Владимир Гоник - Стойкий запах лосьона Страница 20

- У меня есть еще один такой клиент - следователь прокуратуры. Как тут быть?

- Точно так же. Суньте ему под нос стекла, а бумажки пообещайте, когда я вернусь. Он что, роет копытом землю от нетерпения?

- Нет, весьма умеренно. Такое впечатление, что хотел бы от меня избавиться.

- Ну и прекрасно.

- Как курсы? Что-нибудь интересное?

- Ничего особенного. Через десять дней, как только приеду, позвоню...

Домой Костюкович пришел в хорошем настроении. Сестра это заметила:

- Что это ты такой, словно под радугой прошел?

- А тебе все надо знать! - ущипнул он ее легонько за щеку.

- Я все-таки Аленушка. А ты - Иванушка-дурачок. Уводи ее от мужа и женись.

- Не лезь не в свои дела.

- Разве я лезла?

- Прости? - он ушел в свою комнату, переоделся в джинсы и улегся на тахту.

Много из того, что казалось ему странным, но не имевшим, как он полагал, умысла, что было разрозненными эпизодами, внешне не связанными между собой (а такого в жизни каждого человека немало), сейчас, после разговора с профессором Сиваком во время просмотра стекол восстановленных некропсий, - сейчас все это, словно намагниченные кубики, начало сцепливаться воедино, обретало логическую последовательность, хотя и возникали вопросы. То, что мать Зимина противилась вскрытию - объяснимо, многие родственники умерших возражают. Но может это с чьей-то подсказки. То, что Зимина написала жалобы главврачу и в прокуратуру, тоже объяснимо: кто-то же виноват в смерти ее сына. Кто? В данном случае, конечно, врач. Но слишком уж "грамотны" эти жалобы. Подо все хорошим фундаментом легла кража из архива Каширговой. Совпадение? Или последовательность действия? Хищение совершено квалифицированно: пропал и весь исходный материал, стекла некропсий, а главное - блоки!..

Было что-то еще, недавно промелькнувшее в его сознании, но не задержавшееся, поскольку показалось случайным, вроде даже нелепым, о чем и думать-то серьезно не следовало... Он встал и вышел на кухню. Сестра молола мясо для котлет. Костюкович подошел сзади, обнял ее за плечи, уткнулся лицом в ее хорошо промытые, еще пахнувшие шампунем волосы.

- Ты чего? - спросила сестра.

- Ничего, - вдруг отстранился он и вспомнил: запах стойкого лосьона! В машине, где сидели Туровский, Алтунин и Гущин. Впервые запах этот он ощутил в тоннеле больницы, когда ночью пошел смотреть свой автомобиль. Ну и что?! Мало ли мужиков, которые любят кропить себя туалетной водой?! Потом Погосов обрызгал похожим лосьоном волосы и одежду Ирины... Лосьон ему кто-то подарил... Погосова вообще можно бы вывести за скобки... Однако... В свете того, что говорил профессор Сивак, по-иному виделся Погосов... В загородном ресторане, куда Погосов пригласил Ирину, были же Гущин, Туровский, Алтунин... Кто еще? Какой-то таможенник... Что тут связывается, как? Чем? Запахом лосьона? Чушь! Связывается ли это вообще?.. Или это мое больное воображение?..

- Ира, у меня к тебе просьба, - все же сказал он.

- Какая, братец? Ты не хочешь котлет? Ты не любишь молотое мясо, ты любишь цельное. Это я знаю: бифштекс из вырезки или хороший кусок свинины. Но в доме нет такого ассортимента.

- Я не о мясе. Ты не могла бы деликатно выяснить, кто подарил Погосову тот лосьон, которым он тебя поливал, и как он называется?

- Зачем тебе это? - удивилась сестра.

- Мне нужно, - упрямо произнес он. - Придет время, объясню.

- Как хочешь, - она пожала плечами. - Название я тебе могу сейчас сказать, запомнила: "Шанель "Эгоист".

- Симпатично! - засмеялся Костюкович. - Не волнуйся, котлеты я буду есть. А что на гарнир?

- Я сбалансирую: нелюбимые котлеты и твоя любимая жареная картошка...

23

Туровский и Гущин стояли у бровки бассейна, наблюдая, как по дорожке плывет Володя Покатило. Гущин держал в руке секундомер. Лицо у Гущина было мрачное.

- Плохо дело, Олег. Он топчется на месте. Стабильные результаты, но не те, что мне нужны. Старт у него не идет. И, боюсь, он никогда "не поймает" скорость.

- А может, еще наберет?

- Когда? Он как мокрая фанера. Ты его кормишь?

- Еще бы! Но он начал нос воротить. Я говорю ему: "Дурачок, возьмешь Европу, будешь по всему миру ездить, деньжат к тридцати годам накопишь". А он мне отвечает: "Накоплю, на лекарства".

- Не дала ему природа - вот и все! А Зимину дала!

- Ты уже все-таки решил, куда поедем на тренировочные сборы осенью?

- Куда теперь поедешь? Раньше раз-два - и укатили в ГДР. Нет уже ГДР...

За их спинами защелкал гравий и на дорожку, ведущую к бассейну, из-за ровно подстриженных кустов вышел Ягныш.

- Чего он, мудило, в форме ходит, сегодня же выходной день! недовольно произнес Гущин. - В общем, с Володей Покатило повозимся еще месяц. Если он застынет на этих результатах, - пусть едет в Будапешт, сказал Гущин.

- А кого на Европу?

- Есть у меня на примете одно "свежее мясо". В "Трудрезервах"... Подробности потом, - он умолк. К ним подошел Ягныш.

- Привет, мужики, - поздоровался он.

- Что это ты при параде, Федя? Сегодня никак день отдыха трудящихся, суббота? - спросил Гущин.

- Мы, таможенники, христиане, у нас и в субботу совещания случаются.

- Понятно.

- Поплавать пришел? - спросил Туровский.

- Нет. Был здесь недалеко, шел мимо, решил заглянуть.

- Потерпи, сейчас закончим, зайдем ко мне пивка попьем, - сказал Гущин.

- Спасибо, но я спешу, обещал сына на аттракцион сводить... Как клиенты? Рассчитались?

- Быстрый ты, Федя, - сказал Гущин. - Погодить маленько надо. Не нужно им сюда скопом ездить.

- А тебе, что не терпится? Ты же знаешь, мы фирма солидная, слово держим, - сказал Туровский.

- Это я знаю. Просто сейчас некоторые обстоятельства прижали: долги, и дачу надо успеть до осени закончить.

- Успеешь, - сказал Туровский.

- Тихо, вы! - оборвал их Гущин, заметив приближавшегося Володю Покатило, вылезшего из бассейна.

- Ты пройдись с Федей, Олег, а я с Володей поговорю... Извини, Федя, работа, - отходя от них, произнес Гущин...

24

Михальченко приехал к Рудько к началу рабочего дня. Поняли друг друга быстро, через несколько слов были на "ты", выяснилось, что много общих знакомых, что Рудько слышал историю, как бандит стрелял в Михальченко...

- Так как разыграем, Богдан? - спросил Михальченко.

- Я пригласил Дугаева сюда.

- Как его по отчеству?

- Равиль Гилемдарович... Скажу ему, что по старому делу открылись новые обстоятельства.

- А что за дело? Судили?

- Нет. Кто-то отмазал. Видно, и свидетелям сунули - отказались от показаний. А был у него странный наезд. То ли сбить хотел, то ли попугать. Это возле таможенного перехода в Польшу. Пострадавший - поляк. Он побежал из туалета к своему "BMW" через шоссе. Тут Дугаев и зацепил его своим "рафиком".

- Живой остался?

- Живой. Переломы тазобедренного, ребер, ключицы. У поляка нашли восемь тысяч "зеленых", две иконки и царских "рыжих" тридцать штук пятерками.

- Ты - следователь ГАИ. Для каждого водилы это звучит. А в какой роли я буду? - спросил Михальченко.

- Это не его ума дело. Раз ты тут, - пусть гадает, кто ты и зачем, пусть понервничает. А скажу я Дугаеву еще вот что: в связи с угонами и раскурочиванием машин проверяли гаражи, хотели бы посмотреть и его гараж, тем более что там на пустыре нашли на прошлой неделе распотрошенную "семерку".

- Годится, - согласился Михальченко. - А по ходу разговора будет видно, когда и как мне включиться...

Прошло полчаса. Дугаев, приглашенный к девяти, не появлялся. Ждали его еще минут сорок, наконец Рудько сказал:

- В прежние времени он бы за полчаса до назначенного времени маялся бы уже перед моей дверью.

- Богдан, чего нам терять время? Давай на всякий случай смотаемся к его гаражу. Вдруг он там что-нибудь химичит. Дежурного предупреди: появится, - пусть ждет, сука.

- Поехали! - согласился Рудько.

Машину Стасик остановил там же, наверху, где и в прошлый раз, когда следили за Дугаевым.

- Смотри, дым, - обратился Михальченко к Рудько.

- Тут недалеко городская свалка, всегда что-нибудь горит, - отозвался Рудько. - Где его гараж?

- Вон, металлический, слева, - вытянул руку Михальченко. - Ну что, спустимся?

- Пошли.

Они вылезли из машины и двинулись в низину.

Гараж Дугаева был заперт на три висячих замка. Михальченко пытался найти какую-нибудь щель меж створками ворот, но не смог - все было плотно подогнано. Лишь на земле у входа валялось несколько белых комочков. Михальченко присел, поднял один.

- Это гранулы из похищенных мешков. Просыпал, когда привез.

- А может, когда вывозил в другое место? - сказал Рудько.

- Тоже справедливо.

- Едем к Дугаеву домой, - решительно сказал Рудько.

- Ты что, знаешь, где он живет?

- У меня в блокнотике все что нужно про него...

Жена Дугаева открыла им сразу.

- Храбро открываете, так нельзя, - сказал Рудько.

- Я в "глазок" увидела, что милиционер... Что-нибудь с мужем случилось? - взволнованно спросила она.

- Вроде ничего. А что с ним могло случиться?