Александра Маринина - Тот, кто знает. Книга вторая. Перекресток Страница 20

Руслан и сам не ожидал, что вдруг так оробеет. Одно дело — думать и совсем другое — произносить вслух. С грехом пополам он, запинаясь и путаясь в словах, изложил Петру Степановичу суть. Если его отец действительно человек с положением и связями, то он может походатайствовать, где нужно, чтобы Руслану дали возможность ознакомиться с уголовным делом об убийстве его брата. Или чтобы люди, которые что-то об этом знают, поговорили с журналистом. Это первая идея. А вторая идея в том, что его отец — сам Бахтин, убийца Михаила Нильского. И как себя в этом случае вести, он не очень хорошо понимает. Не обращаться же к нему с просьбой помочь выяснить, как все было на самом деле, все равно не скажет, а может еще и головорезов своих на Руслана натравить, не посмотрит, что это его внебрачный сын. От такого подонка всего можно ожидать.

— Все сказал? — спросил Дыбейко, выслушав его.

— Пока все.

— Теперь я скажу, а ты меня послушай. От кого тебя Ольга Андреевна родила — мне неведомо, честное слово даю. Только сил на его поиски ты не трать.

— Почему?

— А потому. Сам рассуди: двадцать два года ты на свете прожил, а этот человек не считал нужным открыто признаваться в своем отцовстве и тебе помогать. Уж я не знаю, по каким причинам, но причины эти веские были. И если они продолжали быть вескими на протяжении двадцати двух лет, то вряд ли на двадцать третьем году что-то изменилось. Шансов нет, Руслан. Даже если ты его вычислишь и найдешь, он ни за что не признается, а доказать ты ничего не сможешь, если только по суду, да и то ни один суд за это дело не возьмется. Какой смысл? Ты уже совершеннолетний, алименты на твое содержание взимать не нужно, так зачем суд будет время тратить на то, чтобы удовлетворить твое запоздалое любопытство? К тому же для этого необходимо, чтобы мама твоя, Ольга Андреевна, назвала его имя, а она же его не называет, верно?

— Верно.

— Так что коль не хочет этот человек, твой отец, признавать тебя своим сыном, то и не признает, хоть ты в лепешку расшибись. И никакой помощи ты от него не дождешься. Резонно?

— Похоже, да, — не мог не согласиться Руслан.

Как у дяди Пети все ловко складывается! А самому Руслану это отчего-то в голову не пришло.

— Теперь насчет Бахтина. Уж не знаю, мог он стать твоим отцом или не мог, но обращаться к нему бессмысленно. Если и было что-то в их отношениях с твоим братом, что его оправдывает, он бы на следствии об этом сказал, чтобы лишний срок не получить. А если есть что-то, что усугубляет его вину, то он же не полный идиот, чтобы об этом распространяться. Тебе нужно найти адвоката.

— А зачем мне адвокат? — удивился Руслан. — Я же ничего преступного не совершил и не собираюсь совершать.

— Балда ты, — добродушно хмыкнул Дыбейко. — Я говорю об адвокате, который на суде защищал Бахтина. У адвокатов почти всегда бывают крепкие связи в судах, и если ты ему понравишься и он захочет тебе помочь, то попросит председателя суда разрешить тебе ознакомиться с некоторыми делами из судебного архива. Понял теперь? Только ты глупостей-то не наделай, не вываливай ему всю правду-матку, не говори, что хочешь Бахтина в землю зарыть по самое некуда. Не то не видать тебе архива как своих ушей. Скажи ему, что собираешь материал для статьи о недобросовестности следователей и вообще о плохой работе милиции, вот в этом деле тебе адвокаты — первейшие помощники. Он и сам тебе всякие случаи из своей жизни понарасскажет, и уголовные дела назовет, в которых полно всяких милицейских нарушений. Первым делом, конечно, те дела, в которых он участвовал. Если в деле Бахтина были нарушения и недоработки, так этот адвокат сам тебе его на блюдечке с золотой каемочкой поднесет. И ни в коем случае не заикайся, что ищешь только одно архивное дело — об убийстве своего брата. Вообще про Мишку молчи. Адвокат может оказаться дружком самого Бахтина и сразу же ему донесет, что ты интересуешься делом. Что фамилии у вас одинаковые — это ерунда, столько лет прошло, что адвокат и не вспомнит, тем более что это фамилия не подзащитного, а потерпевшего. Адвокат этот тебя, конечно, спросит, а где, мол, официальное письмо из редакции на имя председателя суда и все такое прочее. А ты ему в ответ на это скажешь, что главный редактор категорически против разоблачений работников милиции и готовить такой материал тебе запрещает, но ты его все равно готовишь для какого-нибудь другого издания, потому как тема эта сегодня самая что ни на есть животрепещущая. Усвоил? Вон любую газету открой — только ленивый об милицию ноги не вытер. Так что твой журналистский порыв никого удивить не должен.

Руслан мучительно вспоминал, как выглядел адвокат Бахтина и как его звали, но вспомнить не мог. В четырнадцать лет он еще слишком мало разбирался в судебной процедуре, чтобы понимать, кто есть кто, кроме судьи и народных заседателей. Их было легко отличить, они сидели рядом за длинным столом. Потом был еще какой-то человек в темно-синей форме, не милицейской, а какой-то другой. И еще какие-то люди. Но Руслан тогда кипел ненавистью к убийце брата и думал только о том, расстреляют его или нет. Хорошо бы, приговорили к расстрелу! Из происходящего на процессе он почти ничего не слышал и тем более не помнил. Но мама, наверное, помнит адвоката и знает, как его зовут.

Однако Ольга Андреевна, так и не смягчившаяся после произошедшей накануне стычки с сыном, в подробности вдаваться не пожелала, и хотя и ответила на вопрос, но сделала это сухо и немногословно.

— У Бахтина не было адвоката, — сказала она, поджав губы.

— То есть как — не было? — не поверил Руслан. — Не может быть. Ты, наверное, не помнишь. Убийство — статья серьезная, по ней большие сроки светят, ни один нормальный человек, обвиняемый в убийстве, без адвоката на суд не выходит. Ну вспомни, мамуля!

Он старательно делал вид, что забыл о конфликте и не видит отчуждения на материнском лице, и не слышит холода в ее голосе.

— У Бахтина адвоката не было, — повторила Ольга Андреевна. — И вспоминать тут нечего. Не желаю больше об этом говорить.

Руслан растерялся. Он, конечно, не юрист, но кое-какие книжки читал и вообще проблемами расследования преступлений интересовался и хорошо помнит, что в законе насчет адвокатов написано. Участие защитника обязательно в случаях, когда подсудимый — несовершеннолетний, или когда страдает психическим заболеванием, или когда по статье можно назначить высшую меру, или когда подсудимых несколько и у других адвокаты есть, или когда существует конфликт интересов подсудимых. Во всех остальных случаях участие адвоката — по желанию подсудимого. Бахтин — совершеннолетний и психически здоровый, и по делу шел один, без соучастников. По закону он вполне мог обойтись без адвоката. Но по закону, а не по жизни. Он же разумный человек, обвиненный в тяжком преступлении, зачем же ему рисковать? Адвокат в любом случае не повредит, а может быть, и поможет, срок поменьше дадут. И потом, должен же был кто-то добиваться, чтобы Бахтину дали всего восемь лет вместо положенных (по разумению Руслана) десяти — максимального срока, предусмотренного статьей об убийстве без отягчающих обстоятельств! Есть и третье соображение, тоже из области «жизненных». Бахтин — из начальников, а перед этим в комсомоле активность проявлял, к нему на выручку наверняка друзья-приятели кинулись и первым делом нашли для него самого лучшего адвоката. Не могли же они его бросить на произвол судьбы. А чем в такой ситуации можно помочь? Только давлением на следствие и суд да хорошим адвокатом.

Поужинав, Руслан снова отправился к дому Дыбейко. Петр Степанович расположился перед телевизором и, вооружившись рюмкой водки и домашнего изготовления закуской в виде соленых грибочков и маринованных огурчиков, смотрел хоккей.

— Садись, — услышав голос Руслана, он, не оборачиваясь, похлопал рукой по дивану рядом с собой, — посмотри игру. Что они делают! Ну что делают! Это же никаких нервов не хватает…

Руслан послушно присел рядом, от водки отказался, терпеливо похрустел огурчиком, дожидаясь перерыва между периодами.

— Ну, чего? — пришел в себя Дыбейко, когда завыла сирена, возвещающая о конце второго периода. — Еще идеи появились?

— Наоборот. Я у мамы спросил насчет адвоката…

— Ну?

— Она говорит, у Бахтина адвоката не было.

Петр Степанович оставил рюмку и потянулся за сигаретами.

— То есть как это не было? — нахмурившись, переспросил он.

— Вот и я удивился. А мама говорит — не было.

— Странно это… Не может такого быть, уж ты мне поверь. Что-то наша Ольга Андреевна от нас с тобой скрывает. Тебе не кажется?

— Кажется, — твердо произнес Руслан, потому что именно об этом он и думал весь последний час, пока шел от дома сюда и пока сидел перед телевизором.

— А коль так… — Дыбейко задумчиво почесал живот и покивал каким-то своим мыслям. — Ты когда уезжаешь?