Анна Данилова - День без любви Страница 20

Сдержанность Джаида, его голос, который, проникая в душу, как целебный мед, придавал ей силы и надежду, его глаза, ласкавшие ее своим взглядом, словно нежными пальцами, и то теплое чувство предвкушения обретения опоры в жизни, которое согрело ее и успокоило, – все это вызвало в ней ответное чувство. И это чувство продолжало жить в ней и сейчас.

«У вас будет свой дом, вы не будете ни в чем нуждаться, я буду любить вас так, как только может любить мужчина, прежде лишенный любви, а теперь воспылавший страстью к женщине».

Она посмотрела на Биртана, на залитое дождем ветровое стекло автомобиля, на размытый пейзаж за стеклом (розовые и белые дома с огромными окнами, мокнущие под дождем пальмы, женщины-кюрды в темных пальто, надетых поверх фередже – черных коконов, спешащие куда-то мужчины в неизменных строгих пиджаках и белых рубашках или в теплых куртках, студенты в неизменных джинсах; проплывающие витрины магазинов с выставленными в них свадебными нарядами и одеждой для мальчиков, достигших возраста обрезания. Как могло случиться такое, что она, давая надежду одному мужчине, в то же самое время мечтала о браке с другим? Спрашивая себя, кого же она любит и с кем ей хотелось бы связать свою жизнь, иметь детей, она не могла найти ответа. С Биртаном ей было легко, хорошо, как-то празднично, но в то же самое время этот роман казался ей оттого таким бурным и радостным, что она не верила в его долговечность, как не верила в самого Биртана. Она понимала, что большую роль в ее восприятии Биртана сыграл его отец, когда, находясь под впечатлением от их первой встречи и желая преподнести себя в более выгодном свете, он предал сына, рассказав Ирине о его похождениях и любовницах. Все это было так, но тем не менее, когда она видела Биртана, когда он приезжал к ней в Шумен, радости ее не было предела. Когда же там объявлялся Джаид, она словно бы приходила в себя, трезвела после общения с Биртаном, и ей становилось стыдно за свою двойную жизнь. Джаид, зная, какие отношения связывают Ирину с Биртаном, терпеливо ждал, когда же она расстанется с ним и примет решение, после которого все в жизни Ирины и в его жизни изменится. Он говорил об этом открыто, ревновал, страдал, но тем не менее продолжал ждать, надеясь, что рано или поздно у нее наступит пресыщение, разочарование. Биртан же о связи своей возлюбленной с его отцом даже не догадывался. И его появление в Шумене приписывал отцовской заботе, желанию хотя бы изредка контролировать сына. Это его не раздражало, наоборот, он, не стесняясь, демонстрировал отцу свою любовь к Ирине, все чаще и чаще говорил о браке, детях, новом доме.

Позволив себе двух любовников и чувствуя себя преступницей, обманщицей и лицемеркой и в то же самое время словно оправдывая свои поступки тем, что она долгое время была обделена любовью, Ирина открывала сладость в постоянном процессе сравнения сына и отца. И находила, что с отцом, с Джаидом, она чувствует себя как с любящим и нежным, заботливым мужем, которому стыдно изменять, с Биртаном же она спит как с временным, но весьма искушенным и талантливым любовником.

Если с Биртаном она встречалась у себя дома, то к Джаиду приходила (в то время как Биртан отлучался в Стамбул по делам) в гостиницу.

Терпение Джаида пугало ее, но решение, с кем же ей в конечном счете остаться, не приходило: понимая, что брак с надежным и влюбленным в нее Джаидом был бы идеален, она тем не менее никак не могла расстаться с Биртаном. Слишком сильным казался ей удар, который она могла бы нанести ему, слишком сильна была бы его боль, слишком опасным стал бы для них обоих разрыв.

Они вернулись домой вечером, Наргихан накрыла на стол. Джаид появился в гостиной с газетой в руке и с рассеянным видом произнес, что ему хотелось бы серьезно поговорить с Биртаном и Ириной. Красный печеный перец Наргихан украсила листьями мяты, Биртан с аппетитом поедал его, густо поливая йогуртом. Ирина ела суп из красной чечевицы – лешты, макала в него теплый белый хлеб, подражая Джаиду. Ее трясло при мысли, что сейчас Джаид заговорит о них. Когда Наргихан вышла, Джаид промокнул губы салфеткой, достал сигарету и закурил.

– Биртан, я знаю, ты любишь Ирину. Могу я узнать о твоих намерениях? О твоих планах?

Биртан, уронив хлеб в тарелку, с удивлением посмотрел на отца:

– Мы поженимся. Весной или летом. Вот только дом надо бы отремонтировать, пристроить еще одно крыло, для детской и еще одной комнаты для Ирины. Или же построить новый дом, как мы с тобой и планировали, в Бейолу.

– Биртан, прошу тебя, выслушай меня спокойно и постарайся держать себя в руках.

Биртан нахмурился, взглянул на Ирину, словно ободряя ее: мол, я и сам еще ничего не понимаю, но ты не волнуйся.

– Что-то случилось? У тебя проблемы с открытием нового отеля? – сухо спросил он отца.

– Нет. Все гораздо серьезнее. Дело в том, что я люблю Ирину, твою невесту. И она это знает. – И, не дав ему опомниться, продолжил: – Поскольку мы оба любим одну и ту же женщину, то каждый из нас хотел бы видеть ее счастливой, не так ли?

– Па, ты бредишь, что ли?!

Он повернулся к Ирине и, увидев ее растерянное лицо, замотал головой:

– Ира, это правда? Правда то, что он говорит? Ты знала, что мой отец влюблен в тебя?

– Знала. Биртан, прошу тебя, успокойся. Твой отец решил рассказать тебе правду. Мы – то есть ты, твой отец и я – почти семья, и мы должны быть честными и искренними друг с другом. С тобой у меня одни отношения, с твоим отцом – другие.

– Но ведь вы же не любовники?! – вскричал он, комкая салфетку.

– Я сделал Ирине предложение. В тот день, когда она появилась в нашем доме. Теперь ты понимаешь, в каком я был состоянии и какие чувства испытывал, если принял решение жить с ней, едва увидев ее? Я понимаю, что уже не молод, хотя и не стар.

– Па, да что ты такое говоришь?! Ты в своем уме? Ты мне, своему сыну, говоришь о том, что любишь мою невесту? При всем уважении к тебе я должен сказать…

– Биртан, посиди и послушай, – грубовато оборвал его Джаид. – Я понимаю твои чувства, как понимаю и то, что ты еще не готов к браку. Ты увлечен, ты влюблен, ты находишься в эйфории и не понимаешь, что рано или поздно твои чувства схлынут, и ты сделаешь Ирину несчастной. Я, твой отец, знаю тебя. На моих глазах подобное происходило с тобой уже не единожды. Но то были девушки, у которых впереди тем не менее оставались перспективные замужества, у них – состоятельные родители, они, в сущности, ничего не теряли, расставаясь с тобой. Что же касается Ирины, то здесь совершенно другая ситуация. Ей слишком много пришлось пережить в жизни, она настрадалась вполне достаточно и не заслуживает того, чтобы в один прекрасный день ее возлюбленный исчез. Это сейчас ты горишь, твои чувства накалены до предела, ты наведываешься в Шумен, на свидания, но ты никогда не жил с женщиной под одной крышей, ты не знаешь, что такое брак. Сейчас твоя жизнь – сплошной праздник, удовольствия, подарки, новизна ощущений. Все твои планы относительно нового дома и новой жизни с маленькими детьми и проблемами еще недостаточно сформированы, ты не готов ко всему тому, что обрушится на твою молодую голову, стоит тебе только привезти Ирину сюда в качестве жены. К тому же пока что еще я содержу тебя. Больше того, я не могу даже доверить тебе хотя бы один из моих отелей, поскольку еще не всему научил тебя и тебе рано руководить целым хозяйством. Я знаю, Биртан, как тебе нелегко все это слышать, думаю, все, что я сейчас сказал, ты воспримешь как предательство, но ты уже вырос, ты взрослый и должен научиться понимать некоторые вещи. Не все в жизни так радужно, как это тебе сейчас кажется. Ты с самого детства ни в чем не нуждался, ты жил спокойно и комфортно только лишь потому, что у тебя есть я, твой отец!

Биртан сидел, опустив голову и обхватив щеки руками, словно они у него горели. Когда отец замолчал, он повернулся к Ирине. Та, сгорая от стыда, закрыла глаза. Наконец-то весы, качающиеся в ее сознании с тех самых пор, как она встретила Джаида и Биртана, остановились, стрелка замерла ровно в середине: вот теперь она поняла, что сделать выбор просто невозможно, что ей нужны, оказывается, оба!

– Ира… А что ты скажешь? – Биртан с трудом говорил. – Не молчи! Я не стану тебя никогда и ни в чем упрекать… тем более что отец во многом прав. Но только не в том, что касается наших с тобой отношений, а в том, что у меня карьера в самом начале и что я на самом деле нахожусь в зависимости от отца, живу на его деньги… Вот только я никогда не знал, что когда-нибудь он упрекнет меня в этом.

Ирина посмотрела сначала на Джаида, потом на Биртана.

– Я должна подумать, – сказала она и вдруг испытала по отношению к себе такую жалость – вся ее жизнь развернулась перед ней, как потрепанное, рваное и побитое молью выцветшее полотно, на котором не осталось ни одной целой нитки, ни одного сочного узора, – и она разрыдалась. Несмотря на свою молодость, она почувствовала себя старой, циничной и опустошенной, а еще – корыстной, порочной и лживой. А любовь Биртана показалась ей чистой, искренней, полнокровной. И только холодный рассудок Джаида, его понимание ситуации и, возможно, его жизненный опыт и огромное желание создать семью легли на чашу покачнувшихся весов и вновь привели их в равновесие.