Михаил Петров - Гончаров и стервятники Страница 20

"Кто такая, что тут делаешь? - И тут он узнал меня. - А как ты вошла?" - "Через дверь", - это ответил Генка и ударил газовой струей по глазам. Ну а дальше...

- Дальше я знаю, - прервал я, вырубая режим записи на магнитофоне. Дальше я сделаю то, что не успел сделать твой ублюдок, то есть убью тебя за четыре человеческие жизни, и это будет справедливо.

- Не имеешь права. - Она побелела. - Я должна рассказать всю правду на суде.

- Магнитофон все расскажет. - Я вытащил кассету и перебросил ее на заднее сиденье. - Что касается суда, то он уже состоялся, а теперь перейдем к исполнению.

Я блефовал, но она об этом не знала. Пусть почувствует, каково было ее тетке и троим мужикам. Я удобно взялся за удавку, для прочности намотав ее на кулак. Потом добродушно успокоил:

- Да ты не бойся, дуреха, не больно будет, не то что твоей тетке.

По салону пошел смрад. Она обгадилась. Успев подумать, что Борис Андреевич Кротов будет недоволен, я выскочил из салона, открыл настежь дверцы. Она вывалилась из кабины, как гнилой зуб изо рта.

- Приведи себя в порядок. Сейчас ты сделаешь заявление в милицию, расскажешь все, что услышал я.

Она торопливо и согласно закивала.

* * *

В дежурной части сидел знакомый офицер и при нашем появлении брезгливо сморщил нос, отодвигаясь.

- Что это от вас несет, Костя, никак обделались?

- Издержки производства, старина. Эта женщина хочет добровольно признаться в убийстве Кротова и своем соучастии еще в трех, вами, как я полагаю, не раскрытых. Привет.

- Постой, тебя Артемов ищет.

- Не сейчас. - Я поспешно выскочил за дверь, надеясь поскорее исчезнуть с глаз долой. Уже садясь в машину, увидел, как из подъехавшего только что "уазика" вываливается вся компания, так поспешно оставленная мною два часа назад. С ними были Артемов, два оперативника, эксперт и дежурный следователь. Я понял: уйти от них нет никакой возможности, и поплелся следом, прихватив магнитофонную кассету. Но мысли мои работали в одном направлении: как скорее от них отделаться. Выход был один - говорить правду. Я и рассказал правду, утаив только несколько малозначащих эпизодов, бросающих легкую тень на мой моральный облик.

- Закрыть бы тебя, - мечтательно сказал Артемов. - И видик у тебя подходящий.

- За что же? - Искренности моего удивления не было границ. - Да и разрешение нужно.

- А без разрешения - на пару суток, сортиры бы пока почистил, а то загажено все у нас...

- Хватит, - брезгливо и властно прервал его Чистов с монументально застывшей шеей. - Очищайтесь лучше сами. Мы свободны?

- Идите пока. Но подписку о невыезде оформите. У кого все-таки монеты? У тебя, Чистов?

- Не у тебя, а у вас. - Совсем не ворочая шеей, он повернулся всем корпусом и тяжело посмотрел на Артемова. - Оперился, птенчик? Вижу, оперился, а крылышки еще слабенькие, и щебет бестолковый.

И вновь тяжело развернув туловище, Чистов первым пошел к выходу.

- У кого монеты, у кого монеты? - язвительно продолжал он в машине. Сам прекрасно понимает, к кому надо обращаться, да кишка тонка. Хотя, с другой стороны, не мог Князев за те несколько минут, что находился в доме покойного, извлечь из тайника монеты.

Но я уже все знал и прикидывал, как бы артистичней вернуть им эту фальшивку.

Борис совсем расклеился при виде разбитой машины, а известие о фальшивом отцовском кладе тоже настроения не поднимало. По-моему, он не поверил и сейчас подозревал Чистова. Нужно было окончательно ставить на этом деле точку.

Фигуры я расставил так.

Чистова я подбросил домой. При этом я доходчиво вдолбил ему, что нужно говорить Князеву, если тот позвонит, а позвонить он должен. Потом, попивая у Бориса кофеек, который нам подливала собственными ручками его все еще не жена, я детально прогонял весь его предстоящий разговор с Князем.

- А может, зря все это, если монеты фальшивые, а убийца найден?

- Не зря, Боренька. Чистова надо отмыть от твоих подозрений. Но хуже от этой попытки не будет. А если она сработает, может, что-то прояснится насчет подлинных царских монет. Звони.

Еще раз прокрутив в голове предстоящий разговор, Борис наконец набрал номер.

- Але, будьте любезны, пригласите к телефону Степана Ильича. Да. Скажите, беспокоит Борис Кротов. Благодарю вас. Степан Ильич, добрый вечер. Узнали? Да вот решил позвонить. Ага, привалило мне. Да нет, клад отцовский все-таки нашел. Да нет. У Валентины отродясь его не было. Нет, нет. Убийц нашли. Двое их было. Ага. Нет, в стене на кухне. Убийцы искали, но надо было чуть правее. Все как есть. Да вы приезжайте. Все расскажу. Да. Сейчас и Чистову позвоню. Все соберемся. Сегодня ведь девять дней... Почему не надо? Ну хорошо. До встречи. Через час.

Борис положил трубку и вытер пот.

- Не знал, что это так сложно. Тяжелая это штука - провокация.

Мы молча выпили. И занялись делом. Обшарив все карманы старой одежды, Борис с не женой нашли около тридцати гривенников. Еще бы десяток. Но больше не было.

- Боря, в каждом уважающем себя доме существует копилка для мелочи. У меня, конечно, ее нет, но у вас должна быть.

- Копилка есть, да ее не открыть. Вон она. Отцу эту бульдожину из Германии вроде лет пять назад привезли. Саксонский фарфор, работа тончайшая. Отец тогда сказал, что разобьем ее только после того, как нашпигуем монетами до макушки. Да вот не получилось до макушки.

- Ладно, давай сколько есть!

Борис снял с полки пустой том Карла Маркса и старательно начинил его имеющимися монетами. Вес его увеличился, но разница удельного веса меди и золота чувствовалась даже моей неопытной рукой.

- Не пойдет, - категорично заявил я. - Олово или свинец есть?

- Вроде бы олово. В чулане посмотрю.

Он вернулся с круглой тяжелой колбаской металла, и мы, расплющив ее, воткнули в Марксово чрево. Получилось то, что надо.

Борис оценивающе взвесил "Капитал" и одобрительно хмыкнул:

- Тяжелее, чем был раньше. А ведь в принципе у семидесяти монет и вес должен быть семьсот граммов, если они золотые... Значит...

- Значит, украденные монеты золотыми не были, - продолжил я его умозаключение.

* * *

Со времени звонка Князю прошло полчаса, и можно было связываться с Чистовым. Я набрал его номер:

- Ну и что?

- Как говорится, зверь бежит, и прямо на ловца. - Чистов жирненько хохотнул. - Звонил, звонил мне Князюшка. Про здоровье все спрашивал. Очень, видите ли, его моя печень сегодня забеспокоила. Потом невзначай спросил, что я думаю по поводу исчезнувших денег. Ну я, как мы договорились, рассказал ему, что они фальшивые, что я об этом давно знал, попросил его припомнить, с каким звоном стукнулась монета об пол, когда упала с кротовского подноса, как побледнел старик, когда я ее поднял. Очень Князь огорчился. Пообещал навестить на днях.

- Отлично, - похвалил я его, подводя черту под разговором. - Глеб Андреевич, дальше, как договорились.

- Понял, - ответил он, заканчивая разговор.

- Так, други мои, сейчас, видимо, опальный князь явится, чтобы забрать клад убиенного. Боря, постарайся выглядеть скорбящим, но счастливым дураком, нашедшим наконец бабки. Тебе это нетрудно сыграть: они тебя за такого и считают. А вы, Оленька, совершенно одурев от счастья, с почтением смотрите в рот и тому, и другому. Сейчас идите, приготовьте чего-нибудь на стол. Ведь поминки.

Согласно кивнув, она ушла в теперь "свою" кибернетическую кухню с варварски разваленной стеной.

- А ты, Боря, все же свинья, - вспомнил я гримершу и первую ступень ее падения, толкнувшую на преступление. - Ладно. Об этом позже. Теперь о главном. Как будет Князев забирать эти монеты достоинством в две копейки, я пока не знаю. Может быть, сегодня не будет вовсе, но рано или поздно он на это пойдет в силу своей алчности. Нам с тобой надо быть готовыми к этому сразу же. С горизонта я пока исчезаю. В коридоре имеются чудесные антресоли: полагаю, там можно удобно устроиться. Дверь в комнату не закрывай. Я вмешаюсь, когда это будет необходимо. Ольге не давай много говорить. Князек этот покрепче убийц будет. - Я взглянул на часы с амурами, где стрелки прямым углом стояли на девяти. - Насыпь-ка по пятьдесят, и я отбываю в свои апартаменты.

Антресоли имели высоту под мой рост и метров двенадцать площадью. В них уместилась бы даже разложенная раскладушка, скромно прислоненная к стене, но на подобный комфорт я не решился, невзирая на всю свою усталость. Позволил себе присесть лишь на детские, еще, наверное, Борисовы, санки.

Плана действий у меня пока не было, поскольку я не знал, что предпримет Князев, один он придет или с дуболомами. Я сидел и тоскливо думал, что частным сыщикам из сказочного холмсовского мира дедукции жилось куда как лучше: сиди себе у камина или в оранжерее и соображай в безопасности, шевели извилинами своего мозга.

Не жизнь - малина. А если Князев придет с дуболомами, меня опять будут бить или убивать, а это совсем грустно. Опять я рискнул своей шкурой и ни хрена, кроме неприятностей, не заработал. А неприятности будут, потому что Артемов очень уж плотоядно на меня глядел. Борис Андреевич денег больше не даст или даст тысяч пятьдесят, вот все, что я поимею, представив смету расходов, короче - "Плохо жить на свете пионеру Пете".