Андрей Константинов - Гоблины. Сизифов труд Страница 21

— …А этот, который негр, он тебе как показался?

— Сказать по совести, довольно мутный тип. Хоть и негр, но есть в нем что-то такое северное.

— В каком смысле северное?

— Да в таком, что на хер моржовый похож, — гоготнул Зеча. — Но аванс отсчитал без лишних разговоров. Равно как без бюрократических формальностей. Так что в этой части никаких претензий.

— Ой, не нравится мне вся эта история.

— Чем же именно?

— Не знаю. Не нравится, и всё, — пробурчал Бугаец. — Слушай, а может, ну его в жопу? Негра этого? Лучше маленькая рыбка, чем большой таракан. Аванс забрали, и ладно. В конце концов, что он тебе предъявить сможет? Если вообще найдет?

Зеча изобразил на лице изумление:

— Дружище, но ведь это же моветон! Кидать заказчика! Фффи, как низко вы пали в своих мыслях. Или уже не только в мыслях?

— Настоящий моветон случится, если выяснится, что всё это — красивая ментовская подстава. Контролируемый заказ или как это у них называется?

— Был бы контролируемый, меня бы приняли уже на стадии передачи аванса, — рассудил Зеча. — Так что не ссы, браток, прорвемся. Если, конечно, твой Сидор чего-нить не откаблучит. Кстати, где ты его откопал, прыткого такого?

— Он у меня во взводе несколько недель служил. Когда мы Панкисское ущелье стерегли, помнишь?

— Ущелье помню. Сидора — нет.

— Вы с ним буквально на сутки разминулись, — объяснил Бугаец. — Это когда тебе осколками задницу посекло и тебя в госпиталь на вертушке отправили.

— Столь пикантные подробности мог бы и опустить.

— Ну вот, а на следующий день у нас Сидор появился. А потом всё с точностью до наоборот случилось: его, с правой голенью, туда, а тебя — как раз обратно.

— Понятно. Вопросов больше не имею, — кивнул Зеча. И немедленно задал следующий вопрос: — А катер у него откуда?

— Ему два года назад один перец задолжал сильно, а вернуть долг не смог. Вот и предложил на выбор: либо 500-й забрать, либо катер.

— И Сидор, значит, катер выбрал? — усмехнулся Зеча. — Романтик, блин!

Бугаец потупил глаза и сказал смущенно:

— Оно, конечно, лучше бы я с тобой на это дело пошел. Но сам видишь, какая беда с Ленкой приключилась.

— Всё, хорош! А то мы с тобой сейчас до такого договоримся! — осадил приятеля Зеча. — Дети — это святое! Ленку надо спасать, пока есть такая возможность! Да и Катюху тоже! Ты ее там, в Германии, кстати, тоже к каким-нибудь психоаналитикам поводи, что ли. А то на нее без слез смотреть невозможно. Если еще деньги понадобятся — сразу звони. Ты меня услышал, дружище?

— Я тебя услышал. Спасибо. Но деньги у меня есть.

— Лишних никогда не бывает… И давай, брат, без этих своих комплексов! Не надо мне этого твоего «через две недели как штык!». Понадобится задержаться — на неделю, на месяц, на год — значит, задерживайтесь и оставайтесь. Главное, вылечить ребенка. А деньги я достану. Осознал?

— Ты же знаешь, я халявщиком никогда не был, — буркнул Бугаец.

— «Ты не халявщик, ты — партнер». К слову, рассчитывай, что, когда работу сделаем и остаток от негра получим, одна треть там твоя, законная.

— Это с каких таких щей? За что?

— С таких! Во-первых, за катер. Во-вторых, за креативную идею.

— Чего?

— Того самого! Лично я до расстановки со стрельбой с воды никогда бы не дотумкал. Так что он и есть, креатив.

— Да пошел ты!

— Я-то пойду. Потому как лично у меня пиво закончилось. Тебе как, обновить?

— Давай, — сдался Бугаец, понимая, что приятеля всё равно не переспоришь и не переубедишь.

И Зеча пошел за очередной порцией «Оболони»…

Санкт-Петербург,

6 августа 2009 года,

четверг, 10:46 мск

Оперативное совещание «гоблинов», на повестку дня которого был вынесен всего один пункт «Планирование мероприятий по защите судьи Зимина в день начала судебных слушаний», продолжалось. Основным докладчиком выступал Мешок. В качестве трибуны избравший широкой подоконник оперской, на коем он вольготно расположился с ногами. Всем своим видом Андрей напоминал сейчас Акелу, вещающего своей стае со Скалы советов.

Доклад подходил к концу. И поскольку прочих служебных дел у собравшихся было невпроворот, должен был, без перерыва на перекур и «оправиться», сразу перетечь в прения. И, желательно, конструктивные.

— …Подытоживая шершавым языком армейского плаката, вынужден признать: с учетом вышеозвученной оперативной информации, угроза разного рода провокаций, в том числе включая пальбу, в предстоящий понедельник представляется вполне реальной. Исходя из этого готов выслушать соображения относительно того, как нам с вами пережить сей «черный день календаря».

— Я так и не понял: че за оперативная информация такая? И откуда ее к нам надуло? — простодушно поинтересовался Тарас.

Мешечко, не желая пока распространяться среди коллектива о странной истории с заказчиком-негром, ответил уклончиво:

— Да так, из разряда «одна бабка сказала».

— Понятно. Людям знать не положено, — достаточно точно интерпретировал Шевченко пространное объяснение Мешка.

Между тем Андрей обвел внимательным взглядом сидящий в оперской народ, приглашая высказываться. И когда тот скользнул по Крутову, Женя, как обычно, изрек глубокомысленное:

— Любое неприятное событие все равно будет неожиданным. Даже если к нему тщательно готовиться.

— Опять из блаженного Августина? — поднабряк Андрей.

— Нет, всего лишь из жизненного и служебного опыта.

— Будем считать, философскую базу подвели. А по конкретике есть что?

Крутов вздохнул, поднялся и с некоторой ленцой в голосе ответил:

— Поскольку мы толком не знаем, откуда именно исходит угроза, я бы предложил не изобретать велосипед, а продолжать работать по ранее выстроенной системе охраны. По крайней мере за эту неделю она опробована и более-менее отработана. Лучшее — враг хорошего. Доклад окончен.

— Возможно, Жека, ты и прав, — из своего угла прокомментировал краткое, но содержательное выступление Вучетич. — За исключением одного важного момента.

— Какого?

— Наши действия на случай начала пальбы? Если вспомнить печальный опыт с киллером Зечей, к такому повороту событий мы явно не готовы.

— Виталя, кончай самобичеваться! Нацепим на судью броник, сами в латы закуемся и вперед — на мины! — предсказуемо прямолинейно парировал Тарас.

— Ага, с шашками наголо.

— Андрей Иванович, а может, имеет смысл привлечь ОМОН? — выдавил из себя креативу в кои-то веки присутствовавший на оперативном совещании Кульчицкий.

— Замучаешься привлекать, Олег Семенович. Им заявку едва ли не за месяц подавать нужно. Да и то не факт, что пойдут навстречу. Скажут: вам прокуратура отписала поручение на защиту, вот и защищайте. Дескать, не фиг перекладывать ответственность на других.

Неожиданно запиликал чей-то мобильник, разряжая суровость обсуждаемой темы писклявым голосы Клары Румяновой. Оптимистично утверждающей, что потерянных детей на свете не бывает. «Пусть мама услышит, пусть мама придет…» Мама услышала и принялась лихорадочно рыться в сумочке.

— Андрей Иванович, вы позволите? На минуточку? Сын звонит, — попросила Прилепина, лихорадочно гадая, что могло случиться. Ведь они созванивались с Денисом буквально час назад.

— О чем разговор? Конечно!

Ольга схватила мобильник и торопливо выбежала из оперской…

…У страха, как известно, глаза по пять копеек: естественно, ничего военно-морского с родным чадом не приключилось. Просто последняя неделя в лагере Денису давалась совсем тяжко: он жил, буквально отсчитывая часы, оставшиеся… нет, не до свидания с родным домом, а до предстоящей заграничной поездки с отцом. В которую они должны были отправиться уже в эту субботу. То бишь послезавтра. И от осознания сего факта Прилепиной было до крайности тошно и неуютно: очень уж она соскучилась по сыну. В ее конкретном случае циничная формулировка о том, что «летние лагеря для детей есть лучший отдых для матери», не работала. Этим летом Ольга не отдохнула без сына — она без него устала.

— …Всё с тобой понятно, — грустно констатировала Ольга, терпеливо выслушав преимущественно надуманные детские проблемы и проблемки. — Голова забита исключительно предстоящей встречей с пандами. А мы с бабушкой тебя интересуем постольку-поскольку.

— Вот и нет. Вы меня очень интересуете, — успокоил сын. — Но и панды тоже. Они ведь такие классные, правда?

— Правда.

— Ма, а может быть, ты все-таки тоже с нами полетишь?

— Нет, Денисыч, не могу. У меня работа. Да и удовольствие, сам понимаешь, не из дешевых.

— Хочешь, я попрошу папу, он и на тебя билеты купит? Он сказал, что это не очень дорого. Потому что путевки сгоревшие.

— Горящие, — улыбнувшись, поправила Ольга. — Спасибо, не стоит.