Валерий Ильичёв - Мафия заказывает Страница 20

Участковый инспектор шагнул вперед и силой усадил пожилого человека на стул. Что осталось от всесильного воротилы подпольного бизнеса! Перед членами следственно-оперативной группы сидел раздавленный горем, вмиг постаревший человек, измученный болезнями и тревогами. Ильин вдруг поймал себя на том, что в данном случае Туз невиновен. Скорее всего, так и было: пытался остановить жену, удержать её, а со стороны это выглядело как убийство, заверенное тремя свидетелями, один из которых - сотрудник милиции. Да ещё наверняка всю эту сцену, трактуемую как убийство, могли видеть из дома напротив.

И словно подтверждая его предположение, в комнату вошел молодой стажер прокуратуры и доложил Павлову шепотом, впрочем слышным по всей квартире, что он нашел ещё одного свидетеля, видевшего, как мужчина выталкивает из окна полураздетую женщину.

"Все, круг замкнулся. Тузу теперь не открутиться, будь он хоть сто раз невиновен, - подумал Ильин. - Все-таки есть возмездие на этом свете!"

- Ну а из-за чего ссора-то вышла? - Павлов спросил с нарочитым безразличием, давая понять, что сам факт преднамеренного убийства уже установлен и не вызывает сомнений.

Туз обреченно посмотрел на пожилого следователя. Можно было бы рассказать ему об увлечении жены молодым мужиком, мошенником и картежником, который внезапно исчез из её жизни. Конечно, при этом утаить, что исчезновение организовано им самим. Туз вспомнил, как пала духом жена в последнее время. Особенно её подкосило известие о том, что любовник уехал один и прихватил с собой её драгоценный браслет. Туз знал, что в течение месяца она дважды искала взаимности у молодых мужчин, партнеров по теннису. Но почему-то ничего не получалось. Скорее всего, сама мысль, что с ней встречаются только из-за денег, что без них ей не найти взаимности, отравляла её отношения с поклонниками. И эти неудачные романы тем более разжигали ненависть к мужу, изгнавшему с позором мужчину, которого она искренне любила. Их отношения становились все хуже и хуже, скандал следовал за скандалом, и она все чаще угрожала ему самоубийством. Вначале хотела попугать, а потом и сама утвердилась в мысли, что раз она не может вызвать бескорыстного ответного чувства, то и жить больше не стоит. И вот наступила развязка. Но ведь нельзя говорить все это следователю, закапывая себя ещё глубже: кто же поверит, что, зная об увлечениях жены, он продолжал её любить и не только не убивал, но и искренне горюет о её безвременной гибели. Да и сила у него уже не та, чтобы удержать семидесятикилограммовое тело жены. Но разве объяснишь все этим тупым, да ещё явно настроенным против него ментам?

И Туз, с досадой махнув рукой, с печалью в голосе ответил:

- Да так, пустяки. Семейные ссоры, как и в каждой семье.

Павлов и Ильин переглянулись, подумав об одном и том же: этот человек невиновен. Но все сложилось так, что установленные обстоятельства и показания свидетелей были против него. И даже пуговица его рубашки, оторванная во время возни у окна, могла быть истолкована как активное сопротивление жертвы, пытающейся спастись от озверевшего мужа. Наверняка найдутся свидетели её измен и постоянных семейных скандалов. Все вместе складывается в целостную картину преднамеренного убийства, пусть и совершенного в состоянии аффекта. Прощай, Туз! Теперь другие будут заправлять твоим криминальным бизнесом. И единственное, на что ты можешь рассчитывать, так это на более или менее приличное положение в зоне, поддерживаемое авторитетными друзьями с воли.

- Ну что, Алексей Петрович? Я же вам говорил, что мы все равно скоро увидимся! А вы не верили! - появившийся на пороге квартиры Антонов был по-праздничному весел.

Да, это была победа, пусть не лично его, Антонова, но победа справедливости. И он был счастлив: как же долго гулял на свободе этот негодяй! Как же долго"! И сколько раз в своем воображении Антонов представлял, как зайдет в квартиру и скажет: "Вы арестованы, Синельников!"

Обыск провели быстро: данное дело было совершенно ясным, а материалы, уличающие его в других преступлениях, Туз с его опытом и осторожностью дома не держал.

Туз обреченно расписался в протоколе и под конвоем пошел к выходу. Вслед за ним двинулись Павлов, Антонов и Ильин с понятыми. Внизу все ещё стояла толпа зевак. Увидев выводимого милиционерами Синельникова, они разом замолкли, глядя с любопытством и некоторой тревогой на человека, решившегося на убийство. Туз попросил разрешить ему попрощаться с женой, и Павлов не отказал. Тот подошел и с минуту постоял над трупом, склонив голову. Ему захотелось наклониться и поцеловать бледную щеку любимой, но он не решился в присутствии любопытных зрителей. Ограничился лишь тем, что протянул руку и погладил похолодевшее плечо. Все молчали, он прошел, сопровождаемый милиционерами, к машине и, когда уже садился в нее, подталкиваемый дюжим старшиной, услышал, как кто-то с неприязнью сказал: "Убил, а теперь жалеет! Притворяется, сволочь!"

Сказал как вынес обвинительный приговор. Туз вмиг осознал, что нелепая смерть и несправедливое обвинение в гибели близкого человека - все это возмездие за то, что он успел натворить за свою жизнь, и в особенности за ликвидацию напуганной девчонки с белесыми волосами, имевшей несчастье помочь приятельнице спрятать опасную для них аудиокассету. Это было ошибкой! Роковой ошибкой! Не должен был он настаивать на таком решении. Пусть бы жила! Но теперь уже не вернешь, и надо платить по счетам. Вспомнив о том, что все-таки не позволил тогда изнасиловать девчонку, а велел Кувалде только припугнуть её, он суеверно подумал, что там, на небесах, может быть, примут во внимание такой его поступок и помогут ему избежать или хотя бы смягчить наказание за преступление, которого он не совершал.

В отделении милиции его ещё раз допросили, обыскали и отправили в камеру. Все ещё находящийся в состоянии эйфории, Антонов поехал делать доклад начальству, а Павлов с Ильиным остались в кабинете одни.

- Ну что скажешь, Ильин? Ведь и ты понимаешь, что он жену не скидывал, а очевидцам так только показалось.

- Похоже, что так, но только у нас нет иных данных. Да и личность подозреваемого очень уж специфическая: знаем же из оперативных данных, какая он сволочь. Да его за один заказ убить Турбину просто необходимо лет на десять "макнуть" в зону, и то мало не покажется.

- Ну что же, давай пока на этом и остановимся. Подумаем до завтра. Утро вечера мудренее, - Павлов мудро и печально посмотрел на собеседника.

Пожимая руку старшего товарища, Ильин ещё не знал, что утро наступит только для одного из них. Правда, предчувствие все же не обмануло его, когда он, расставшись со старым следователем на площади у входа в метро, вдруг почему-то обернулся и посмотрел вслед слегка сутулой фигуре в синем дешевом костюме, направлявшейся к автобусной остановке.

Летний день только начинался, но небо было тусклым и пасмурным; словно заметив на земле непорядок, оно сердилось и хмурилось. В эти утренние часы на кладбище было мало народу. Следователя Павлова хоронили в будний день; из родственников были лишь старший сын и бывшая жена. Сын, родители которого разошлись, когда ему было пять лет, видимо, почти не помнил отца и потому относился к похоронам родителя как к неприятному долгу. Он безучастно взирал на происходящее, испытывая эгоистичное равнодушие молодости, беспечно считающей, что так и должно быть: их отцы и матери уходят из жизни раньше, чем они. Ну а дату своей кончины они видят ещё в очень далеком будущем, и потому мысль о бренности всего живого тревожит их не очень сильно, настраивая скорее на философский, чем на горестный, лад. Бывшая жена всплакнула-таки немного, видимо, сожалея о своей безвозвратно ушедшей молодости.

"Интересно, а моя бывшая жена придет на кладбище, когда я уйду из жизни?" - вдруг задался вопросом Ильин и поймал себя на том, что ему хочется, чтобы она пришла и искренне горевала. Хотя зачем ему это после смерти? Глупость, конечно, и пустое тщеславие! Но все равно ему, живому, сейчас, в этот день, хотелось верить, что жена придет и будет искренне горевать и жалеть о том, что оставила его ради другого.

Ильин стряхнул с себя наваждение так некстати пришедших воспоминаний о жене и вновь огляделся вокруг. Рядом с церковью, где должны были отпевать Павлова, стояли или, скучая, неторопливо прохаживались сослуживцы, соседи по дому, бывшие сокурсники и несколько оперативных сотрудников. Откуда-то появились три убогие старушки; неизвестно, кем они приходились усопшему, но принимали самое активное участие в исполнении обряда погребения. Ильин не знал, как бы отнесся сам Павлов к отпеванию в храме. Хотя, по утверждению бывшей жены, он якобы был крещен при рождении.

В полутемной церкви, тихо потрескивая, горели свечи, освещая скорбные лики святых, взирающих строго и печально на посетителей. Небольшого роста священник, постоянно моргая от напряжения, служил панихиду. Лицо покойного было бесстрастным, и возложенная ему на лоб бумажная лента со старославянской вязью подчеркивала его отрешенность от земных забот. А ведь ещё два дня назад они с Ильиным строили совместные планы по раскрытию преступлений! Провожающие старого следователя в последний путь разделились на группы. Отдельно стояли пятеро оперативников, направленных милицией для проводов в последний путь следователя из прокуратуры. Ребята были рады неожиданному перерыву в их суетной работе, и по их раскрасневшимся лицам было видно, что они уже успели помянуть уважаемого человека. Ильин от этого дела отказался, посчитав, что сейчас пить неуместно. К тому же сегодня начальство послало его в среднюю школу на вечер вопросов и ответов. Объявляя свой приказ, Карпов его подначивал: "Давай, давай, Ильин! Ты у нас из умников, и оперативник неплохой, и язык у тебя подвешен. Там, кроме тебя, будет известный киноактер, сыгравший героев-сыщиков во многих детективах. Вот вы на пару, дуэтом, можно сказать, и развлечете старшеклассников и их родителей".