Снова в деле - Андрей Воронин Страница 2

величайший гений, возлагал на него серьезные обязанности, прежде всего перед самим собою. Никогда от него не было слышно ни запаха алкоголя, ни табака, всегда аккуратный, причесанный, Тихий говорил так, будто бы дарил в каждом слове частичку своего «Я». Он старался воплотить в себе тот дух, который, по его мнению, царил в «Хамовниках» раньше. В его движениях, словах сквозила умиротворенность. Говорил Тихий просто и ясно, без лишних ужимок и уверток.

Аркадий Николаевич, взглянув на часы, убедился, что пора начинать. «Уже две минуты прошло», – подумал он и заспешил к дверям, навстречу первым экскурсантам. Как он ждал этого заветного мига! Пускай и не все слушают, отвлекаются, но обязательно найдется пара глаз, которая будет следить за каждым его движением, пожирать глазами все вокруг себя, словно желая запечатлеть в душе навечно всю обстановку. Тихий всегда украдкой поглядывал на экскурсантов и радовался тому, когда во взгляде, движениях человека обнаруживал искренний, неподдельный интерес, натыкался на его жадный, требующий познания взгляд.

Хлынул поток первых туристов, и Тихий увлек их за собой. Во избежание сутолоки всех сразу не пускали, да и шум бы стоял неимоверный. Тихий дирижировал группкой из тридцати человек, словно оркестром. Вел их за собой, словно пастух ведет отару овец, попутно показывая, останавливая, где надо, и безостановочно рассказывая, словно дорожил каждой минутой, пока экскурсанты рядом с ним, как будто они для него особенные и лучше их музей больше никогда не увидит.

– Прошу вашего внимания, молодые люди. То, что я вам расскажу, очень интересно, и вы больше этого нигде не услышите.

Молодые люди ухмыльнулись и затихли с таким видом, словно заранее знали, что в который раз им доведется выслушать очередную сентиментальную муру выжившего из ума культурного деятеля.

Тихий, чувствуя особую торжественность момента, начинал:

– Еще триста лет назад Москва со всех сторон была окружена небольшими поселками и деревнями. Их звали слободами или слободками, а тех, кто там жил, называли «слободскими людьми». Занимались они разнообразнейшими ремеслами и торговлей. Название этого музея теснейшим образом связано с названием слободы. Действительно, почему «Хамовники», а не иначе? А все потому, что раньше в этой слободе жили «хамовники», то есть скатерщики, полотнянщики, которые занимались «хамовным делом». Хамовники поставляли на царский двор льняные полотна, скатерти, подкладки для сукна и тем зарабатывали себе на жизнь…

Тихий говорил, все больше воодушевляясь и все меньше замечая, что его перестают слушать, и не потому, что он рассказывал неинтересно, а оттого, что этим варварам требовалось поскорее пробежаться по усадьбе, потрогать что-нибудь руками и стремглав вылететь наружу и задымить папиросой или откупорить банку пива. Лишь несколько человек продолжали слушать с неугасающим интересом, словно Тихий отворял перед ними ворота в сказку.

– …С 1648 года слобода стала называться Хамовскою. Уже в семнадцатом веке это был район огромной площади. В восемнадцатом веке Хамовская стала простой частью города. Здесь было несколько Хамовнических переулков, улица Хамовников и переулки, которые носили фамилии купцов, дворян и служилых людей. Уже в восемнадцатом веке Хамовническая слобода располагалась между Зубовским бульваром, Большой Пироговской улицей, Москвой-рекой и болотами около Новодевичьего монастыря. Слобода Хамовников росла и развивалась. Заселялись пустыри, проезжие места, окружавшие слободу. Самое любопытное то, что весь облик района, который со временем разрастался вокруг слободы, был совершенно иным. Там была совсем другая жизнь. Слобода состояла из ряда мелких владений, а в окружавшем ее районе располагались крупные землевладельцы. Улица Хамовников, нынешняя улица Льва Толстого, на которой вы имеете честь быть, уже с семнадцатого века заселялась представителями московской знати и богатыми людьми. Здесь устраивались дачи с загородными садами и огородами. В то время эта территория еще находилась за пределами «Земляного города» и пришлось даже ограничивать для чиновничества распространение загородных дворов, так как их количество значительно возросло.

Тихий едва слышно откашлялся. Раньше было гораздо легче проводить экскурсии. Мог говорить часами и ни разу не кашлянул бы. А с возрастом то и дело приходилось откашливаться, ничего не поделаешь, годы брали свое, а если и не годы, то сквозняки, и Тихий спасался от них тем, что в отсутствие посетителей наматывал на шею шарф и поддевал под пиджак свитер. Но такой роскоши в присутствии экскурсантов он себе позволить не мог. Торжественность момента не должна была быть испорчена неэстетичностью его внешнего облика. После некоторой паузы, едва не забыв, что он хотел сказать, до того досаждала ему мысль о грядущей старости, Тихий продолжал свое повествование, взглядом обращаясь к наиболее заинтересованным слушателям. Два парня-близнеца в спортивных костюмах, будто только что сошли с арены греко-римских борцов, тоскливо озирались по сторонам, словно в поисках возможности убежать из «Хамовников» и никогда больше не возвращаться.

– Раньше территория этой усадьбы входила в обширное владение стольника Венедикта Хитрово. Стольниками называли смотрителей за царским столом. Это был придворный чин. К сожалению, точных сведений, как распоряжались этой землей, возводились ли на ней какие-нибудь постройки, не сохранилось. Известно лишь то, что эта земля могла сдаваться в аренду мелкому люду: суконщикам, коробейщикам, житникам, шубникам и другим слободским поселенцам. Венедикт Хитрово был женат на княжне Екатерине Шаховской. Больше о хозяине этой усадьбы в конце семнадцатого века добавить нечего. В восемнадцатом и девятнадцатом веках эта усадьба часто сменяла своих владельцев. Восемнадцатый век больше богат сведениями об этой усадьбе, чем все предыдущие столетия. Здесь мы уже можем увидеть планы усадьбы и граничащих с ней владений, проследить за тем, как менялись ее границы, состояние хозяйства, изучить быт ее обитателей. Не стоит углубляться, поверьте, эти имена и даты вряд ли скажут вам что-то интересное, но никак нельзя обойти вниманием несколько чрезвычайно любопытных фактов.

Как известно, во времена войны с Наполеоном, в сентябре 1812 года, случилось великое московское пожарище. После пожара был составлен «Генеральный план» Москвы, и выяснилось, что почти весь Хамовнический район не пострадал. Может быть, именно потому, что деревянные строения были расположены далеко друг от друга и утопали в зелени садов, которые и спасли их от неумолимого пламени. Свою роль сыграли и французы. Здесь они устраивали зимние квартиры для своей армии. Эта усадьба часто меняла своих владельцев до тех пор, пока не была куплена Толстым у коллежского секретаря Арнаутова.

Тихий вновь откашлялся и двумя пальцами поправил тугой воротничок рубашки с галстуком, который в последнее время сдавливал шею, словно удавка. Но он не расстегнул воротничок,