швы по всей черепушке, у нее рот набок лезет, и глаза как у китайца, и вообще вся пересушенная, прямо страничка из гербария, зато — дово-ольна! Я, говорит, так выгляжу, так выгляжу!

Я содрогнулась.

— Похоже, натуральных женщин вообще уже на белом свете не осталось, — разошлась Регина. — Ко мне парень один ходит — ну, массажик там, мезотерапия, — так он мне тут рассказывает, что девушке своей руку в волосы запустил, а там…

— Господи, и что там? Вши? Гниды? — испугалась я.

— Волосы нарощенные. Пряди крепятся восковыми капсулами, так не видно, а на ощупь чувствуется. Представляешь? Грудь накачанная, губы надутые, уши пришитые, волосы приделанные, ресницы клеем присобаченные… Вот удовольствие с такой куклой спать, а?

Я горячо согласилась. Скосив глаза, я заметила на стене новый диплом, свидетельствующий, что мой персональный косметолог теперь наделен правом наращивания ресниц.

— Кстати, подружка, приклей-ка мне ресницы, — мне показалось, что это действительно кстати. Регина в ответ бесцеремонно плюхнула мне на лицо какую-то мерзкую жижу, воняющую тухлой рыбой. Я только и успела промычать: «За что?»

— Балда, это супер-маска из морских водорослей. Бешеных денег стоит.

— Зачем? Мне и так хорошо, я что, русалка, что ли? — тут рот пришлось закрыть, чтобы невзначай не наглотаться драгоценных морских какашек.

— Лежи спокойно! — Для верности Регина слегка пришлепнула меня по щекам. — Не надо тебе никаких ресниц клеить.

— Ум-м-м! — запротестовала я.

— Нечего, я сказала! Зачем тебе? Представляешь, сидишь ты, ешь салат, а в него ресницы опадают. Как осенние листья.

Она наклонилась надо мной, всматриваясь, равномерно ли размазала по лицу тухлятину, и милостиво отерла мои губы салфеткой.

— Но ты-то еще натуральная? — я глотнула воздуху и сразу польстила подруге. Она помрачнела.

— Я-то еще ого-го! Вопрос, кому это надо?

— То есть? У тебя же был этот… как его?

— Вот именно! Этот — как его! Очередная ошибка. Трагическая ошибка. Уже не знаю, как от него отделаться.

— Да ладно. Мне он показался симпатичным. — Я не стала уточнять, что видела его только один раз, на моем дне рождения, где у меня голова кругом шла от желания уделить внимание всем гостям сразу, поэтому Регининого спутника я помню довольно смутно.

— Да-а, казаться он умеет, — саркастически протянула она.

— А что не так?

— Что? Да все! Опять сидит на моей шее, сам практически не зарабатывает, а меня все пригибает, что много денег трачу. Говорит, его бывшая сама себе кофточки вязала. И белье сама стирала, в прачечную не сдавала. Нет, ты представляешь! Я что, буду простыни с наволочками стирать и гладить сама? Вот этими ручками?

Она потрясла у меня перед носом нежными ручками с идеальным маникюром. Остатки вонючей жижи, размазанной по моим щекам, она уже стерла с ладоней влажными салфетками. От нее исходили такие мощные флюиды возмущения и агрессии, что у меня заболела голова. Я решила срочно отвлечь ее от грустных мыслей.

— Ой, а что за лак у тебя на ногтях? Такой красивый! Как этот цвет называется?

Она глянула на свои руки и нехорошо оживилась.

— Лак? Вот-вот! Я же в салоне работаю, что я, дома на кухне буду ногти красить? Эго мне девчонки наши сделали дизайн, а он говорит: что это у тебя на ногтях? — Регина скорчила противную рожу и передразнила негодяя: — Ах, маникюр сделала? Ах, в салоне? И все, стал опять по ушам ездить, что я, мол, много денег трачу. Зачем я в салоне ногти крашу, могла бы и дома, как его бывшая делала. А я не умею дома ногти красить! Попробовал бы он сам!

Да, неудачно я сменила тему…

— А лак-то как называется?

— Да не знаю я! Говорю ему, вкрути лампочку в ванной. — Ванная комната в Регининой квартире представляла собой маленькую копию спа-кабинета отеля «Ла Мираж Дезерт», стоящего посреди пустыни Намиб (спецдизайн), так что для вкручивания лампочки целесообразно было приглашать как минимум бельгийского менеджера из этого отеля. — Так он зашел, башку задрал, посмотрел в потолок и назад, на диван. Я, говорит, предпочитаю не сам надрываться по хозяйству, а оплачивать работу специально обученных людей…

Она умолкла и, похоже, погрузилась в воспоминания. Я ждала продолжения.

— Ну? — стимулировала я, устав ждать. — По-моему, логично.

Регина очнулась:

— Ага, логично. Только он в кошелек не полез и специального человека не позвал, а опять на диван завалился. Ну, я пошла и ему сказала, что раз он не из тех, кто готов надрываться, может, я тогда и спать лучше буду с этими специально обученными?

Я фыркнула.

— А он что?

— Обиделся, теперь в молчанку играет. Блин, поверишь, домой идти не хочется! — с тоской сказала подруга. — Куда бы деться? К морю отвалить — так одной стремно… — Слушай, — осенило меня, — а может, тебе с нами поехать? Только кого бы тебе в пару подобрать?..

— Никого! — решительно отрезала Регина. — Хватит. Буду спать, как белая женщина, поперек кровати, и ваших мужиков воспитывать. Вы с Ленкой мне еще спасибо скажете. Там же три спальни? На вилле?

Вот так мы и оказались в аэропорту впятером. Мои причитания по поводу бедного крошки Хрюндика, оставленного дома, Регина обрубила жестким анекдотом про мамочку, которая привела сына-подростка к доктору, а тот, осмотрев мальца, сурово объявил: «Значит, так, мамаша, с сегодняшнего дня пипиську называем пенисом, а бо-бо — сифилисом».

— Фу! — сказала я. И засмеялась, и расслабилась.

2

В Париже мы пересели на местный рейс. Когда искали нужный выход на посадку, из какого-то коридора вынырнул и бросился ко мне с распахнутыми объятиями некий человек. Если бы он не заорал на весь «Шарль де Голль»: «Мария Сергеевна!», я бы сама заорала от страха. Не люблю я с некоторых пор незнакомых людей, жаждущих сближения со мной.

Но парень, похоже, испытывал эйфорию от встречи с соотечественницей.

— Кто это? — тревожно спросил мой муж, вглядываясь в незнакомца.