Вадим Россик - Тёмный Человек Страница 20

Мельхиор в очередной раз удивился способности своего патрона выкручиваться из самых щекотливых положений. Он заметил, каким самодовольством блеснули глаза Мартиниуса, но ничего не сказал. Лучше было считать простоватого, но отважного ротмистра своим другом, чем врагом.

Выяснив отношения и вновь подружившись, спутники отправились дальше и вскоре оказались на Рыночной площади. По переулку Одуванчиков они подошли к собору. Навстречу валила густая толпа прихожан. Утренняя проповедь отца Кароля только что закончилась. Хотя лесные бандиты не показывались все утро, нотариус предложил ротмистру присутствовать вместе с ним и Мельхиором на встрече с отцом Каролем. Ротмистр, еще полный раскаяния за свой неуместный выпад, поспешно согласился.

Пропустив последних верующих, покидающих собор, они зашли в просторный зал. Здесь царили полумрак, прохлада и запах ладана. Кроме них в соборе никого не было.

– А вот и вы, уважаемые! – нарушил торжественную тишину отец Кароль, вынырнув из какого-то закутка. Верный пес крутился у него под ногами. – Доброе утро, храни вас Создатель!

Нотариус представил священнику ротмистра и спросил:

– Как ваша простуда, отец Кароль?

В ответ тот яростно чихнул. Потом безнадежно махнул рукой.

– Даже не спрашивайте, месьер Мартиниус! Чихаю, кашляю и взываю ко всем святым сразу, чтобы вернули моему носу способность свободно дышать.

– Я принес шкатулку, – перешел к делу нотариус. – Прошу вас, ваша святость, написать мне расписку в получении, а эти месьеры засвидетельствуют передачу шкатулки вам. Не взыщите, так уж у нас, правоведов, принято.

– Сразу видно, что перед нами нотариус, – заметил отец Кароль. – Разумеется, я напишу расписку. Но, ради всех святых, покажите мне скорее нашу семейную реликвию!

Нотариус вытащил шкатулку из монашеской котомки, поставил ее на лавку и открыл. Отец Кароль склонился над старинной вещью. Достал из нее серебряный кинжал, оглядел его, пальцем попробовал остроту лезвия.

– Может быть, хотя бы это оружие защитит меня от Темного Человека? – вздохнул он.

Пожилой священник, кряхтя, опустился на лавку. Положил кинжал обратно в шкатулку. Вытер распухший нос платком.

– Есть еще одно, что я вам не успел рассказать в прошлый раз. Плюч помешал.

– Вот как? Что же это? – насторожился Мартиниус.

– Перед тем как в соборе появилась змея, ко мне приходил Жасмин Лохматус.

– Тот самый дважды проклятый? Что ему было от вас нужно? – спросил нотариус.

– Лохматус предложил мне за эту шкатулку сто двойных флорианов.

– Сотню золотых дублей за старую шкатулку?! – ахнул нотариус. – Это же десять тысяч гведских крон – целое состояние! Настоящее богатство!

Ротмистр, пока не сказавший ни слова, пренебрежительно посмотрел на шкатулку и с сомнением покачал головой.

– Да, месьер Мартиниус, вы не ослышались. Ровно сто новеньких золотых кругляшков с портретом короля Флориана Миролюбивого. Наглый бастард высыпал на стол целую груду золота и уговаривал меня продать ему шкатулку со всем содержимым.

– И что вы ему ответили?

– Я сказал, что шкатулки у меня нет, она у старшего брата в Квакенбурге. Лохматус не поверил и начал кричать на меня, угрожать. Я тоже немного вышел из себя, прости меня Гведикус. Велел этому недобарону убираться прочь из моего дома!

– У вас, ваша святость, нет никаких предположений, почему шкатулка так дорого стоит?

Отец Кароль пожал плечами.

– Не знаю. Может быть, есть какая-то связь между шкатулкой и легендой о пастухе Вилеме?

– Что это за легенда?

– В детстве родители рассказывали нам историю о том, как в старину пастух Вилем из селения Вилемов Двор нашел клад. В поисках овцы, отбившейся от отары, он набрел на расселину в лесу. В этой расселине был узкий лаз, уходящий в толщу скалы. Кое-как он протиснулся глубоко под землю и оказался в чудесной пещере, где на земле лежали человеческие скелеты, а посреди пещеры сверкала гора золота и драгоценностей. Он набрал полную шапку и показал соседям. Конец истории был грустным. Односельчане обвинили Вилема в краже и забили камнями. Родители говорили, что развалины его дома сохранились до сих пор.

– А какая связь может быть у старой легенды с вашей шкатулкой? – спросил ротмистр.

– Дело в том, что священником в том самом селении был отец Фабиан – родной брат нашего предка Гуга Зудика. Эта шкатулка принадлежала отцу Фабиану, а после его смерти перешла к Гугу.

– Интересное совпадение, – заметил нотариус.

– В этой истории интересных совпадений гораздо больше, – сказал отец Кароль. – После вашего прошлого посещения, месьер Мартиниус, я еще раз тщательно проштудировал гвинбургскую хронику и сделал удивительное открытие. Там есть упоминание о пастухе Вилеме. Его фамилия была Гильом. Вилем Гильом. Знаете, что это значит?

– Надеемся, вы нам сейчас скажете, ваша святость, – улыбнулся нотариус.

– Я установил, что все шесть гвинбургских ведьм, казненных сто пятьдесят лет назад на Рыночной площади, были его родственницами! Та самая, наложившая проклятие на всех кренов, зудиков и арнольди до седьмого колена, ведьма Астрелия, Астрелия Гильом, урожденная Левант – жена Вилема Гильома. Аквелина Градус и Гведелупа Кароли – родные сестры Вилема. Они носили фамилии мужей. Матильда Левант – мать Астрелии, теща Вилема. Каролина Левант и Ивельда Линг – еще две дочери Матильды и младшие сестры Астрелии. Ивельда тоже была замужем. Все они одна семья! Странное совпадение, не правда ли?

– И как вы можете объяснить сей любопытный факт? – задал вопрос нотариус.

– Можно предположить, что пастух действительно нашел клад. Он рассказал об этом в селении, но отказался показать, где спрятаны сокровища. Жадные соседи его убили, а потом обвинили всех женщин-родственниц Вилема в том, что они наслали мор на баронию. Время было страшное. Люди умирали каждый день. Легко было убедить суеверных и невежественных сограждан, что в этом несчастье виноваты шесть ведьм из Вилемова Двора.

– Возможно, вы правы, ваша святость, – согласился нотариус. – Может быть, в шкатулке спрятано какое-то указание на клад? Тогда становится интересным, откуда Лохматус узнал об этом?

Пока шла беседа собор начал заполняться людьми. Одни ставили свечи, другие молились, стоя на коленях перед статуями святых.

– Давайте продолжим разговор у меня в кабинете, – предложил отец Кароль, вставая. – Там нам будет удобнее. Заодно попробуем найти в шкатулке какой-нибудь тайник или двойное дно. Плюч, домой!

Глава пятнадцатая.

Смерть бастарда

В квартире отца Кароля было так же как в соборе: полумрак, прохлада и запах ладана. Плюч опередил всех и первым проскочил в кабинет священника. Оттуда послышался его отчаянный лай.

– Странно. Плюч так никогда не лает, – пробормотал отец Кароль, ускоряя шаг. Остальные поспешили за ним. Гильбоа обнажил саблю, Мельхиор пропустил гусара вперед себя, нотариус покрепче прижал котомку со шкатулкой.

– Помилуй меня Гведикус! Кто это? – воскликнул отец Кароль, вбежав в кабинет.

Ротмистр, нотариус и Мельхиор застыли на пороге, пораженные ужасным зрелищем. Пес рычал и захлебывался лаем не зря. В кресле у письменного стола бессильно обвисла огромная туша. Туша была одета в дорогой шелковый костюм, выдававший ее принадлежность к знатному сословию. К поясу была пристегнута шпага с красивым позолоченным эфесом. Голова великана боком лежала на столе. Лицо, заросшее густой бородой, искажено зверской гримасой. Хотя глаза были открыты, однако ветерок дыхания не шевелил волос бороды и усов. На лбу было вырезано слово «Condemno!».

– Кто это? – пискнул нотариус. Его голосок от волнения сорвался.

– Жасмин Лохматус, – растерянно ответил отец Кароль, – но как он сюда попал?

– Уберите собаку, ваша святость, – попросил нотариус. – У меня уже уши закладывает от ее лая.

Священник с трудом заставил Плюча покинуть кабинет и запер беснующегося пса в соседней комнате. Нотариус подошел к телу гиганта. Прижал палец к сонной артерии.

– Он мертв, месьеры. Причем умер совсем недавно. Даже остыть еще не успел.

– Отчего он умер? – спросил ротмистр.

Нотариус внимательно оглядел труп.

– Не вижу никаких ран. Крови нет. Возможно, сердечный приступ или что-то в этом роде.

Он пригляделся повнимательнее к слову «Condemno!», обезобразившему лоб покойника. Потрогал пальцем.

– Похоже, это слово не вырезано, а выжжено. Поэтому и кровь не течет. Какая жестокость!

– Нужно вызвать полицию, – сдавлено проговорил Мельхиор.

– Вы правы, юноша, – поспешно согласился отец Кароль. – Я сейчас же найду привратника Филеаса и велю ему сходить за полицией.

Священник, подобрав широкую сутану, выбежал за дверь. Нотариус встрепенулся.