Дарья Калинина - Циклоп в корсете Страница 20

Крыса открыл было рот, чтобы навести порядок в своих рядах, но вовремя сообразил, что если он сейчас заблеет или, не приведи господь, закричит по-петушиному, то его авторитет погибнет навсегда. Поэтому он благоразумно захлопнул рот и бросился вниз по лестнице. Оба боевика, оживленно и радостно блея, помчались следом за ним. Кошмар кончился только после того, как троица отъехала от дома бабки за станцию метро «Проспект Дыбенко». Только тогда оба боевика сумели обрести дар человеческой речи, и Крыса перевел дух, убедившись, что она вне опасности. Тяжело вздохнув, Крыса посмотрел на часы. Они показывали, что пора ехать с докладом к хозяину.

Часа через два, уже после того, как прибыла испанская полиция, нам с Маришей удалось узнать, что же случилось на рассвете. Итальянка Софи, по ее словам, проснулась от какого-то шума, ей показалось, что ее кто-то зовет. Она испугалась, так как вспомнила, что ее соседка только что вышла из комнаты.

Софи встала и вышла в коридор, там никого не оказалось. Но шум шел откуда-то из глубины дома. Решив, что ей все равно не заснуть, она пошла разузнать, что происходит. Зайдя за угол, на пороге ванной комнаты наткнулась на Милу. Софи рыдала так безутешно, словно потеряла самого дорогого человека, и в качестве свидетеля была не очень удобна.

Испанская полиция меня тоже разочаровала. Я думала, что только у нас к работе относятся спустя рукава, но по сравнению со здешними полицейскими наши – настоящие Шерлоки Холмсы и Эркюли Пуаро в одном лице, обладая при этом неутомимостью механического робота. Здешние полицейские даже не потрудились снять отпечатки пальцев в комнате Милы и Софи, хотя Софи сказала, что разгром был учинен уже после смерти Милы, пока все ужасались случившемуся и находились возле ванной комнаты.

Следователи только пожали плечами и поинтересовались, пропало ли что-нибудь из комнаты ценное. Узнав, что все вещи на месте, они ничуть не удивились и больше разгромом в комнате не интересовались. Мы же с Маришей, напротив, очень даже интересовались. Для начала попытались припомнить, кто находился возле ванной в то время, пока в комнате Софи и Милы шел обыск.

Но у нас никак не получалось. Вернее, получалось, но плохо. Совместными усилиями мы смогли вспомнить, что там была Софи (это само собой), затем Маноло с его женой-мулаткой. Еще китаец, один из индейцев и наш веселый старикашка Энрике, тот самый, что шалил за обедом. Сита припомнила, что видела еще и Хосе, но не могла поручиться точно, потому что вообще-то он работал всю неделю в городе.

Но не успели мы заподозрить оставшегося индейца Пабло и негра Дона в сговоре, как с них пришлось снять всякое обвинение. Выяснилось, что их обоих сразу же после ужина отправили в город в мебельную реставрационную мастерскую. Там нужно было срочно передвигать какой-то уникальный шифоньер чуть ли не шестнадцатого века, такой ветхий, что грозил рассыпаться в прах при малейшем толчке. Поэтому для его передвижки нужно было как можно больше народу.

– Остаются те, кто живет в отеле в качестве обычных постояльцев, ну и еще все жители города, – сказала Мариша. – Если те служащие, которые собрались возле убитой Милы на рассвете, имеют безусловное алиби, то все прочие им не обладают.

– Подозревать весь город, это ты, подруга, погорячилась. Ночью в отель вряд ли кто-то сумеет проникнуть незаметно, – сказала я. – К тому же велик риск попасться возле комнаты Милы. А постоялец всегда может сказать, что просто заблудился. Ведь служебные помещения отделены от жилых только символически.

И в самом деле посторонним в отель ночью можно было проникнуть только через ограду, так как на ночь огромные ворота запирались на такой же огромный засов, стилизованный под Средневековье, но вполне дееспособный. Теоретически можно было перелезть через ограду. Но дело осложнялось тем, что с внутренней стороны вся она была густо обсажена цветущими, в рост человека, кустами с пышными листьями и очень колючими ветками. Мы с Маришей тщательно осмотрели их, но ни в одном месте кусты не были поломаны или помяты.

– Да, вот еще! – внезапно вспомнила я. – Когда мы ждали Милу возле цветника, мне почудился запах табака.

– Правда! – воскликнула Мариша. – Мне тоже, только я подумала, что это показалось. Здесь же никому не разрешено курить. Это почти преступление, Маноло на редкость ревнивый хранитель христианских догм и тщательно борется с пороком. Никакого табака, вина и, конечно, наркотиков. А Софи тоже упомянула, что ощутила слабый запах табака, когда наткнулась на тело Милы.

– Значит, это точно постоялец.

– Или служащий, которому удалось потихоньку раздобыть немного табака, а заодно и наркотиков, – сказала Мариша. – Если мы выясним, кто это, то, вероятно, найдем убийцу. Сначала он следил за Милой и подслушал ее разговор с нами. Узнав, что милиция (он ведь думал, что мы из милиции) завтра утром получит в руки видеопленку, которую он хотел бы сохранить втайне, негодяй решает, что хватит цацкаться с Милой, и убивает ее.

– Теперь становится понятным, откуда у Милы были деньги на наркотики. Она попросту шантажировала того человека, который на этой пленке был снят. Она и пленки с собой именно для этого прихватила, никакая ностальгия по прошлому ее не мучила. Ностальгия, ха! И в Испании можно неплохо жить!

Единственная акция, которую предприняла испанская полиция, вызвавшая горячее одобрение у нас с Маришей, это закрытие отеля с запретом всем постояльцам и служащим уезжать из него, пока не будет найден убийца или не будет установлено, что он давно покинул заведение. Но больше полиция не предприняла ничего. Или ловко скрывала от нас свои действия.

Мужчина в роскошном кашемировом пальто стоял на улице перед входом в парк. Возле своей «десятки» с усиленным движком он снова поджидал кого-то. Но на этот раз к нему подошел не накачанный бандит, а элегантная женщина. Не юная, но не молодость привлекает в таких женщинах, которые тщательно следят за своей внешностью. Неумолимо летящие годы не оставлялют на них своих следов, а как бы оттачивают их привлекательность. Обручального кольца она не носила, так что не муж оплачивал расходы на ее наряды и «булавки». Мужчина обнял и поцеловал ее в щеку.

– Как я рад, что ты пришла! – выдохнул он ей в ухо.

– Я просто места себе не нахожу, – сказала женщина. – Молодец, что вытащил меня проветриться. А то сижу дома одна и схожу с ума.

– Не надо, – попросил ее мужчина. – Ты мне слишком дорога.

Женщина польщенно засмеялась и поправила идеально сидящую на ней шляпку. Следы тревоги исчезли с ее лица.

– Куда мы пойдем? – спросила она у своего спутника.

– Я бы хотел просто прогуляться с тобой по парку, – сказал мужчина.

– О, как романтично, ты всегда любил природу.

– Да, но не такую, – поплотней запахнув пальто, сказал мужчина. – Ненавижу нашу осень и слякоть. Но сидеть в духоте и вовсе невыносимо. Знаешь, я мечтаю, что мы с тобой разбогатеем и уедем туда, где всегда солнце. Представляешь, часами греться на песке в октябре.

– И пить шампанское, – со смехом заключила женщина. – Но у нас, кажется, уже есть для этого средства, – посерьезнела женщина.

– Господи, да разве нам этого хватит! – возразил мужчина. – Я не собираюсь экономить каждый грош, как мне приходилось это делать здесь. Я хочу жить! Понимаешь, по-настоящему жить.

– Я понимаю, – тоном взрослого человека, успокаивающего ребенка, сказала женщина. – Я ведь тоже этого хочу.

– А для того чтобы не просто хотеть, нужно вложить деньги, – сказал мужчина. – И деньги немалые. Все уйдет.

– Все?! – испугалась женщина. – А как же… А моя часть?

– Господи, да ты пойми, получи ты сейчас свою половину, она у тебя уйдет в пять минут. А тут реальный шанс получить в десять, нет, в сто раз больше. Ты пойми это.

– Понимаю, – согласилась женщина. – Но как, куда вложить средства? Я ведь знаю, это не так просто. – И она кивнула с видом человека, умудренного жизненным опытом.

– От тебя что-то может понадобиться лишь в самом крайнем случае, и, поверь, это никак не заденет тебя материально. С этой минуты ты мой партнер. Ты знаешь меня не первый день, разве когда-нибудь я обманывал тебя?

– Меня нет, – многозначительно сказала его спутница.

– Думай так и дальше, – сказал мужчина, пряча ухмылку в воротник своего пальто. – Пойдем в тепло, я начинаю замерзать.

И пара, тесно прижавшись друг к другу, направилась к выходу из парка.

Следствие по делу об убийстве Степана Федорчука зашло в тупик. Конечно, такое Николай Валентинович – бравый служака и нюхастая ищейка – мог сказать лишь самому себе. Перед начальством он гордо выпячивал грудь и уверял, что делается все возможное и невозможное и следствие идет по верному пути. Делалось и в самом деле многое, но следствие не шло куда надо. Это Николай Валентинович чуял. Все его действия по поимке преступника натыкались на пустоту.