Владимир Рыжков - Пресс-хата для депутата Страница 20

- Тут так легко не отделаешься...

- Поговоришь сейчас! - ругнулся сержант, размахнулся как следует и дал мне еще раз. Теперь он попал мне по подбородку. По-моему, от его удара моя нижняя челюсть поменялась местом с верхней. Во всяком случае, я перестал ее ощущать. Голова закружилась, и я потерял счет времени. Конечно, я снова не удержался и завалился на пол. А ведь был почти трезвый. Подняться я уже не пытался, поскольку был абсолютно уверен, что без посторонней помощи сделать это не способен.

Сержант навис надо мной, немного понаблюдал, как я корчусь, лежа на полу, усмехнулся и со всей силы вдарил мне ногой по животу. Вот тут я уже хрипнул, издал какой-то нечленораздельный звук и отключился. Сознание быстро улетучилось. Последнее, что я услышал, были слова капитана, донесшиеся до меня из гула, который шумел в моей голове.

- Горохов, давай не здесь! Там в ванной. И смотри, не перестарайся! Нам только трупа не хватало.

Глава 10

Игра в несознанку

Очнулся я в ванной, сидя на полу и прикованный браслетами к полотенцесушителю. Очнулся оттого, что меня обливали водой. Надо мной стоял сержант Горохов. Наклоняясь над раковиной, он глотал из-под крана воду и, раздувая щеки, брызгал ею мне в лицо. Вода была смешана с обильным перегаром, и мне казалось, что в меня брызгают чистой водкой. Я продрал глаза и уставился на моего мучителя. Он опять набрал воды в рот и хорошенько брызнул в меня водочным душем. Он что, слепой, не видит, что я уже очнулся? Я кое-как утерся рукавом и сказал:

- По-моему, достаточно. Я в порядке.

Сержант закрутил кран.

- Ну что, будем молчать или будем признаваться? - прохрипел он, отплевываясь.

- Я не помн...

Горохов размахнулся и не дал мне договорить. На сей раз он точным ударом попал мне по виску. Я ударился головой о раковину. Ну вот, теперь будет вторая шишка! Только этого мне не хватало! И так ни черта не помню, так он отбивает мне последние остатки памяти.

- Я вспомнил, - быстро сказал я. - Я все вспомнил. Я вам сейчас расскажу всю свою биографию. Только прошу, больше не брызгайте в меня водкой. Я завязал.

- Ну, давай, говори! - сержант нагнулся ко мне поближе.

- Я не Иванов, - сознался я. - Моя фамилия Петров.

- А если подумать! - сказал сержант и нанес мне точный удар в челюсть.

Челюсть съехала влево и осталась в таком положении. Похоже, ее заклинило. Теперь я не смогу внятно говорить, жевать, свистеть и еще много чего не смогу - я так сразу и не соображу, чего. Пришлось повернуться к нему правой стороной, чтобы он выровнял мне овал лица.

- Хорошо, - кое-как прошепелявил я. - Пускай будет Сидоров. Если вам так хочется.

- Ах, Сидоров! На, получай! - И сержант одним ударом выправил мне челюсть.

Она встала на место. Вот спасибо! Теперь я хоть внятно смогу назвать свое имя. Когда вспомню.

Тут открылась дверь, и в ванную заглянул капитан.

- Ну, как тут у вас? - поинтересовался он. - Продвигается?

Сержант вытер рукавом пот со лба и шумно выдохнул водочные пары.

- Не сознается, тарищ капитан, - доложил он. - Крепкий мужик!

Капитан обреченно осмотрел тесное помещение санузла, понял, что ничего со мной сделать нельзя, кроме как утопить в ванной, и махнул рукой.

- Ладно, давай его в комнату! Сам поговорю. И сними браслеты.

Вот доброй души человек! Хоть один нашелся, кто проявил ко мне сострадание. Ведь понятно, что надо не бить человека, а поговорить с ним о том, что наболело у него на душе, и он выложить тебе все.

Сержант отцепил меня от трубы, снял браслеты с рук и поднял за шиворот, как котенка. Я глянул в зеркало над раковиной. Боже, что я там увидел! Рожа перекошена, на лбу огромная шишка, на всем лице кровоподтеки, глаз затек. На кого я стал похож!? На спившегося интеллигента, живущего подаянием и собиранием пустой посуды, вот на кого! Ну, как теперь меня признают за своего мои знакомые, если я кого-нибудь из них случайно встречу? Наверняка, они пройдут мимо и не захотят назвать мне мое имя. И я потеряю всяческую надежду когда-нибудь обрести себя.

Этот костолом не дал мне налюбоваться на мою физиономию и поволок меня в комнату. После сидения на холодном полу, мне было довольно приятно размять затекшие ноги и пройтись по коридору. Правда, я припадал на одно колено, потому что сержант волок меня на высоте опущенной руки. Но я не стал ему на это пенять. После того, как он перестал меня бить, я проникся к нему искренней симпатией.

Взломщик все еще находился в квартире. Наверное, они с капитаном поладили. Нашли общие интересы и поговорили по душам. Конечно, им есть, о чем рассказать друг другу. Все-таки работают в одной области. У обоих есть профессиональные секреты, которыми всегда хочется поделиться с близкими по духу людьми.

Вор посмотрел на мою разбитую вдрызг морду, и ему чуть не стало плохо. Он сошел с лица, нервно сглотнул и поднялся из-за стола.

- Может, я пойду? - промямлил он. - Мне работать надо.

Капитан вспомнил о нем, повернулся и уничтожил его тяжелым взглядом. Мужик сел на свое место и виновато пожал плечами.

- Сначала дайте подписку о выезде, - распорядился мент.

- Сей момент!

Вор схватил чистый листок бумаги, быстренько написал расписку ужасно корявым почерком, так что ее потом неделю разбирать будут, и приложил документ к заявлению. Капитан схватил бумажку со стола, мельком ее просмотрел.

- Свободны, - сказал он. - И чтобы я вас больше на нашем участке не видел!

- Само собой! - кивнул взломщик, приподнял свой мешок, взвалил его на спину, раскланялся и ушел.

Сержант усадил меня на стул перед капитаном. Как же хорошо расслабиться после промывания мозгов! А то все кости болят, челюсть ноет и в голове гул. Конечно, я бы с большим удовольствием прилег, но мне не предлагают. Ладно, не будем капризничать. Надо довольствоваться малым. Дали стул, ну и хорошо! Скажи спасибо, что не дали стулом по хребту.

Капитан подошел ко мне вплотную, пристально посмотрел в глаза.

- Ну что, долго будем в несознанку играть? - сказал он.

- Во что? - пробормотал я.

- В несознанку!

- Как это? - полюбопытствовал я. - Объясните правила, тогда сыграем по-настоящему.

На лице мента не дернулся ни один мускул. Он все так же пристально смотрел на меня. Наверное, оценивал мои способности к сохранению тайны. Может, надеялся, что изловил секретного агента иностранной разведки, которого долго учили держать язык за зубами. А как еще можно объяснить, почему человек не хочет называть себя?

- Чего такой скрытный, а? - наконец, процедил он сквозь зубы. - Ничего говорить не хочешь. Думаешь, не расколем? И не таких раскалывали!

Я равнодушно пожал плечами.

- Думаю, расколите...

Мне уже было наплевать, что они будут со мной делать. Пускай раскалывают, как орех, пускай поливают водкой из ведра, пускай бьют по фейсу! Сам был бы рад расколоться и все вспомнить. Может, как раз оно и полезно сейчас сдвинуть что-то в голове, чтобы она вспомнила имя и фамилию. А то мне как-то не по себе! Просто скребет на душе, что забыл такие простые вещи. Ну ладно бы, домашний адрес забыл, а то - фамилию! Кошмар!

- Крутой, да? - раздраженно сказал капитан. - Такие крутые, знаешь, где? Давно зону топчут. А те, которые самые крутые, червей кормят. Ладно, без фамилий. Как тебя звать-то? Меня Анатолий. Познакомимся? - Он протянул раскрытую ладонь и назвал себя по-дружески. - Толик.

Я поморщился и руки ему не подал. Много чести! Просто взял и отвернулся.

- Да не помню я! Сколько раз можно...

Капитан с сержантом удивленно переглянулись. Видимо, такие экземпляры, как я, попадаются им впервые. Согласен, для них довольно затруднительно понять, почему я не хочу называть себя. Мне-то это ничем не грозит. Не станут же они меня бить только за то, что у меня окажется не такая фамилия, как им бы хотелось. А даже если и станут! В любом случае, я ничем серьезным не рискую. По их понятиям.

Но, похоже, обоих ментов все еще мучил вопрос, касающейся моей личности, и заставлял их шевелить застоявшимися без дела извилинами. Во всяком случае, у капитана на лице было такое жалостливое выражение, словно он вообще ничего не понимал. Про сержанта я и не говорю. Этот тупо смотрел в одну точку и только хлопал глазами.

- Может, ты беспризорник? - наконец, выдвинул версию капитан. - Или из детдома? Хотя там вроде всех называют. Ну, был бы пацаном, я бы еще поверил. А то ведь солидный мужик. Сколько лет-то тебе, а?

Я пожал плечами.

- Ничего не помню...

Капитан изменился в лице. Просто пошел пятнами от злости. Похоже, у него кончилось всякое терпение. Что ж, его можно понять! Сидит тут перед ним какой-то хмырь, ничего собой не представляет и молчит, как партизан на допросе в гестапо. Было бы из-за чего молчать! Как будто что-то измениться от того, назовет он свою фамилию или не назовет? Да ничего не изменится. А время идет! Давно назвал бы, и пошел бы себе бутылки собирать. Не захочешь, взвоешь от злости!