Дарья Донцова - Новогодний детектив (сборник) Страница 20

– Сегодня на этом закончим.

– У-у-у-у-у! – мы протестующе загудели.

– Почему? Ну почему, Марина Ивановна?!

– Потому, что уже поздно, и вам давно пора по домам. Прошу не забывать, завтра утром придет папа Нади Перфильевой, и вы будете делать макет. Потом отправимся в музыкальный класс и заберем свои деньги.

Митин пошел на крайность, решил взять «на понт»:

– А что, если до завтра деньги не долежат?

– Я так не думаю, – Марина Ивановна сдвинула бровки: – Не хочешь ли ты сказать, что кто-то из наших ребят…

Женька рассеял ее заблуждение одним только вопросом:

– Но ведь однажды деньги уже пропали?

Учительница нервно вздернула руку, сдвинула край рукава и взглянула на часики.

– Восемь часов вечера…

– Не забывайте – мы уже взрослые, – сказала Тася Калинкина.

Из уст этой крохи фраза прозвучала комично. Марина Ивановна улыбнулась, но не сдалась:

– В чем-то вы правы. А сейчас – все по домам!

Старик вдруг резко выпрямился и, взявшись за руль, сказал:

– Кажется, поехали.

И вправду, машины стали понемногу продвигаться вперед. Мы – вместе с ними. Наконец поток машин разогнался и значительно поредел.

– Через пять минут будем на месте, – заверил старик.

Но я от этого заверения только расстроилась.

– На обратном пути расскажете, что было дальше?

– Да что там рассказывать, – между делом сказал он, и я поняла, что рискую не узнать, чем все закончилось.

По прибытии я молниеносно сбегала в кассу театра, купила билеты и вернулась в машину.

К счастью, на обратном пути мы «догнали» еще одну пробку и встали надолго.

Старик продолжил рассказ.

В тот вечер Марине Ивановне удалось отправить нас по домам, но она твердо пообещала, что назавтра мы непременно пойдем в музыкальный кабинет и заберем наши деньги.

Нужно ли говорить, что утром мы все снова собрались в кабинете черчения. Это был первый день новогодних каникул. В школе, кроме нас, сторожа и уборщиц, никого не было.

Ровно ко времени, в девять утра пришел папа Нади Перфильевой и принес с собой все, что было нужно для изготовления макета. Он распределил между нами задания, и дело пошло.

В двенадцать часов дня Марины Ивановны в школе еще не было…

Включившись в работу, мы за три часа отмахали чуть ли не половину макета. Пятеро самых умелых под руководством архитектора кроили белый картон и клеили здание школы. Кто-то сколачивал щит, другие резали стекло для ледяной глади пруда. Самохина укладывала ватный сугроб, Тася Калинкина мастерила новогоднюю елку, а я лепил фигурку конькобежца, который должен был кататься по льду.

Никто из нас не заводил речь о событиях вчерашнего дня. Пообещав никому не говорить о пропавших деньгах, мы все, как один, держали слово.

Марина Ивановна пришла в пять часов вечера. Осмотрев нашу работу, она поразилась:

– Как много сделали!!

Стало ясно: она специально пришла позже, чтобы дать нам поработать.

– Осталось совсем немного, – сказал отец Нади Перфильевой. – Они доделают макет завтра. Но уже без меня.

Мы не возражали. Каждый думал: «Скорей бы он вышел из класса».

И архитектор ушел. Настал долгожданный момент, когда, рассевшись по партам, мы ловили каждое слово учительницы.

– Ждите меня здесь, – сказала она. – Только не шумите. Я скоро вернусь.

Марина Ивановна вышла из класса, и до тех пор, пока она не вернулась, нами не было произнесено ни одного слова.

– Вот! – появившись в классе, Марина Ивановна показала нам ключ. – Кто пойдет вместе со мной?

Все разочарованно загудели:

– У-у-у-у-у!

– Что? – удивилась Марина Ивановна. – Хотите пойти все?

– Все-е-е-е!

– А если нас кто-то увидит? Как мы все объясним?

– Школа – пустая! – заверил ее Митин.

– Ну, хорошо. Идемте, только тихо, – сказала Марина Ивановна и прижала указательный палец к губам.

Все поднялись со своих мест и безмолвно, как призраки, проследовали за ней в кабинет музыки. Последним вошел я и плотно прикрыл дверь.

В темноте раздался голос Марины Ивановны:

– Включите кто-нибудь свет. Не нужно доводить ситуацию до абсурда…

Я щелкнул выключателем. Вспыхнул свет, и все взгляды устремились на портрет Петра Ильича, который висел над школьной доской.

– Снимать Чайковского? – спросил Шелегеда, поскольку он был самым высоким в классе и на физкультуре стоял первым.

– Зачем же, – проронила Марина Ивановна и указала на учительский стол: – Придвинем его к доске. Кто-нибудь встанет и проверит, что за портретом.

Мы передвинули стол, Васька Шелегеда влез на него и пошарил рукой за портретом.

– Ну, что? – не выдержала Марина Ивановна.

Она, конечно, волновалась, но мы переживали не меньше: стояли вокруг стола и все до одного смотрели наверх.

– Васька-черт! Говори, что там? – у меня сдали нервы.

Не вынимая руки из-за портрета, Шелегеда сказал:

– Денег там нет…

Мы начали обескураженно переглядываться. У всех было одинаковое выражение лиц: как будто нам что-то пообещали, а потом бессовестно обманули.

– Как нет? – недоверчиво переспросила Марина Ивановна. – Ты хорошо проверил?

– Да что там проверять. – Он вытащил руку из-за портрета и показал листок величиной в половину тетрадной страницы. – Только вот это.

– Дай сюда! – Марина Ивановна забрала бумажку и, бросив на нее один только взгляд, сообщила: – Опять пляшущие человечки…

Тогда мне показалось, что она вот-вот разревется. Но Марина Ивановна повела нас в кабинет черчения.

Когда мы туда пришли, она взяла мел и перерисовала пляшущих человечков с бумаги на доску.

– Сейчас мы с вами расшифруем послание.

На этот раз оно было маленьким, всего пять слов. Вскоре весь его текст был записан мелом на школьной доске:

«– инал/ истории/ зрим/ идите/ курсом/ альберта».

В нем отсутствовала первая буква, потому, что в предыдущем послании не было такого пляшущего человечка. Поочередным подбором оставшихся букв алфавита мы нашли подходящую. И это была буква «ф». Таким образом, в законченном виде послание гласило:

«Финал истории зрим. Идите курсом Альберта».

Должен признаться, большей бессмыслицы в своей жизни я не встречал. Другие ребята отреагировали на нее каждый по-своему.

– А в нашем классе Альберта нет! – обидчиво заявила Тася Калинкина.

– Его нет во всей нашей школе! – по-командирски отрубила Люся Самохина.

– Может быть, кто-нибудь из родителей?.. – без особой надежды в голосе спросила Марина Ивановна.

Я покачал головой и вдруг понял, что знаю только одного Альберта, и он был Эйнштейном.

В тот же момент из-за парты вскочил Женька Митин. Он крикнул:

– Физика! – И стал центром вселенной.

Его обступили ребята:

– При чем здесь физика?

Я пошутил:

– Тебя что, яблоком по башке долбануло?

Кто-то меня поддержал:

– Тогда бы он закричал: «Эврика!»

Женька Митин обиделся, но все же сказал:

– Читайте только первые буквы.

– Фи-зи-ка… – Прочитала Былинкина. – Точно! Физика!

– Но что это значит? – спросила Марина Ивановна.

И снова Витька Шерхонин все объяснил:

– «Финал истории зрим», то есть скоро мы найдем наши деньги. «Идите курсом Альберта», значит – прямиком в кабинет физики.

Марина Ивановна с грустью посмотрела на незаконченный макет.

– Боюсь, что если сейчас я не отпущу всех по домам, завтра никто из вас не придет доделывать нашу работу…

Мы заорали:

– Это не честно!

– Вы пользуетесь своим положением!

Марина Ивановна послушно кивнула:

– Пользуюсь. Завтра в девять утра собираемся здесь. И я обещаю: после того как макет будет закончен, мы все пойдем в кабинет физики.

Замолчав, старик похлопал себя по карману куртки, достал телефон и приложил его к уху:

– Слушаю! Молоко, сметану и творог? Хорошо, все куплю. Когда приеду домой? Минут через сорок, не раньше. Так что сама забери Вадьку из садика… Жена… – сказал он мне, когда убрал мобильник.