Ричард Марстен - Исчезнувшие девушки Страница 20

Это было очень дорогое вино.

Приподняв бутылку вверх так, чтобы я видел этикетку, она снова спросила:

- Олл-райт?

- Замечательно!

В ее глазах читалась гордость владелицы этой богатой квартирки. Она хвасталась канадским ромом, хрустальными бокалами, всей обстановкой. Налив щедрой рукой большие порции, она протянула мне один из бокалов.

- Тост, пожалуйста.

- Выпьем за правду и красоту, - сказал я.

Мы чокнулись, нежно зазвенел хрусталь.

- Почему так? - спросила Стефани.

- Почему нет? Это две самые неуловимые вещи.

- Красота дешево стоит, - сказала Стефани, - красоту можно купить.

- Нельзя купить правду.

- Кто захотел бы ее купить?

Она на секунду задумалась.

- Кроме того, правда тоже продается. В этом мире за деньги можно купить все, что угодно.

- Могу ли я купить вас?

Стефани засмеялась.

- Меня уже купили.

- Ох?

- Давным-давно. Человеку потребовалась красота. Он купил ее.

- Какой человек?

- Майк, мой муж.

- Что он собой представляет?

- Настоящая горилла.

- Как мило.

- Вовсе не мило, - возразила Стефани.

Она отпила из своего бокала, подумала, допила до конца и налила себе еще. Я все еще не дотронулся до своего бокала.

- Я люблю хорошие вещи, - сказала она, - красивые вещи, самые лучшие. Почему ездить на "форде", если я могу сесть за руль "кадиллака"?

Надо было слышать, с какой гордостью, чуть ли не по буквам она произнесла это название машины - "кадиллак".

- "Линкольн континенталь" считается гораздо лучшей машиной.

- Лучше "кадиллака"?

- Она стоит гораздо дороже.

Казалось, она обеспокоилась.

- Я этого не знала.

- Вам следует взглянуть на нее.

- Да, непременно!

Стефани снова сделала глоточек.

- У вас железные нервы, верно?

- Разве?

- Да. К тому же вы счастливчик.

- Почему?

- Если бы это случилось вчера, вас бы не было в этой комнате.

- Что делает вчера отличным от сегодняшнего дня?

- Очень многое. Сегодня всегда отличается от вчера. Разве вы не знали?

- Я подозревал, что это так.

- В какой области вы работаете, Тони?

- А что?

- Могу поспорить, я догадываюсь.

- Попробуйте.

- Реклама?

- Как вы узнали?

- Объясню. Вы одеваетесь, как человек, рекламирующий хорошие товары.

- Вот уж не думал, что мы так бросаемся в глаза. Как одевается ваш муж?

Она фыркнула.

- Я верю в сделки. А вы?

- В каком смысле?

- Сделка, контракт.

- Я тоже. Во всяком случае, верила. Ты заключил сделку, договорился, придерживайся обязательств. Ты что-то покупаешь, что-то продаешь, вот так. Ставишь свою подпись в положенном месте, и сделка заключена, скреплена твоей подписью и печатью и доставлена в Сан-Диего.

- Вы оттуда?

- Да. Вы там бывали?

- Нет.

- Это городок, приморский, забитый моряками, не такой скверный, как Норфолк, но тоже не подарок.

- Что привело вас на восток?

- Большая возможность наживы, шикарные заработки. Я учила свое ремесло с моряками, но что могли мне дать моряки?

Помолчав, она снова повторила:

- Я люблю красивые вещи.

- Теперь они у вас есть.

- Да, теперь они у меня есть, миссис Майкл Бартер. Я верю в сделки. Я не люблю, когда нарушают контракты. Это нечестно и непорядочно.

Она помолчала.

- Вы действительно хотите лечь со мной в постель?

- Я хочу немного поговорить.

- Майк мало говорит. Он очень занятой человек. Ты живешь с человеком в течение стольких лет, а по сути дела его не знаешь. Совершенно неожиданно я выяснила так много о личности мистера.

- И что вы могли выяснить?

- Очень многое. Выпейте еще.

- Олл-райт.

- Люди, занимающиеся рекламой, много пьют, не так ли?

- Иногда.

- Вот, пожалуйста.

Она прикоснулась своим бокалом к моему.

- За правду и красоту. Красоту я продала, но я вела честную игру. Это правда. Ты подписал контракт, выполняй его, обе стороны. Я красивая девушка?

- Бесспорно.

- Я была даже еще привлекательней. Когда я вышла замуж за Майка, я была на самом деле красавицей. Конечно, молодость быстро уходит. Знаете, я ведь ежедневно плаваю, зимой и летом. Иногда бывает так холодно, что я боюсь умереть, но я все равно спускаюсь к озеру и ныряю. Единственно, когда я прекращаю купаться, это когда озеро замерзает. Тогда я катаюсь на коньках, делаю упражнения. У меня имеются хорошие книги. Природа наградила меня привлекательной внешностью, но это не значит, что я не должна о ней заботиться. Вы не первый, кому офис нравится больше любой хижины.

- Этого я и не думал.

- Но вы первый, кто прошел через эту дверь. Это не вселяет в вас гордость?

- Нет.

- Почему нет?

- Вы просто страшно рассердились из-за чего-то на своего мужа. На моем месте мог быть кто угодно. Вам надо его наказать или проучить.

- Это неправда. Вы пьете за правду и красоту, но вы лжец.

- Разве вы не разозлились на мужа?

- Еще как разозлилась!

- Ну?

- Это не имеет никакого отношения к вам.

- Какой контракт он нарушил?

- Почему вы решили, что он нарушил какой-то контракт?

- Вы сами сказали.

- Ничего подобного я не говорила. Вы слишком много думаете о контрактах. Все работающие по рекламе об этом думают.

Она подумала немного.

- Вы большая шишка?

- Я руковожу компанией.

- Я тоже руковожу компанией. Железный кулак в лайковой перчатке. Еще налить?

- Нет.

- Мне тоже не надо.

Наступило долгое молчание.

Фрэнк Синатра пел: "Весь мир - контракты".

Стефани заговорила:

- Контракты подписывают или собираются подписать. Контракты соблюдают или их расторгают. Я соблюдаю договор. Если вы собираетесь быть честным, вы уважаете контракт. В противном случае вы дерьмо.

- Какой же договор вы заключили?

- Я обязалась быть женой.

- И вы ею были?

- Конечно.

- В таком случае нет проблем.

- Нет проблем, - повторила Стефани. - Вы понимаете, я не люблю Майка и никогда не любила. Я просто заключила сделку. Он купил меня, получил красоту и жену. Я же получила то, что желала, и мужа. Таковы были условия контракта.

- Что с ним произошло?

- Я не люблю непорядочность. Я насмотрелась на нее, когда была ребенком. Вы не представляете, сколько грязи и гадости было кругом. У меня на постели даже не было простыни, я спала просто под рваным одеялом. Одеяло было грубое, кусалось. Господи, как я не люблю нищету, грязь, грубость и непорядочность!

- Для человека с таким отвращением к грязи вы занимаетесь довольно неподходящим делом, - сухо произнес я.

- У меня всюду идеальная чистота. Все получают вполне справедливое вознаграждение. Девушки у меня хорошие. Вы заключаете со мной контракт, вас тут никто не обманет.

- Как вы познакомились с Майком?

- Однажды вечером я приехала сюда по делу из города. Майк руководил тут небольшим делом. Не ошибитесь, он богатый. Внешне он похож на гориллу, но он очень богатый. Ему принадлежит половина озера, а теперь этот бизнес стал доходным и приносит хорошие барыши. Всего пятнадцать домиков, по ночам минимум десять полны. Мы даем девушкам половину платы. Некоторые девушки зарабатывают по триста долларов. Помножьте половину этого на десять. Это солидный бизнес. "Кадиллак" не купишь, если у тебя кондитерская лавка.

- Вы счастливы?

- А кто вообще счастлив?

- Я, например.

- Вы женаты?

- Да.

- Если вы счастливы и женаты, что вы делаете здесь?

- Ну...

Я подмигнул.

- Временное нарушение контракта, - сказала Стефани.

- Полагаю, можно так сказать.

- Возможно, после всего вы мне не так уж и нравитесь.

- Вы не говорили, что я вам нравлюсь.

- Нравитесь, - серьезно произнесла она. - Я так давно ни с кем откровенно не говорила.

Пластинка Синатры закончилась, как это иногда случается, игла с визгом царапнула по пластинке. Стефани стояла возле кровати, глядя сверху вниз на меня, потом прошла к проигрывателю и подняла рычаг. В комнате было очень тихо, когда она вернулась назад.

- Вы джентльмен, не так ли? - вкрадчиво спросила она.

- Надеюсь.

- Вы должны быть джентльменом, мы с вами были наедине и...

Она замолчала, очевидно услышала что-то такое, чего не заметил я. Я прислушался. Действительно, где-то на расстоянии стучал мотор.

- Майк, - прошептала она.

Она пошла к двери. Я вышел следом в офис. Стефани обошла письменный стол, выдвинула ящик и достала регистрационный журнал. Теперь звук мотора был гораздо ближе. Так урчат тяжелые грузовики на плохой дороге. Вот он заехал во двор и остановился.

Снаружи по гравию заскрипели шаги, дверь домика распахнулась. Стоявший в проеме человек был маленького роста, приземистый, сильно облысевший. У него были маленькие свинячьи глазки и длинные ручищи. За ним вместо тени возвышался верзила с широченными плечами и абсолютно ничего не выражавшей физиономией.

- Кто это? - спросил низенький.

- Тони Митчелл, - ответил я, - друг Джо Карлисла.