Елена Басманова - Тайна черной жемчужины Страница 20

– Клим Кириллович, голубчик, – широко улыбнулся он, – не откажите в просьбе старому другу. Сорвите вон с той веточки кленовый листик – больно уж красив.

Клим Кириллович переложил зонт в правую руку, где уже был саквояж, а левой дотянулся до указанного листочка. Лист легко отделился от ветки, как будто только и ждал этого.

– Прошу вас, Карл Иваныч, – сказал доктор, – примите красавца.

Карл Иванович взял лист, задумчиво повертел его в руке, потом исподлобья глянул на доктора и сказал:

– Не арестовать ли вас, дорогой доктор? Вы-то, оказывается, левша. И именно левой рукой был нанесен удар ножом в грудь Глеба Тугарина!

Глава 10

Хотя Клим Кириллович и испытывал изнуряющую усталость, значительно усугубившуюся после зловещей шутки следователя Вирхова, он все-таки нашел в себе силы отправиться не домой, а на Васильевский. А вдруг объявилась Брунгильда? Или поступило хоть какое-нибудь известие о ней? Кроме того, его ждала Мура.

Он не знал, удастся ли ему переговорить с Марией Николаевной Муромцевой наедине, но надеялся, что она, с ее истинно женской изобретательностью, придумает что-нибудь, чтобы выслушать его отчет о визите к Тугарину. Или следует всем рассказать о трагедии, разыгравшейся в доме Сильвуплеповой?

У Муромцевых доктора встретили без удивления и даже с радостью: переносить горе с близкими друзьями легче. О Брунгильде было ничего не известно. Профессор по требованию супруги напрасно обзванивал полдня больницы и морги: девушки, похожей на его дочь, никуда не поступало.

– Милый Клим Кириллович, не понимаю, почему Николай Николаевич медлит. Не пора ли сообщить в полицию об исчезновении Брунгильды? Как вы думаете? – с надеждой спросила у позднего гостя Елизавета Викентьевна.

– Наверное, есть смысл еще раз обсудить ситуацию, – примирительно заметил доктор, усаживаясь рядом с хозяином дома. Он видел, что Мария Николаевна смотрела на него выжидающе и настороженно.

– Мы день ждали у телефона, – продолжила Елизавета Викентьевна, – и все напрасно. Сейчас напою вас чаем.

Вместо Глаши самовар подавала молчаливая кухарка.

Доктор заметил лежащую на столе газету.

– В полицейской хронике написано, что в одном из ресторанов обнаружен труп молодой женщины, – дрожащим голосом сообщила ему Мура и с испугом взглянула на сидевшую на диване Елизавету Викентьевну, – я боялась сказать тебе, мамочка. Убийство произошло вчера, в день, когда пропала сестра.

Елизавета Викентьевна побледнела.

– Это не Брунгильда, убитая – известная кокотка и много старше, – быстро ответил доктор. – «Петербургские ведомости» даже разнюхали имя убитой – госпожа Ляшко. И я спрашивал сегодня у Вирхова, ресторан на его участке. Кстати, дамочка заявила официанту, что пришла на свидание с господином Апышко. Было еще-сообщение о нападении на городового, но и там среди прохожих пострадавших нет. Нет, – решительно заявил Клим Кириллович, – газетные публикации ситуацию не проясняют.

Елизавета Викентьевна перекрестилась и с укором посмотрела на мужа – Я сразу почувствовал, еще у Стасова, что есть в этом субъекте что-то опасное, – ядовито произнес профессор, не желая замечать горестных взглядов своей несчастной супруги. – И даже не его золотые блины меня насторожили. А то, что он ходит по сомнительным кабакам.

– Ресторан Порфирия Филимоновича – пристойное заведение, – робко заметил доктор Коровкин, – там даже драк не бывает.

– Зато бывают убийства. Очень удобно воткнуть нож в грудь жертве в отдельном кабинете, – сварливо продолжил профессор, – а потом продать украденные у нее драгоценности и отправиться в грязный кабак да за бесценок купить у спившегося изобретателя техническую идею. Быось об заклад, что в этих самых кабаках господин Апышко сдружился и с главарями шаек бандитских. Но он отмажется, будьте уверены.

– Я не сомневалась: Брунгильда ни за что не приняла бы приглашения на свидание в какой-нибудь ресторан, – с гордостью заявила Мура, на которую слова Клима Кирилловича подействовали благотворно. Девушка подошла к матери, присела на диван рядом с ней и нежно обняла ее за плечи, – и господин Апышко, я уверена, не бандит. Доктор помолчал, собираясь с мыслями. Он искоса взглянул на Муру – он никак не мог сообразить, что ему надо говорить в присутствии профессора, а что следует утаить. Наконец он решился:

– Извините, дорогой Николай Николаевич, но дело кажется мне более серьезным и опасным, чем представлялось вчера. Как я понял, господин Апышко был на встрече с вами в квартире Стасова.

– Совершенно верно, – встрепенулся профессор

– И ЧТО?

– Если я не ошибаюсь, там были и другие люди. – Да, – подтвердил профессор, – актеришка глупый, лощеный благотворитель, орел-полковник да еще парочка служащих.

– Дорогой профессор, – медленно подбирая слова, произнес доктор, – один из этих служащих сегодня убит. Его фамилия Тугарин.

– Вы видели?.. – обернулась к доктору Мура и, встретив его предупредительный взгляд, поняла, что сейчас выдаст себя, и тут же поправилась:

– Вы встречались сегодня с господином Вирховым?

– Да, я видел его, – продолжил доктор, отчетливо и медленно выделяя каждое слово, – хуже всего, что среди подозреваемых в этом убийстве есть и еще один ваш знакомец.

– Не понял, – нахмурился профессор, – вы хотите сказать, что сегодня убит тот самый бледный юноша, который присутствовал при разговоре с инициаторами проектов?

– Да, папа, тот самый, он еще поцеловал ботик Брунгильды, помнишь? – Голос Муры звучал подавленно.

Елизавета Викентьевна прерывисто вздохнула, притянула Муру еще ближе к себе, поднесла платочек к глазам:

– Мне жаль его мать.

– Он сирота. Карл Иваныч вызвал его родственника, Кайдалова. – Клим Кириллович многозначительно смотрел на профессора

– Неужели он и есть убийца? – спросил пораженный профессор.

– Нет, Николай Николаевич, – возразил доктор, – следователь подозревает другого человека. По фамилии Шлегер.

– Что? – вскочил профессор и заходил из угла в угол. – Не может быть! Не может быть!

– А как же «Хрустальный Петербург»? – Губы Муры дрогнули от огорчения

– Мне так понравился его проект!

Профессор остановился и воззрился на дочь, заложив руки за спину и раздувая ноздри:

– А не говорил ли я вам, милые мои, о том, что этот самый Шлегер – мошенник? Нюх мой меня не подвел Но он оказался еще хуже! Неужели он дошел до убийства?

– А зачем ему надо было убивать господина Тугарина? – спросила дерзко Мура, не обращая внимания на гнев отца.

– Откуда я знаю! – выкрикнул профессор. – Следователю виднее, кого подозревать. Да, дело плохо. Брунгильда пропала. Апышко впутан в дело об убийстве женщины в ресторане. Тугарин убит. Шлегер подозревается в убийстве. Ну и компания собралась у господина Стасова!

– Надо сообщить в полицию, Николай Николаевич! – снова взмолилась Елизавета Викентьевна. – Я схожу с ума от неизвестности и тревоги!

– Подожди, дорогая, – остановил ее жестом профессор, – от обращения в полицию известности не прибавится. Надо все хорошенько обдумать. Что вы скажете обо всем этом, доктор?

– Следователь непременно будет опрашивать всех, кто встречался с господином Тугариным в последние дни. Я не сказал еще одного: когда послали за Шлегером, оказалось, что он находится в Твери.

– А почему же его тогда подозревают? – с недоумением приподняла черные брови Мура

– Он приходил в дом, где жил Тугарин, причем незадолго до убийства.

– Приходил к Глебу Тугарину? – в растерянности уставилась девушка на доктора.

– Да нет же, – досадливо уточнил доктор, – к своей пассии, проживающей в другой квартире.

– Странно, – заметила Мура, – что они оказались в одном доме – и убитый юноша, и пассия господина Шлегера.

– Ничего странного, – прервал размышления дочери профессор, – простое совпадение. И с Тверью нет никаких тайн. Скрывает от сотрудников порочную связь. Обычное дело.

– Николай Николаевич, надо сообщить в полицию об исчезновении Брунгильды, – напомнила о себе Елизавета Викентьевна.

– Мы это и обсуждаем, – раздраженно ответил профессор, – а ты нам только мешаешь.

– Вот я и говорю, – продолжил доктор, – Вирхов будет допрашивать не только Кайдалова, Шлегера, Апышко, полковника Золлоева и актера Иллионского-Третьего, но, возможно, и вас. Вы же встречались с покойным в последние дни.

– Но мы не обменялись с ним ни одним словом! – веско бросил профессор.

– Но если господин Кайдалов видел, что убитый юноша поцеловал ботик Брунгильды... – начала Мура.

– Брунгильда не виновата! – вспылил профессор. – Мало ли дураков всгречается на пути красивой девушки!

– Да я не об этом, папочка, – вкрадчиво продолжила Мура, – а о том, что следователь захочет допросить Брунгильду...