Екатерина Лесина - Бабочка маркизы Помпадур Страница 21

– А ты о чем мечтаешь? – безопаснее было перевести разговор на нее, тем более когда Кара в настроении поговорить. Может, еще передумает сбегать.

Вернуться-то просто. Он помнит дорогу, и если поспешить, то об их с Карой прогулке никто не узнает. И вообще пироги, наверное, уже готовы. У мамы они получаются особыми – высокими, с коричневой сладкой корочкой и желтоватым тестом, из которого ему нравится выковыривать изюм.

Остывшие, они тоже вкусны, но не так…

– Ну… – она облизала пальцы. – О том, что убегу. В город. И там найду своего короля. Он сразу меня узнает, потому что король способен увидеть настоящую королеву. И возьмет меня в жены. У нас будет свое королевство… и много-много денег. Я буду покупать себе всякие вещи. Какие только захочу!

Она под конец уже кричала. Искаженное гневом лицо ее сделалось некрасивым, но лишь на мгновение. Кара всегда успокаивалась очень быстро.

– Тебе не понять, – буркнула она. – Забирай свое варенье. Скисло.

Это было неправдой.

В тот раз их остановили в километре от деревни. И отец уже не ругал его, а мать – не плакала. Они заперли дверь и окно тоже, надеясь, что это предотвратит побег, если вдруг у него все еще останется желание бежать. Но Ланселот слишком устал. Он рухнет в кровать и, забравшись под одеяло, будет думать о том, какая же у него мечта.

Велик новый?

Это не мечта. Отец обещал купить на следующий год. В этом-то лето почти закончилось.

Или стать самым сильным? Зачем?

На пятерки следующий год закончить?

Этого мама хотела бы… а у него самого неужели нет ни одной пусть бы самой простой мечты? Но потом он понял: его мечта – его королева. И это было правильно.

Леху подмывало признаться. С самого утра. Или, точнее, даже с вечера. Разговор со Славиком оставил мерзковатый осадок на душе, который за ночь не растворился, но закостенел.

Это ж какой надо быть скотиной, чтобы человека под удар поставить?

Зеркала отражали, какой именно.

И Леха отворачивался, не желая видеть себя. Глядел на Алину, но тоже оказалось – не мог. Она же думает, что по-честному все… как теперь быть?

Леха не знал.

– Прикольная деваха, – Сашка плюхнулась на соседний стул и закинула ногу на ногу. Коротенький подол задрался, приоткрыв ажурную резинку чулка. – Толстая только. Тебе толстые нравятся?

Сашка всегда была бедовой. Курить начала первой, тыря сигареты у папашки, и когда случалось попадаться, врала напропалую. Все равно была порота, но ни красть, ни врать не переставала.

С ней вышло как-то переспать, не то по пьянке, не то по дружбе – Леха уже и не помнил, – но знал, что вышло это не только у него, и потому особо в голову не брал.

– А тебе чего?

Он не хотел звать ее, но не позвать было неудобно.

– Ничего. Пашка с нее глаз не сводит. Гляди, Леха, уведут твое сокровище.

Сашка прижалась бедром к бедру, заглянула в глаза и, облизав губы, поинстересовалась:

– А она у тебя не ревнивая?

– Угомонись, – велел Леха, раздумывая, так ли Сашка пьяна, как пытается показать, или же просто действует из врожденного паскудства характера.

– И Славочка, дружочек твой небесного колеру, за ней прям увивается…

…ему велено не спускать с Алины глаз. И Славка старается. Он свой человек, надежный. Но… со странностями. Вообще кому тут верить можно?

Пашка и Мишка – старые дружки. И Сашка с ними. Неразлучная четверка, которая как-то по жизни разлучилась, хотя вроде и вместе все. Но Леха знать не знает, чем эти трое живут. Работают вроде, а где? И кем? У Пашки время от времени с деньгами затык. Просить он стесняется, но просит, краснея, запинаясь, клятвенно уверяя, что отдаст. Не отдает, конечно, но Леха не скупой.

Мишка любит пожаловаться на жизнь, вот только жалобы его какие-то… неконкретные. Вроде и ясно, что все хреново, а почему хреново – не понять.

Сашка вот, наклонилась так, что в вырезе платья не только сиськи, но и пупок видать.

Все трое знакомы были с Карой.

Быдло – так она сказала прямо в глаза и, когда Мишка взвился на дыбы, осадила взглядом. Мол, чего от быдла ждать, если оно себя как быдло и ведет? Славка – ему тоже старые Лехины товарищи не по вкусу – в кои-то веки Кару поддержал.

Егор и Макс. Егор молчаливый, себе на уме. Леха его побаивается слегка, а вот Кара гоняла, как дрессированного пуделя. Мол, если ему платят, то пусть делает то, за что платят, и еще больше. Думала небось, что Егорка разозлится, а он терпел…

Макс – другое дело. До слез довела.

Уволиться собирался.

Леха еле-еле отговорил. Где ему еще найти такого же работника? Пришлось обещать, что Кара к Максику и близко не подойдет. Вот аккурат на третий день после разговора она и исчезла.

Что теперь думать?

Кто-то из них, из близких, виноват. Только им Леха Кару показывал. Только их с Алиной знакомил… и вот тебе цветы, бабочки… ерунда полная.

– Шла бы ты на свое место, – Леха отобрал у Сашки бокал, испытывая огромнейшее желание схватить эту дуру крашеную за шкирку и выкинуть из ресторана. Вон, из-за нее теперь про Леху станут думать, что он бабник. И Вероника Сергеевна поглядывает так, с удивлением.

– А где мое место, Леха? – мурлыкнула Сашка, обнимая. – Может, самое оно и здесь? Зачем тебе эта корова? Сначала одна, потом другая…

…может, ошибся доктор, и не было никакого эротомана, но была Сашка с неуемным желанием забраться в Лехину жизнь? Она и убрала Кару, маскируясь под психа.

А сейчас и Алинку теснит.

– Вон пошла, – сказал Леха тихо, но так, как говорил, когда желал, чтобы поняли – он серьезен. И Сашка поняла, нехотя сползла со стула и удалилась вихляющим показным шагом. Юбку хоть бы одернула, а то вся задница наверху.

Стыдобища.

Хотя прежде, помнится, Сашкина задница Леху не смущала.

А место освободившееся – где же Алина ходит-то? – Егор занял. Этот был трезв, он всегда, если и пил, то сугубо минералку, соком и то брезговал.

– Алексей Петрович, – и его привычка обращаться по имени и отчеству Леху бесила. Егорка как будто показывал, насколько он выше стоит. Ну да, у него диплом. Университет. И это, стажировка в Штатах. Только без Лехиной помощи по-прежнему торговал бы колбасами…

– …хочу заметить, что я сомневался по поводу правильности вашего решения. Но сейчас имел честь переговорить с вашей невестой. Она показалась мне женщиной совершенно иного склада характера, нежели Карина.

Кара. Карина терпеть не могла своего паспортного имени. Только все равно признание это было несколько неожиданным.

– Ну… да. Алина – умница. И добрая.

– Именно.

Глаза Егорка скрывал за очками, специально купил с простыми стеклами, ко всему желтыми, чтобы прятаться от собеседника.

– Я не знаю, что именно вы задумали, – продолжил Егор, снимая очки. И вид у него сделался безобидный, беспомощный даже. Подросток в костюме. А может, поэтому и носит? Чтобы постарше выглядеть? – Однако очень надеюсь, что вы отдаете себе отчет в ваших действиях и не станете срывать на этой девушке свое раздражение.

Чего?

Если бы Леха не прифигел от такого признания, то свернул бы Егорке нос. Леха на бабе злость срывать? Бить, что ли? Да он же не скотина какая…

…он просто ее подставил.

Вежливо. Тихо. Мишенью сделал…

Егорка ушел. Алина не возвращалась. Да где она? Поход в туалет, конечно, серьезное мероприятие, но по времени пора бы вернуться.

А не вышло ли так, что…

Все на месте. Егор танцует с Сашкой, которая повисла на шее юриста ядовитым плющом. Мишка с Пашкой напиваются. Вероника Сергеевна что-то рассказывает Ангелине, и старая бухгалтерша, закаленная в правовых боях волчица, хихикает и краснеет. Алинина бабка мило беседует со Славиком, который не смеет эту беседу прервать, хотя ликом уже светел и чист…

Но Алина где?

И Макс.

Макс? Этот мямля? Полтора метра от пола. Свитер с затяжками и полосатые носки, которые выглядывают, потому как штанины Максика опять задрались. У него привычка тащить брюки наверх, зажимая ремнем рыхлую талию.

Если это он… Леха его убьет.

– Потанцуем? – на его пути возникла Алинина подружка. Девица тощая, подтянутая и с виду стервучая.

– Позже.

– Сейчас, – она взяла Леху за руку, второй обвила шею. – Не дергайся, Алька не в обиде.

– Где она?

– Твоего дружка утешает. Его подружка бросила, представляешь, какое у человека горе? Вот просто по телефону взяла и бросила. Я сама слышала.

– Но утешать не стала?

От Дашки пахло резкими духами и немного – водкой. Ленту свидетельницы носить она отказалась, впрочем, как и Славка.

– Не люблю мужиков, которые по пустякам соплями обвешиваются. Мерзкое зрелище.

Дашка ниже Алины, суше, но… вот чувствуется – опаснее. Эта если вцепится в кого зубами, то намертво, не отпустит, пока своего не добьется.

– Так где вы познакомились? – взгляд внимательный и трезвый. Водочный запах – обманка: пьяной женщине спустят больше, чем трезвой.

– В туалете, – ответил Леха, пытаясь разглядеть в открытой двери Алину. – В мужском.