Инна Бачинская - Ошибка Бога Времени Страница 20

– Не вздумай давать ему денег! – наставляла Ирка. – Запомни: деньги портят отношения. Пусть с самого начала знает свое место.

– Какое место? – защищалась Юлия. – Он и не думает ничего просить, он хорошо зарабатывает. По-твоему, он со мной только из-за денег?

– Не знаю! – честно призналась Ирка, скользнув по ней взглядом. – Может, и нет…

Когда Юлия спросила, что ему подарить, какой-то предлог нашелся, день рыбака, что ли, он шутливо сказал, что принимает подарки только на Рождество. Сказал мягко, но она поняла, что ничего Алекс у нее не возьмет. Ей пришло в голову, что его тоже смущает разница в возрасте, и он, как порядочный человек, будет щепетилен вдвойне.

Какое смешное слово – «щепетильный»! От него так и несет нафталином. Слово из бабушкиного сундука, которое в наше время потеряло всякий смысл. Они несколько раз были в кафе, и он не позволил ей заплатить. А когда она стала настаивать, предложил платить по очереди. Как-то раз у него не было денег, потратил на запчасти для машины, и он без смущения сообщил ей об этом. Что-то дрогнуло у нее внутри – вот оно! То, о чем говорила Ирка! Началось!

– Сколько тебе нужно? – спросила она небрежно.

Он засмеялся, а она вспыхнула. Ей стало стыдно: выскочила со своими дурацкими деньгами – возьмет или нет? И получила щелчок. Все из-за Ирки! И Алекс, кажется, понял. Четвертый тип в Иркиной табели о типах. Самоуверенный индивидуалист, не затраханный идеологией, знающий, чего хочет.

Чего же он хочет? Эта мысль не давала ей покоя. Зачем он с ней? Если бы с ней был Леша Добродеев или Марик, ей бы и в голову не пришло спрашивать, зачем они с ней. С ними все ясно. А вот с Алексом… Он скупо говорил о себе, словно не хотел пускать ее в свой мир. Однажды сказал, что был женат, и она почувствовала укол ревности, понимая в то же время, что ревновать глупо.

– Бери от жизни все, что она может дать! – говорила Ирка. – Чего ты мучаешься? Любит, не любит! Сколько тебе лет? Будь проще, и тебе обломится!

Идея пригласить Алекса в «Прадо» была далеко не блестящей. Тут всегда полно знакомых. Где-то подспудно ей хотелось бросить вызов им всем, в чем она не призналась бы даже себе. Но кураж прошел, и она теперь думала, что хорошо бы оказаться подальше отсюда. И Лешка… тоже, с его театром одного актера, добавил неловкости. Черт бы его подрал!

– Зачем тебе две книги? – вдруг спросил Алекс, и она вздрогнула.

– Ты же знаешь Лешку… – начала она и осеклась, вспомнив, что познакомила их только что. – Я уверена, что книгу его никто не покупает.

– Кто ж его не знает! Гордость местной журналистики. Акробат пера и гиена фарса!

Они рассмеялись.

– Ты извини меня, – сказала Юлия.

– За что?

– За кого! За Лешку. Я не ожидала, что он такой… хам!

Слово вырвалось, и она тут же о нем пожалела. Ей стало жалко Лешу, который был человеком невредным и все время говорил ей комплименты, от которых она отмахивалась. Приволакивался, ни на что не надеясь. Да ему и не надо было ничего, лишь бы потрепаться, все это знали. Юлия иногда думала, что, если бы она приняла его всерьез и ответила, он бы очень удивился и, пожалуй, растерялся.

– Я бы тоже на его месте… – сказал Алекс. – Он же ревнует тебя!

– Лешка? У него прекрасная жена!

Алекс смотрел ей в глаза и улыбался. Юлия, как зачарованная, не могла взгляда отвести от его серых смеющихся глаз. Чувство неловкости исчезло, ей было хорошо. Алекс снова положил ладонь на ее руку, и она почувствовала, как забил в ответ горячий родничок у нее внутри. Всякие мысли о Лешке исчезли, как и вообще все…

– Я не помешаю? – раздалось у них над головами, на сей раз голос был женский. Да что же это за наваждение такое сегодня?

У их столика стояла молодая яркая рыжеволосая женщина в блестящем малиновом платье с открытыми плечами. «Шикарная кобыла», – сказала бы Ирка. Тоже четвертая колонна, не замученная идеологией. Ничем не замученная.

– Здравствуй, Алекс!

Голос у нее был низкий, с хрипотцой, очень сексуальный и стервозный. Она перевела взгляд на Юлию и кивнула, вежливо и безразлично. Именно эти вежливость и безразличие задели Юлию больше всего.

– Ты что-то исчез с горизонта, – продолжала рыжеволосая. – Я видела Влада, спросила про тебя, он говорит – не видел. Тебя что, в городе не было?

– Здравствуй, Лиска. Был. Садись, посиди с нами.

Он, казалось, обрадовался женщине. Поднялся, пододвинул ей стул. Женщина уселась. Юлия теперь смогла рассмотреть ее. Быстрыми, короткими и незаметными, как ей казалось, взглядами, похожими на пулеметные очереди. Лиска была удивительно хороша собой. Так хороша, что дух захватывало. Всего в ней было с избытком. Прекрасные волосы, карие, теплого оттенка глаза, брови… («соболиные», подумалось Юлии), крупный рот – все, одним словом! Любимое дитя Создателя. Юлия изо всех сил пыталась сохранить приветливое выражение лица, но чувствовала, что получается плохо. Она ничего не могла поделать с кончиками губ, которые опускались все ниже.

– Познакомься, это Юлия… – Алекс запнулся на миг, потом добавил: – Павловна. Алиса, девочка из моего двора.

– Очень приятно, – сказала Лиска, улыбаясь Юлии. Руки они друг другу не подали. – Как ты? – она перевела взгляд на Алекса.

– Нормально, – ответил Алекс.

За словами, такими обыкновенными, Юлии чудился тайный смысл.

«Где ты ее откопал? – спрашивала взглядом и интонацией Лиска. – Тебе мало девочек? Меня тебе мало?»

«Я позвоню, – отвечал Алекс, тоже взглядом и интонацией. – Завтра же, лады?»

Юлия чувствовала себя препогано.

– Выпьешь с нами?

– Только воды. У меня сейчас выход. Ты же знаешь, как я пьянею. С работы погонят к чертовой матери!

Она, не стесняясь Юлии, смотрела на Алекса, чуть улыбаясь своим изумительным чувственным ярко-малиновым, в тон платью, ртом, и Юлия вдруг поняла, что именно сейчас, в эту самую минуту, ее колено упирается в колено Алекса.

– Разве что… чуть-чуть! – Она протянула обнаженную руку, взяла бокал Алекса и залпом выпила вино, запрокинув голову.

– Смотри, погонят, – сказал Алекс, к облегчению Юлии, довольно прохладно.

– Приду к тебе, – хихикнула красавица, пьянея на глазах, и голос ее завибрировал. – Ты-то, надеюсь, не погонишь? – она улыбалась, ноздри тонкого носа раздувались.

«Хороша!» – подумала Юлия с невольным восхищением.

– Надо подумать, – ответил Алекс. – Позвони как-нибудь, обсудим.

– Подумай! Мне пора!

Она улыбнулась Юлии, легко поднялась со стула, коснулась указательным пальцем подбородка Алекса и ушла, покачивая бедрами, как воплощение греха.

«Ты с ней… спал?» – хотела спросить Юлия, но в последний момент не решилась и обошлась нейтральным «встречался».

– Ты с ней встречался?

Голос ее предательски дрогнул. Она была противна сама себе так, как еще никогда в жизни, но ничего не могла с собой поделать. Ее даже стало подташнивать от волнения и ревности. «Я должна знать правду», – сказала она себе в жалкой попытке объясниться. Хотя, если подумать, кому нужна такая правда? Алекс молчал. Она, удивленная молчанием, подняла на него глаза. Он, улыбаясь, смотрел на нее, и Юлию поразило выражение его глаз – так смотрел на нее Женька, снисходительно, как смотрит взрослый на неразумного ребенка, который брякнул глупость…

– Юля, я люблю тебя!

«Дурында!» – прибавила она мысленно. «Я люблю тебя, дурында», – говорил Женька, не отвечая на ее упреки, уже и не помнится в чем. Приревновала, кажется, к кому-то… Женька никогда не оправдывался, а только говорил: «Ну, какая же ты у меня дурында! Но я все равно тебя люблю! Слышишь?» Алекс больше ничего не сказал, и она с облегчением поняла, что он никогда ни о чем не станет ей рассказывать, как не рассказывал Женька, не станет выдумывать, что это была жена соседа или одноклассница, не станет оправдываться. Не станет врать, унижая ее и себя. Промолчит, как Женька.

– Алекс, давай уедем куда-нибудь подальше, где нет всех этих… – она чувствовала, что может сию минуту расплакаться. – Они отравляют мне жизнь! Куда-нибудь!

– Хочешь в Вену? У меня там друг. На пару дней.

– Я была в Вене, – сказала Юлия. – Десять лет назад. Мы обязательно полетим туда, но не сейчас, а весной, в мае, когда все цветет. А сейчас давай куда-нибудь, где солнце и море.

…Они тогда провели в Вене почти неделю, у Женьки были дела, а она, Юлия, бездумно бродила по узким путаным улочкам, заглядывая в темные прохладные соборы, и пила кофе в маленьких кафешках. Кофе и фирменный апфельштрудель[6] с ванильным соусом!

Днем было жарко, а длинные вечера были как утешение. Она помнит, как они сидели на стульях перед сценой у ратуши, в тот вечер пела Мирей Матье, и «уличный» концертный зал был полон. Женька крутил головой, рассматривая публику, потом спросил: «Сколько ей уже? Семьдесят или больше?», а Юлия рассмеялась – певица была вне времени. Возраст был у них, у зрителей… Здесь были в основном люди их возраста. Взошла полная луна; металлический голос певицы, усиленный микрофонами, взмывал над колючей готикой ратуши…