Джон Кризи - Рождер Вест и скаковая лошадь Страница 20

Роджер вошел в просторный пустой холл со статуей Правосудия, держащей в одной руке весы, в другой — меч. На дверях, окрашенных черной краской, виднелись всевозможные надписи: «Зал ожидания», «Департамент криминальных расследований», «Следователи», «Зал судебных заседаний» и тому подобное. Лестницы были из холодного серого камня.

На таком импозантном фоне Хупер выглядел окончательным простягой.

Он подмигнул.

— У меня есть новости.

— Вы меня удивляете, — пробормотал Роджер и, не в силах сдержать нетерпения, спросил: — Вы узнали…

— Ну не сразу все. Но я нашел двух свидетелей, которые мельком видели машину примерно в 11.15 сегодня утром. Она свернула с главной дороги на проулок к Фолей-Холлу. Догадайтесь, кто ее вел?

Оказывается, он мог быть настоящим мальчишкой!

Роджер ответил:

— Вряд ли я ошибусь, если скажу, что леди Фолей.

— Правильно… Я бы сказал, у нас достаточно данных, чтобы притянуть ее к ответу. Однако, пока бы не хотелось. Мне посоветовал это главный констебль. Похоже, что все остатки былой аристократии сплотились вокруг леди, так что здесь опасно сделать хотя бы один неверный шаг. Но это один из тех случаев, где очевидное является искомым ответом.

Роджер почесал себе затылок.

— Я бы хотел, чтобы все это было менее очевидным… Выходит, вы переменили свое мнение?

— В отношении чего?

— О том, что леди Фолей не могла забить до смерти старика Картрайта.

— Я же сказал, что она могла для этого нанять кого-то другого. И если этот кто-то узнал и убил Теда, ее милость так глубоко увязла, что согласна была уже на все, лишь бы спасти собственную шкуру.

— Например, похитить и убить молодого парнишку?

— Послушайте, Красавчик, — запротестовал Хупер. — Я же с самого начала сказал, что нам необходимо во всем удостовериться, чтобы не сделать неверного шага, но факты есть факты, от них никуда не денешься. Машину леди Фолей видели вчера вечером в деревне как раз в половине одиннадцатого. Правда, никто не видел, кто сидел за рулем, но это вне всякого сомнения была ее машина. И она тарахтела и дребезжала именно так, как описывал Сид. Ее видели снова на дороге выше вересковой пустоши сегодня утром, когда в последний раз видели и Картрайта-младшего на лошади… Позднее эту же машину видели уже на частной дороге к дому, а в живой изгороди была найдена жокейка Сида. Вела машину сама леди Фолей.

Нам необходимо как следует выверить время, но практически теперь уже нет никаких сомнений… Она наняла…

— Наняла?

— Красавчик, о чем вы думаете? — требовательно спросил Хупер, позабыв о субординации.

— Пройдемте-ка в ваш кабинет…

Хупер повел Роджера по холодным, отталкивающим своим нежилым видом лестницам, к большой площадке, на которую выходило еще несколько черных дверей с такими же белыми надписями, но только здесь были обозначены имена владельцев кабинетов. Среди старших инспекторов было и имя Хупера.

По широкому проходу можно было попасть в различные департаменты и в лаборатории — фотографическую, дактилоскопическую и, разумеется, в архив. Практически это было в миниатюре управление полиции крупного города.

Кабинет Хупера был идеально чистый небольшой куб. На столе не видно было ни единой лишней бумажки, точно так же, как и на столе человека преклонных лет, одетого в гражданский костюм, который вскочил при их появлении.

— Садитесь, сержант, — пробасил Хупер. — Это суперинтендант Вест — сержант Дейтон. Нет ли известий из Скотланд-Ярда о пребывании Фолея в Лондоне?

— Нет, сэр.

— Дадим им еще один час, а потом потрясем. Эти ярдовские господа… — Хупер вовремя опомнился: — Сходи-ка и проверь материалы в фотолаборатории.

Когда сержант ушел, а Роджер был усажен в современное весьма неудобное кресло, Хупер достал сигареты и придвинул их гостю по блестящему пластику под дерево, которым был покрыт его стол.

— О чем вы все-таки думаете? — повторил он свой вопрос. — Не говорите, что, взглянув разок на леди Фолей, вы решили, что она не может быть убийцей.

Роджер усмехнулся.

— Я никогда не делаю подобных заключений до второй встречи. Хуп, все, что вы мне говорили, правильно. Скажите, ваши свидетели абсолютно надежны?

— Шофер фургона местного мясника и парень из Арнткоттских конюшен, некто Дуб. Хитрый малый, но такой бы ошибки он не сделал. Оба средних лет, оба большую часть своей жизни провели в Арнткотте. Они, несомненно, видели, как она вела машину.

— А Сида Картрайта они тоже видели?

— Нет, но им известно, в какое время они находились близ Фолей-Холла, и когда мы это сопоставили с тем временем, когда видели Сида, получилось, что все наилучшим образом совпадает. Вот я тут составил нечто вроде сводной таблицы…

Хупер раскрыл папку, достал из нее лист толстой бумаги и протянул его Роджеру.

— Глядите, как все получается!

Роджер принялся изучать написанное. Тут было указано время, когда Сид взял серого коня и когда его видели верхом на пустоши, время, когда он позднее мчался галопом за машиной. Карандашом было помечено вычисленное время, когда видели машину, направляющуюся в Фолей-Холл с леди Фолей за рулем. Было помечено и еще одно время, 12.04: тогда местный телефонный оператор разговаривал с леди Фолей, она ответила ему лично из дома.

— Раз она была в то время дома, то, понятно, не могла долго разъезжать на машине. Все сходится, верно?

— Ну что же, если принять во внимание вычисленное время, то ее можно вызвать для настоящего допроса, — согласился Роджер. — Причем, это согласуется с поведением молодого Фолея.

Он кратко описал случившееся.

Хупер откинулся на спинку, потирая свои большие руки.

— Не знаю, чего вам еще надо? Лайонел, очевидно, знал, что машину вела его мать. Знал он и то, что в ней находился Сид. Поскольку кровь отмыть водой не удалось, он решил, что будет самым правильным уничтожить машину, чтобы мы ничего не могли доказать. Правильно?

— Очевидно.

— Ну?

— И это отвратительно.

— В чем же дело?

— Это превращает леди Фолей в дуру, она же совсем не глупа!

— Я не совсем понимаю.

— Только дурак мог бы показаться в машине, в которой сидел мальчишка!

— Возможно, у нее не было другого выбора!

— Все понятно. Старая история, что она наняла кого-то забраться в конюшни и убить Шустринга. Этот человек допустил ошибку и превысил свои полномочия, и таким образом она оказалась втянутой в эту историю.

— Вы буквально цитируете меня.

— Но и в этом случае она выглядит дурой. Если она разумная женщина, а это так и есть, то коли произошла осечка, ей нужно было прийти к нам и во всем признаться. Она бы сказала, что этот тип ослушался ее, ни о каком убийстве конюха не могло быть и речи, так что ответственность за совершенное преступление полностью лежит на убийце. При таком добровольном признании она только бы выиграла, и ничего не потеряла. И это еще не все. Кого она могла нанять убить лошадь? В самом начале вы говорили, что она могла бы сама сделать свое черное дело. И тут я с вами полностью согласен. Мне думается, что она предпочла сама бы застрелить Шустринга, в котором видела причину неминуемой гибели сына, чем связываться с какими-то подозрительными, а то и просто уголовными типами. Допустим все же, что она кому-то заплатила… Тем самым она отдала себя в руки, дала повод для шантажа… Нет, как хотите, а мне не верится, чтобы такая умная и волевая особа могла совершить столь серьезную ошибку. Леди Фолей просто не могла себе позволить воспользоваться услугами наемных убийц!

Хупер медленно произнес:

— Все так, но одного вы не учли.

— Чего же?

— Что она — леди Фолей.

— Ну и что?

— Как леди Фолей она могла обратиться к абсолютно надежным людям.

— Например?

— К полковнику Мэддену, который постоянно нуждается в деньгах. К садовнику Энзеллу и его сыну.

Роджер кивнул головой:

— Возможно, вы и правы. Этих людей я еще не видел.

— Старый Энзелл работает в парке Фолеев вот уже 50 лет. Он пришел сюда двенадцатилетним мальчишкой. Сейчас он практически уже не у дел. Его сын работает 35 лет. Они принадлежат к категории «старых верных» слуг, которые в Лондоне давно перевелись, да и в провинции тоже стали редкостью… Они никогда особенно не ладили с обслуживающим персоналом конюшен. Я хорошо помню то время, когда в Фолей-Холле было нечто вроде войны между Энзеллами и работающими под их началом садовниками и конюхами и грумами. Прошло каких-то 15-20 лет. Садовники постепенно увольнялись, пока не остались одни Энзеллы, ну а штат конюшен еще сохранялся в течение многих лет. Старый лорд Фолей мог пожертвовать решительно всем ради своих драгоценных лошадей. Таким образом и здесь не обошлось без вражды, если не сказать — без ненависти.

— Вы подсказали мне определенную идею… Что из себя представляют Энзеллы?