Анна Литвиновы - Наш маленький Грааль Страница 20

С таким приговором на «Сотбис» явно не сунешься.

И даже тот самый оценщик из антикварного магазина, к которому я зашла еще раз, решил наказать меня за несговорчивость и предложил за вазу уже не три тысячи, а всего лишь две семьсот.

Но я опять ушла – и еще раз обещала подумать. А дома, невзирая на ворчню Макса, что дедова ваза-чаша пробуждает-де в нем дурные воспоминания, не вернула сокровище в заточение в платяном шкафу, а водрузила его на более почетное место: в большой комнате, в серванте, на средней полке.

Хотя она и не представляет достаточной художественной ценности, все равно, пусть красуется. Все-таки три тысячи долларов. Самый дорогой предмет во всей нашей скромной квартире.

 Середина января. 

Макс

«Имеет смысл дальше играть для себя».

Для профессионального теннисиста это самая ужасная фраза. Играть для себя, просто на интерес, какой в этом смысл? После всего, что было. После всех побед на детских турнирах. После арий тренеров на темы, что ты – могуч и талантлив. После сладких снов, как ты, лидер команды, пьешь шампанское прямо из Кубка Дэвиса. После робкого маминого: «Может, хоть ты из нашей семьи выбьешься в люди?..»

А как забыть травмы? Дикую боль в ногах после турниров на харде? Постоянный дискомфорт в предплечье – плату за сильную подачу?!

И вместо награды за все получить отставку. Выйти на пенсию в шестнадцать лет, безо всяких, разумеется, выплат со стороны государства. А что делать дальше – бог весть. Все одноклассники уже давно «работают на вузы» – ходят на курсы, занимаются с репетиторами, и только он, как сказала добрая завуч, Максимушка-дурачок. Ни в какой институт, кроме физкультурного, не поступишь – учиться в школе было некогда, вступительные экзамены даже на платное и то завалишь…

Многие из таких отставников, Макс знал, спиваются или подседают на наркоту. Иные – их называют счастливчиками – берутся тренировать богатых тупых детишек. Некоторые, самые удачливые, уезжают в Штаты. Для спортсмена его уровня это совсем нетрудно. В тамошних университетах теннисистов из России любят. Учат бесплатно и общагу предоставляют – только играй. Но какая это тоска – выступать не за страну и не за себя лично, но за какой-то Монтанский государственный университет…

Сестра Машка, правда, утверждает, что Макс не понимает своего счастья.

– Да если бы мне кто бесплатную учебу в Америке предложил!!! – кипятится она.

– Не бесплатную, – терпеливо поправляет брат. – В семестр до десяти турниров надо играть.

– Ну и подумаешь! – отмахивается сестра. – Одно удовольствие – по корту побегать!

Вот они, махровые любители. Для них теннис – просто удовольствие. Даже спорить смешно.

Как объяснишь Машке, что для него, Макса, теннис – это, говоря красиво, жизнь. Не сможет он уже без ежедневных тренировок – и без мечты, что когда-нибудь, очень скоро, в его руках окажется Большой шлем и чек на огромную сумму.

Но сегодня тренер Михалыч – а ведь он верил в своего ученика до последнего! – произнес роковую фразу: «Наверно, тебе имеет смысл дальше играть для себя…»

И Макс еле удержался, чтобы не разреветься.

Впрочем, профессиональный спорт научил его хладнокровию. Максу быстро удалось взять себя в руки и с невозмутимостью игрока в покер произнести:

– Нашли время шутить! Нам же с вами на фьючерс в Староивановск еще ехать!

Фьючерс в Староивановске – первый турнир сезона. Теннисисты-везунчики в это время загорать на Australian Open [6] сматываются, а неудачники и молодежь тащатся за пятьсот километров от Москвы в сонный, скучно провинциальный городок.

Турнир проходит на единственном городском стадионе, корты – деревянные, с щербинками, гостиница – без горячей воды… Но очков можно заработать изрядно, если, конечно, добредешь хотя бы до четвертьфинала.

А Макс в этом году даже в основную сетку не попал, придется сквозь квалификацию продираться.

И Михалыч гундит о том же:

– Макс, только не расстраивайся… Но ты уверен, что тебе стоит туда ехать? Состав участников сильный… Шансов у тебя против них никаких, только родителей в очередной раз разоришь. Все ведь за свои деньги – и дорога, и гостиница, и вступительный взнос… Думаешь, легко твоим папе с мамой такие деньги выкладывать?

– Предлагаете сняться с турнира? – прищурился Макс.

– Ну, я не имел в виду, что именно с этого сниматься… – забормотал тренер. – Я о другом говорю. Может, тебе и правда сменить, так сказать, поле деятельности…

Сестра Машка сейчас бы сказала: « По обилию вводных слов понятно, что положение серьезное ». Но Макс решил не выпендриваться и просто спросил:

– Хотите сдаться?

– Сдаться?! – психанул тренер. – Да я с тобой уже пятый год вожусь! Без выходных, без каникул! А где отдача?! Ни разу ведь дальше второго круга не прошел! В прошлом году в Староивановске первый же матч проиграл! Это, что ли, результат?!

– Но, Виктор Михалыч… Вы же со мной вчера в полную силу рубились! И слили 6:2, 6:3, не помните, что ли? А ведь сами на уровне МСМК [7] играете!..

– Да хоть бы и Агасси тебе слил, толку-то что?! Мы с тобой играли вдвоем. Понимаешь, ВДВОЕМ! Без свидетелей, без протокола! А на соревнованиях… Ну-ка напомни, как тебя называют?!

Макс Первый Круг. В смысле, что в первом же круге он всегда вылетает. Такая вот позорная кличка.

– Я выиграю, Виктор Михайлович. Выиграю этот турнир.

– Не смеши ты мои шнурки. На него Лялин заявился. И Чепиков. И братья Лугачевы. Напомнить, какой у тебя с ними счет личных встреч?

А что тут вспоминать. С Лугачевыми он пока не играл, но Лялину, восходящей звезде, пять раз сливал. И Чепикову, разгильдяю и балаболу, – три.

– Будь у тебя хотя бы спонсор!.. – продолжал давить тренер. – А то горбатишься с тобой за копейки…

И тоже правда. Спонсор – он ведь не только ракетки или форму предоставляет, но и денег дает, в том числе тренеру. А так – Михалыч добросовестно тренирует, ездит на все турниры, но получает лишь символическую зарплату. И живут они с Максом, из экономии, в одном двухместном номере, причем выбирают самую дешевую гостиницу. И обедают в самых гадких столовых.

– Да все у меня еще будет! И спонсоры, и победы.

– Опять двадцать пять… Когда? Когда будет-то?! Тебе шестнадцать, а ты до сих пор в неудачниках ходишь. Роддик в твои годы уже в первую сотню входил!

– Я тоже войду! Даже в десятку. Только чуть позже.

Но Михалыч лишь рукой махнул. И произнес:

– Мне ж не себя – тебя жаль. Бьешься как рыба об лед, травм полно, а толку никакого…

У Макса на языке так и вертелось: «А может, дело не во мне? Вдруг это вы – тренер плохой?!»

Но, разумеется, он промолчал. Не та сейчас ситуация, чтобы Михалыча посылать. Потому что другого тренера все равно не найти. Никак. Кому захочется работать с человеком по прозвищу Макс Первый Круг? Тем более за смешную зарплату?

– В общем, договариваемся так, – подытожил Михалыч. – В Староивановск я с тобой, так и быть, поеду. Обещал все-таки… Но этот турнир последний. Продуешь – до свидания. Усёк?

– Усёк, – вздохнул Макс.

И, утопая в накатившем отчаянии, подумал: «Ведь проиграю. Как всегда. И может быть, даже в квалификации…»

А когда вернулся домой, настроение вообще до полного минуса скатилось. В квартире, как назло, никого: папенька в командировке, мама на работе, Машка своих студентов в институте гоняет… Обстановочка, прямо скажем, абсолютно депрессивная. Батареи чуть греют, лампочка в коридоре перегорела. И в глаза, как назло, все время какая-то дрянь лезет. То взгляд вдруг упрется в кубок – его первый и единственный, стыдно сказать, в доме отдыха выиграл в двенадцатилетнем возрасте. То в свете уличных фонарей высветится фотография, что висит на стене родительской спальни. На ней маленький мальчик Макс с огромной ракеткой в руках, вот оно, ха-ха, большое и блестящее будущее… И, как еще одна насмешка, – дедовское сокровище. В серванте, на почетном месте, вторая снизу полка по центру. Стоит, собирает пыль, гордо блестит боками… Волшебная, блин, палочка. Чаша, блин, Грааля.

Как там старый хрен говорил? Эта железяка может исполнять желания? Но не все, а исключительно добрые и позитивные? Тоже мне, развел пропаганду праведного образа жизни! Интересно, а победить в турнире – это позитивно или?..

Макс досадливо отвернулся от дурацкой чаши. Прошлепал в кухню. Тяжело, а что, он ведь теперь почти пенсионер, имеет право! – рухнул на угловой диванчик. Неужели все? Неужели жизнь кончена? И придется, как красиво выражаются теннисные комментаторы, зачехлить ракетку? Но зачехлить не триумфально, не в стиле Пита Сампраса, который напоследок выиграл Открытый чемпионат США, а позорно, в шестнадцать лет, не имея в активе ни одной значимой победы?!