Галина Романова - Блудница поневоле Страница 21

В тот день, когда он впервые осмысленно, без тайной боли в глазах, посмотрел на нее, Милочка собралась на дачу к Иннокентию.

По телевизору в этот час шла программа «Время». Делая вид, что внимательно следит за происходящим на черно-белом малюсеньком экранчике, она как бы между делом сунула в карман куртки дискету, которую достала с самого дна сумки. Достала из-за печной трубы скатанные в трубочку бумаги, которые, изучив за эти дни более детально, сочла за неинтересные ей рабочие графики. Сунула их туда же и, повесив куртку на спинку стула, налила в миску бульон.

— Сейчас я тебя покормлю, — принялась ворковать она, придвигая стул поближе к топчану. — И ты уснешь…

— А ты этим временем к Иннокешке своему на дачу пошлепаешь? — выпалил он скороговоркой, отчего Милочка едва не упала, оступившись от неожиданности. — Прошу тебя, Милка, не ходи!

— Па-алыч! — выдохнула Милочка, едва не прослезившись. — Ты заговорил!.. Как ты?! Ничего не болит?!

— Душа болит! За тебя, дуреху! Думаешь, я совсем старый, из ума выжил, да?! Я же понимаю, за что меня тюкнули…

— А за что?!

— За то, — передразнил он и принялся ворочаться, пытаясь принять более удобное положение. — Следил кто-то за нами в ту ночь, когда мы в сейфе шарили! Вот и решили лишнего свидетеля убрать… Они же не знали, что я выживу да ползком до дома доберусь, а не окочурюсь в этой самой луже. Хотя если бы не ты, может, и в доме бы окочурился… Брось ты это дело, Милка, они и до тебя доберутся!

— Да ну тебя, — отмахнулась она. — Я до города шлепала пешком, сто раз могли бы убить меня.

«Подожди, еще успеют! — паскудно ухмыльнулся внутренний голосок и тяжело вздохнул. — Ты еще глупее, чем твоя подружка… Той хоть мужик приличный попался… Сумел вытащить ее, а ты что?..»

— А я что? — вслух пробормотала Милочка, подавив судорожный вздох. — Я просто схожу туда и положу все на место…

— Тьфу ты, — рассердился Палыч и попытался оттолкнуть от себя ложку с бульоном, которую Милочка старательно совала ему в рот. — Ну что ты с ней будешь делать?! Сама говоришь — ерунда там: и в бумагах, и на дискете этой твоей…

— Ерунда…

— Так чего же ты?!

— Ты его не знаешь, — раз, наверное, в сотый вздохнула она. — Узнает, что я по сейфу шарила, — рассвирепеет!.. Я быстро…

Она скормила Палычу остатки диетического ужина, вымыла все, убрала в стол и принялась собираться.

Сборы не заняли много времени. Натянув на себя куртку и застегнув на все пуговицы, Милочка надела кроссовки и взяла в руки зонт.

— Я пошла, — жалобно улыбнулась она от двери, только сейчас до конца осознав, как боится выходить из дома.

— Иди с богом! — прошептал Палыч и, сложив пальцы щепотью, трижды ее перекрестил…

Парень медленно брел по ночному городу. Доза, которую выдал ему хозяин, на этот раз не возымела своего действия. Немного затуманив мозги рассеянными видениями, кумар сполз с него, подобно мыльной пене. Отвратительное ощущение горечи во рту и ломоты во всем теле не проходило. Ко всему прочему, парень неожиданно понял, что сильно замерз.

«Домой», — неожиданно пришла на ум спасительная идея.

Но тут же он вспомнил, что был изгнан оттуда рассвирепевшей супругой еще пару месяцев назад. Вышвырнув ему в дверь его нехитрые пожитки, она процедила сквозь дверь:

— Будешь дергаться, я ментам пушку твою сдам… с твоими, между прочим, отпечатками. Наверняка за ней что-нибудь числится…

И он понял, что это не простая угроза.

Танька была отъявленной стервой и знала почти о всех его делах. Трепета и страха это в ее насквозь загаженной душе не вызывало, а вот деньгам она всегда радовалась. Но как только их, денег, стало меньше, поиссяк и ее «восторг» по поводу его мужских достоинств. С каждым днем она становилась все суровее и суровее, пока однажды не выставила вон…

— Эй, Толян! Куда путь держишь?

Парень остановился и попытался сфокусировать взгляд на темном силуэте у стены. Но сколько ни напрягал зрение, разглядеть что-либо в осенней мгле не мог.

— Кто здесь? — хрипло вытолкнул из себя. — Какого тебе черта?..

Но страх тонкими холодными пальчиками защекотал позвоночник.

— Да это же я, Толян, — силуэт зашевелился, принял форму человеческой фигуры и медленно двинулся навстречу. — Не узнал, что ли?

— Ох ты, черт, — Толян тоненько захихикал. — А я думаю, кто это меня тут ждет? Тебя хозяин послал? Видеть меня хочет?

— Д-да, вроде того, — говоривший между тем приближался. — Огорчил ты его немного, но это в прошлом…

Парень довольно заулыбался, вытащил руки из карманов и, протянув правую для приветствия, пробормотал:

— Слышь, а у тебя нет ничего?

— Есть… У меня все есть… Пойдем ко мне, там и уколешься…

Он обхватил парня за плечи и увлек под арку проходного двора. Момент, когда нож вошел ему между ребер, Толян просмотрел. Острая боль, пронзившая левый бок, заставила его сбиться с шага. Колени его подогнулись, и он стал заваливаться вправо.

— С-сука… — еле слышно прошептал он, пытаясь поймать за рукав своего вероломного спутника.

Тот стряхнул с себя его руку и, бормотнув что-то себе под нос, растаял в ночи…

Милочка летела не разбирая дороги. Едва она закрыла за собой дверь дачи Иннокентия, ноги сами понесли ее прочь.

Миссия, которую Палыч считал опасной, была благополучно выполнена. Дискета и бумаги лежали на том же самом месте, откуда были несколько дней назад извлечены. Встречи с мающимся призраком Виолетты Николаевны, которой так опасалась Милочка, не произошло.

Единственным привидением, напугавшим ее, и без того трясущуюся от страха, был огромный черный кот, выпрыгнувший неизвестно откуда прямо ей под ноги. Едва не взвизгнув от неожиданности, Милочка напрягла зрение и через несколько секунд вздохнула с облегчением — этого кота она знала как облупленного и не раз скармливала ему магазинные котлеты вкупе с китайскими сосисками. Правда, последние, несмотря на их яркую упаковку, котище не жаловал. Зато с котлетками управлялся лихо и без претензий.

— Брысь! — цыкнула на него Милочка беззлобно. — Напугал меня!..

Кот ворчливо мяукнул и затрусил за ней следом, чему она не особенно и препятствовала, учитывая темень вокруг. Как говорится — какая-никакая, а все живая душа.

Они проделали уже почти половину пути, когда кот неожиданно заволновался. Резко тормознув у магазинного крыльца, освещаемого яркой лампой под проволочным кожухом, он ощетинился и выгнул дугой спину.

— Эй, ты чего? Идем, — оглянулась на него Милочка и бросила настороженный взгляд в сторону темного проулка. — Идем, котище, мне страшно одной.

Но тот пару раз промяукал, что, очевидно, должно было означать извинения на его кошачьем языке, и скрылся за дыркой в глухом заборе.

— Предатель, — судорожно вздохнула она, делая робкий шажок по тропинке. — Я тебя котлетами кормила, а ты!..

Но кот так и не вернулся. Понимая, что дальнейший путь ей предстоит проделать в одиночестве, Милочка ухватилась за штакетник и, осторожно переставляя ноги, двинулась вперед.

Большая часть проулка утопала в темноте. Не спасал ситуации и тусклый свет редких звезд — узкая тропинка совершенно не угадывалась. С той памятной ночи, когда на Палыча было совершено нападение, фонарь так никто и не удосужился починить. Днем несколько старушек посудачили около столба, задирая вверх подслеповатые глаза и насылая много всяких бед на виновника безобразия, но дальше этого дело не пошло. Сейчас же, чувствуя, как от страха пощипывает под коленями, Милочка пожалела, что не взяла инициативу в свои руки и не вызвала электриков…

Неожиданно ее обострившийся слух уловил какие-то посторонние звуки, и, что самое отвратительное, шли они со спины. Она на мгновение приостановилась и прислушалась. Нет, действительно, ей не показалось. Сзади кто-то осторожно пробирался по той же самой тропинке, которой следовала и она. Понимая, что медлить в данной ситуации значит напрочь не иметь ума, Милочка набрала полную грудь воздуха и рванула что есть силы вперед.

Ноги скользили в осенней грязи, стараясь опрокинуть ее в лужу, огромным темным глазом поблескивающую под звездами. Ветки кустарников больно хлестали по лицу и хватали за волосы, норовя выдернуть их с корнем. Но Милочка продолжала бежать вперед. Туда, где приветливо светились огни сторожки. До нее оставалось каких-то двадцать-тридцать метров, когда в ухо ей ударило хриплое дыхание и замогильный голос произнес:

— Быстро бегаешь, сучка…

И тут же ей на голову обрушился страшной силы удар. Пару секунд ошалело повращав глазами, Милочка с глухим стоном рухнула на землю, напоследок отметив, как испуганно мелькнул в окне сторожки чей-то силуэт.

— Очухалась, стерва…