Robert van Gulik - Призрак в храме Страница 20

– Да, Хун, у меня создалось такое же впечатление. Хорошо, давайте, друзья, обратимся к двойному убийству. Я собирался отправиться в храм и провести там тщательный обыск сразу после завтрака, но из-за посетителей у меня не осталось времени. Мы отправимся туда после заседания суда. Я закончу его как можно скорее: сделаю несколько ни к чему не обязывающих замечаний по поводу убийства в храме и скажу, что расследование продолжается. А Лю будет содержаться в заключении до получения окончательных результатов. Вам не нужно присутствовать в суде, Ма Чжун. Загляните к так называемому царю нищих. Хотя сегодня он не пользуется большим влиянием, он, разумеется, знает очень многое о том, что происходит в городе. Спросите его, не знал ли он Сэн Саня. Затем вы можете попытаться найти человека, который татуировал Сэн Саня. Татуировщиков вряд ли осталось много, так как мода на такое украшение постепенно умирает. В это трудно поверить, однако, бродячие торговцы и хулиганы из низших слоев так же придирчиво относятся к моде, как знаменитые куртизанки! Если найдете татуировщика, спросите его, что говорил Сэн Сань, по поводу силуэта храма, когда просил вытатуировать его у себя на пояснице. Я надеюсь, что…

В комнату вошел глава городской стражи с двумя толстыми папками бумаг. Он положил их на стол и сказал с важным видом:

– В деле Гао против Ло, ваша честь, появились дополнительные свидетельства. Гао уверен, что на основе этих сведений, ваша честь, вы сможете завершить это дело во время утреннего заседания. Я принес их дела из архивов, господин, чтобы вы посмотрели.

Он любовно смахнул пыль с папок. В них содержались все документы, относящиеся к чрезвычайно сложному и запутанному спору вокруг наследства, продолжавшемуся уже несколько месяцев. Речь шла о большой сумме денег. Поскольку по обычаю выигравшая сторона делала щедрый подарок главе стражи и его подчиненным, они с большим интересом относились к таким спорам.

– Хорошо, глава стражи. Проследите, чтобы зал суда был готов к заседанию!

Когда глава стражи закрыл за собой дверь, судья Ди воскликнул в раздражении: – Какая неудача! Я полностью доверил дело Гао против Ло старшему писцу. Он изучил его и знает все подробности, а теперь он находится в Тонкане. Хун, нам с вами придется быстро просмотреть эти папки! Заседание начнется через час. Можете не торопиться выполнять мое задание, Ма Чжун. Боюсь, заседание закончится очень поздно.

Глава 14

Ма Чжун снова одел те же куртку и шаровары, которые носил за день до этого, когда посещал Тулби и Талу. Он пошел на рынок и сел за длинный стол в дешевом кабачке на открытом воздухе, куда часто заходят носильщики и кули, которые возят людей. Он съел большую миску лапши с приправой. Лапша оказалась вкусной, и он взял еще одну порцию. Ма Чжун удовлетворенно рыгнул, достал зубочистку и сказал кули, жадно поглощавшему лапшу рядом с ним:

– У тебя красивая змейка на руке. Моя девчонка говорит, что мне надо вытатуировать такую же на груди, чтобы она шевелилась, когда я дышу. Говорит, смехота такая будет.

Кули бросил оценивающий взгляд на широкую грудь Ма Чжу-на.

– Это будет стоить кучу денег! Но их можно истратить тут неподалеку. Лучший татуировщик расположился в соседнем ряду.

Ма Чжун обнаружил мастера, когда тот раскладывал по порядку свои бамбуковые иглы. Он изучающе смотрел на него некоторое время, а потом заявил:

– Тигровая маска, которую ты вытатуировал на спине моего друга Сэн Саня, была никуда не годной. Его убили!

– Он сам виноват, братец! Я говорил ему: чтобы тигровая маска как следует могла защитить человека, нужны красные баки. Это обошлось бы ему еще в десять медных монет. Сам знаешь, хорошая красная краска кусается. Он отказался. Видишь, что с ним случилось!

– А по его словам, не нужны ему были никакие баки! Силуэт храма, который он поместил у себя на пояснице – мощное средство. Зачем ни за что ни про что тратить десять монет?

– А, так это был храм? А Сэн Сань сказал, что это всего лишь дом, который давно пора обчистить! «Много золота и много счастья» – вот что он мне сказал вытатуировать под ним. Он не получил ни того ни другого. А вы, господин? Хотите заглянуть в мои книги образцов?

– Я? Да нет, я не выношу боли! Пока.

Ма Чжун побрел дальше, сосредоточенно жуя зубочистку. Сэн Сань действительно держал язык за зубами по поводу золота. Когда Ма Чжун оказался перед храмом Бога Войны, он поднялся по широким мраморным ступеням и купил на пару медяков ароматических свечей у жреца, который дремал возле конторки. Ма Чжун зажег ароматические свечи и поставил их в бронзовый подсвечник на алтаре. Под ним возвышалась огромная золоченая статуя божества-свирепого бородатого воина, размахивающего трехметровым мечом.

– Подарите мне немного удачи, ваше превосходительство, – пробормотал он. – И добавьте к ней хорошенькую девчонку, если можно. Мне здорово не хватало их в тех делах, которые приходилось расследовать в последнее время!

На улице у храма одноногий нищий протянул руку. Ма Чжун положил в грязную ладонь медную монету и спросил у него, где подвал царя нищих. Нищий остановил на нем взгляд бегающих заплывших глаз и быстро заковылял прочь. Ма Чжун крепенько выругался. Он подошел к двум зевакам, но и те уставились на него, ничего не понимая.

Он бесцельно бродил по вонючим переулкам и кривым шумным улочкам, пытаясь найти место, где можно было бы спросить о царе нищих. Он знал, что бедняки ревностно хранят свои тайны и по необходимости всегда держатся друг за друга. Он устал, захотел пить и зашел в маленький кабачок. Усевшись перед прилавком, он подумал, что ему нужно сочинить себе легенду. Без сомнения, всякий принял бы его за бродягу, но они не знали его. В этом-то и была вся загвоздка. С полдюжины кули, сидевших у прилавка, подозрительно поглядывали на него. Мрачно уставившись на выпивку в грубой глиняной чашке, он опять пожалел, что его товарища кровного брата Чао Тая не было рядом. Одной хорошо поставленной сценки между ними было бы достаточно, чтобы снять враждебность.

Когда он выпил третью чашку, занавеска, служившая дверью, отодвинулась, и в кабачок вошла неряшливо одетая женщина. Кули знали ее и приветствовали грубыми шутками. Один из них схватил ее за рукав выцветшего платья. Она оттолкнула его с неприличным ругательством.

– Убери руки! Я работаю только ночью, днем надо спать. Мне пришлось пойти к старушке матери, она опять харкает кровью, а приглядывать за ней некому. Дайте-ка выпить, я вам деньгами заплачу!

– Пей за мой счет, – сказал Ма Чжун.

– С чего бы это? Кто ты такой?

– Из Тонкана, двоюродный брат Сэн Саня. Кули поглядели на него, как бы оценивая.

– Что, пришел за наследством? – с ухмылкой спросил один из них.

Остальные заржали.

– Я пришел заплатить по счету, – тихо сказал Ма Чжун. А когда они вдруг замолчали, добавил: – Никто не хочет мне помочь?

– Этот счет великоват для нас, незнакомец, – медленно сказал старый кули, – Ловцы воров сцапали А Лю и наверняка отрубят ему голову, но не А Лю сделал это. Никто из наших не убивал его. Это проклятый чужак.

– Мне все равно, кто сделал это. Я только хочу добраться до него. А царь ваш что-нибудь знает?

– Царь приносит несчастье последнее время, – пробормотала проститутка. – Спросите девушек, которые живут в том доме! Десять медных монет за раз, где это видано, – она проглотила выпивку. – Впрочем, спроси у него. Я, кажется, припоминаю, что однажды видела там Сэн Саня.

Ма Чжун поднялся и заплатил за обоих.

– Отведи меня туда, – сказал он женщине, – я дам тебе десять монет.

– Я покажу тебе даром. Сэн Сань был грязным типом, но его укокошил чужак, и мы не можем с этим мириться.

Кули одобрительно пробурчали что-то.

Женщина отвела Ма Чжуна за несколько улиц от кабачка. Они остановились на углу кривого переулка.

– На другом конце этого переулка стоит старая казарма. Солдаты ушли, девчонки остались. Со своими детками. Царь живет в подвале под казармой. Удачи тебе!

По обеим сторонам переулка, вымощенного булыжником, стояли дома из серого камня. Когда-то здесь жили состоятельные люди, но теперь, очевидно, в каждом доме поселилось по дюжине и больше бедных семей. Через каждые несколько шагов Ма Чжуну приходилось наклоняться, чтобы обойти мокрое белье, вывешенное сушиться на бамбуковых палках, торчащих из окон вторых этажей. Жители домов сидели на скамеечках и прямо на улице пили чай, шумно обсуждая свои дела. Их жены высовывались из окон верхних этажей, слушали их и выкрикивали свои советы. Немного дальше по переулку стало тише. На углу у казармы никого не было, кроме нескольких прохожих. Деревянные двери старого полуразвалившегося здания были закрыты, из-за закрытых ставней не доносилось ни звука. Женщины отсыпались после ночи.

Рядом с входом Ма Чжун заметил низкий темный дверной проем. Он наклонился и заглянул в него. Крутые ступени из грубо отесанного камня вели в подвал. Он медленно спустился по лестнице. Кислая вонь отбросов встретила его. Темный подвал был всего три метра шириной, но в длину, казалось, тянулся метров на пятнадцать, на всю длину фасада казармы. Единственным источником света в подвале было полукруглое окно под балками потолка, находившееся на одном уровне с дорогой. В дальнем конце подвала на низком столике из бревен шипела и мигала свеча. У столика ничего не было, кроме бамбукового стула. Никого не было видно. Когда Ма Чжун пошел по направлению к свече, он заметил, что местами из покрытых плесенью стен сочится вода.