Марина Серова - Вольному воля Страница 20

— Хотите курить? — любезно предложил он, протянув мне пачку «Rothman`s».

Неплохие сигареты, но не мои любимые. Ах, да ладно, я сейчас в таком положении, что и от «Астры» не отказалась бы. Не мне выбирать.

Я достала из пачки сигарету трясущимися руками. Но тряслись они у меня не от страха и не от желания закурить. Меня до сих пор не покидали гнев и злость. Сарафанов, снисходительно посмотрев на мою трясучку, поднес к сигарете дорогую зажигалку «Zippo». Я нервно прикурила, вдохнула ароматный дым, выдохнула. Так и сидела, рассматривая дымящийся кончик сигареты.

Сарафанов подождал для приличия минут пять, чтобы дать мне насладиться относительной свободой, и начал разговор:

— Игорь сказал мне, что вы, Татьяна Александровна, выразили желание побеседовать со мной и чистосердечно во всем признаться. Это так?

— Вообще-то я ничего такого не натворила, и мне, собственно, не в чем признаваться. Но если вам хочется это так называть, то — пожалуйста, я не против.

— Да вы, милая девочка, вообще не вправе иметь или не иметь что-либо «против» или «за». Здесь все вопросы решаю я. И будет все так, как я пожелаю. Но ваша дерзость мне по душе, — резюмировал Сарафанов.

«Скажите, пожалуйста! — подумала я с ненавистью. — Он здесь все решает! Да тьфу на тебя, придурок чертов!»

Хотя, с другой стороны, неожиданный комплимент немного польстил. Приятно, когда даже противник оценивает тебя по достоинству. Пусть он, мой сегодняшний противник, и бандит.

— У вас, господин Сарафанов, ошибочные данные. Я понятия не имею, кто этот человек, что сидел тут у вас в пижаме, галстуке и тапочках. Я не работаю на него. Я вообще ни на кого не работаю. Я работаю исключительно на саму себя. Я — сама себе хозяин. То есть хозяйка.

— Ну что ж, начало впечатляющее, — откликнулся Сарафанов.

Наш разговор велся в нарочито вежливой манере, но и ежу было понятно, что это все только видимость.

А Сарафанов продолжил:

— Примерно такую сказочку я и ожидал от вас услышать, милейшая Татьяна Александровна. Только вот ваш знакомый скоро расскажет нам всю правду. И вы даже можете поприсутствовать при этом рассказе, если пожелаете. Не могли бы придумать что-нибудь поинтереснее?

Я утвердилась во мнении, что интеллигента пытали, чтобы выбить из него показания. Только какую правду он мог им рассказать, если человек действительно спал себе мирным сном, никого не трогал, а его вдруг выдернули из постели, приволокли сюда и начали выбивать какие-то несусветные показания? Да, несладко сейчас приходится мужику. Ну да чего теперь? Мне о своей шкуре подумать надо. Видать, Сам мне не очень-то верит и сейчас, похоже, даст Игорьку приказ отвести меня в темный чулан с крысами и запытать до смерти, пока тоже не расскажу всю «правду», точнее, то, что они хотят от меня услышать.

Я решила прекратить выпендриваться и говорить все начистоту:

— Короче, так, вы можете мне не верить, но у меня нет надобности скрывать от вас правду. Я намерена рассказать вам все, как есть, а уж вам решать, верить мне или нет.

— Ну что ж, выглядит убедительно. Продолжайте.

И я продолжила. Рассказала, что сама я вовсе не из ментовки, а просто-напросто частный детектив (при этих словах Сарафанов поморщился). Что наняла меня одна особа, имени которой я назвать не могу. И так далее. В общем, более или менее подробно описала все события, начиная с того момента, как я официально начала расследование. Не забыла упомянуть и Кирю с его ребятами, которые приезжали сюда и так и не смогли добыть нужные сведения (Сарафанов снова поморщился). Да, явно не жаловал он подобные службы, независимо от того, частные они или государственные. Я рассказала, как и почему решила, что убийцу, а точнее, его точные координаты надо искать именно здесь. И даже выложила все, что касается моего посещения здешнего архива.

— Я там отложила несколько папок с Сергеями, но ума не приложу, за какого браться первого.

Во время моего рассказа Сарафанов периодически кивал головой, что в моем понимании означало, что он мне верит. Этот маленький большой босс нравился мне все меньше и меньше. То есть не то чтобы вначале он мне нравился сильно. Нет. Но с течением времени он начал меня просто раздражать.

Афганцы — воины-интернационалисты, прошедшие когда-то жестокую и в общем-то бессмысленную войну в Афганистане, в принципе почти все — психически больные люди. Конечно, они ни в чем не виноваты. Как говорится, партия сказала: «Надо», комсомол ответил: «Есть». Их послали, они воевали, многие даже против желания. Но ведь здесь не Афган, а нормальная и относительно мирная жизнь. А у них после той войны крышу снесло, и творят эти бывшие афганцы здесь что хотят. Создали едва ли не бандитскую группировку, заправляют городом, вершат свои темные дела, а прикрываются помощью семьям погибших на войне и благотворительной деятельностью.

И вот сидит сейчас передо мной один из этих «бывших» воинов, внешне даже симпатичный мужик, и строит из себя большого босса. Ну, ничего, милиция и до тебя доберется. И уж я этому непременно поспособствую.

Я с трудом подавила в себе желание высказать Сарафанову все, что я о нем думаю. Мне надо было спасать свою задницу. А вот когда пойму, что мне уже ничего не угрожает, тогда можно будет и оторваться. Даже нужно будет оторваться. В общем, я закончила свой рассказ о том, как искала убийцу Королева и как след завел меня сюда.

— Ну вот, собственно, и все. Эта чистая правда.

Сарафанов молчал. Он задумался и переваривал полученную им только что информацию. Видимо, большой босс колебался: верить мне или нет. С одной стороны, конечно, мой рассказ выглядел вполне правдоподобно, да и при желании проверить его не так уж сложно. А с другой стороны, его, кажется, смущал тот факт, что он, пусть и частично, но открылся передо мной в плане того нашумевшего убийства.

Теперь я была лишним свидетелем того, что Сарафанов каким-то образом причастен к убийству бизнесмена. Босс афганцев стоял перед выбором. Либо поверить мне на слово и отпустить с миром, либо стукнуть меня по буйной головушке чем-нибудь тяжелым и корявым и, что называется, концы в воду. Второй вариант почему-то казался мне наименее приятным, но вместе с тем наиболее вероятным. Что-то сейчас надумает господин Сарафанов? Вдруг позовет своего верного Игорька и прикажет замочить меня?

Но Сарафанов продолжал хранить молчание. Он встал с кресла и начал прохаживаться по кабинету взад-вперед, заложив руки за спину. Потом подошел к двери, открыл ее и позвал кого-то. Ну, вот и все, Татьяна Иванова, сочтены твои деньки. Или даже часы. На гражданской панихиде кто-нибудь произнесет пламенную речь о том, какой ты была молодой и красивой и как не вовремя умерла. А Сарафанову опять ничего не будет. С него все как с гуся вода.

Но предчувствия меня обманули. Сарафанов сказал кому-то несколько слов — судя по тону, отдал распоряжение — и снова зашел в кабинет. Он уселся в свое кресло и пристально посмотрел на меня. Я выдержала его взгляд, даже не мигнув. Интересно, как там тот мужичок? Жив еще?

Почему-то вдруг вспомнился старый дурацкий анекдот о том, как женщина звонит в реанимацию и спрашивает: «Ну, как там мой муж? Жив еще?», на что санитар ей отвечает: «Нет еще». Ха-ха, очень смешно. Видимо, у меня началась тихая истерика из-за всей этой веселенькой истории. Выбраться бы только мне отсюда живой!

Сарафанов нарушил мерное течение моей истерики.

— Ну, допустим, я вам поверю. Но как вы докажете, что все, что вы говорите, правда?

Я задумалась. А действительно, как? У меня в машине они нашли водительское удостоверение на мое подлинное имя, но это ни о чем не говорит. Даже если бы нашли паспорт, то все равно нет гарантии, что он настоящий. А как еще я могу доказать, что говорю истинную правду? Привести сюда Ляльку, чтобы она подтвердила, что наняла меня в качестве частного детектива для расследования убийства своего полюбовника? Я не знала, что ответить Сарафанову, как доказать, что я не вру.

Сарафанов тоже молчал, по его виду я поняла, что он размышляет. Наконец, он прервал молчание.

— Хорошо, я поверю вам… пока. Но если вдруг я пойму, что вы хоть в чем-то мне солгали, пощады не ждите!

Он проговорил все это с таким киношным пафосом, с такой напыщенностью, что в любой другой ситуации я не преминула бы рассмеяться, но металлические нотки в его голосе и жесткость в глазах тут же отбили у меня сие неуместное желание. Я лишь поежилась.

Сарафанов встал с кресла и, сделав приглашающий жест рукой в сторону двери, произнес:

— Ну что ж, пойдемте в архив. Посмотрим, как вы там потрудились. Может, я смогу вам помочь.

Я чуть было не свалилась со стула от такой неожиданности. Вот уж чего никак не ожидала от господина Сарафанова, так это такой любезности.

Мы прошли по знакомому коридору по направлению к архиву. Войдя в комнату, я увидела, что все папки, аккуратно разложенные мной в две стопки, так и остались лежать в нетронутом состоянии. Единственное, что изменилось с тех пор, как я нелегально побывала здесь, так это свет. В архиве горел свет, хотя он не очень-то был и нужен. Начало уже светать, поэтому все будет прекрасно видно и так.