Марина Серова - Когда придет твой черед Страница 21

— Я думала, вы будете их допрашивать, — разочарованно протянула девушка.

— Машенька, я не имею права никого допрашивать. Я лицо неофициальное. Могу только побеседовать в частном порядке.

— Вот и побеседуйте! — повеселела Маша.

— Не могу. Неужели ты думаешь, что кто-то признается в том, что собирался тебя убить? Не смеши меня! И вообще давай определимся — ты наняла меня для охраны? Если так, то это ко мне. Но если тебе нужен какой-нибудь частный сыщик, могу подкинуть телефончик агентства. Сразу предупреждаю — дела они ведут долго, денег берут много, а результата не гарантируют. Но они — лучшие в нашем городе.

Маша в задумчивости постукивала себя кончиками ногтей по зубам. Кажется, девушка была разочарована тем, что я не могу вот так, щелчком пальцев, сделать ее жизнь комфортной и безопасной.

— Если ты раздумала меня нанимать, скажи об этом прямо сейчас, — предложила я. — Могу пообещать только одно. Пока я рядом с тобой, твой родственничек до тебя не доберется. Но имей в виду — это не навсегда. Я же не смогу прожить рядом с тобой всю твою жизнь. Верно? К тому же ты моложе меня…

Маша засмеялась:

— Что ты, Женя! Я ни за что не передумаю. Прямо с этой минуты ты меня охраняешь. Скажи, что нужно сделать, а то я плохо разбираюсь в таких вещах…

— Очень хорошо. Первым делом нужно успокоить твою родню. Заверить их, что все в порядке, а у тебя просто произошел нервный срыв.

— Но они решат, что я чокнутая! — воскликнула Маша.

Я подумала, что они уже так считают. К тому же если хоть кто-то из родных встречался с Жанной, то они уверены, что девушка — психопатка, как и мамаша. Сейчас не время их переубеждать…

— Кстати, где Нинель Васильевна? В такую минуту она должна быть рядом с тобой, тебе не кажется? Ведь это по ее распоряжению я привезла тебя в Тарасов. Хотя ты еще не наследница, верно?

Маша кивнула:

— Да, я стану наследницей только через полгода, так по закону положено, тетя мне объяснила. А до тех пор я буду жить в этом доме, тетя станет меня содержать, давать деньги на расходы. Когда я получу свое наследство, мы рассчитаемся. Тетя сказала, «по-родственному».

Ну конечно! Хитрая Нинель целых полгода будет обрабатывать племянницу, приручать Маугли из деревни Волчьи Ямы. А через полгода ручная племянница сделает все, о чем попросит ее добрая тетя, ведь она так многим ей обязана… Ладно, это не мое дело. Серебряковские миллионы меня не волнуют. А вот безопасность девочки — это моя работа.

— Тетя куда-то уехала сразу, как я рассказала ей о том, что случилось. Вызвала своего шофера и укатила! — с ноткой обиды в голосе объяснила Маша. Да, странное поведение — твою племянницу только что хотели отравить, а ты прыгаешь в тачку и куда-то уезжаешь! Или Нинель знает что-то, чего пока не знаю я? Может быть, тот, кто покушался на Машу, вовсе не является одним из гостей? Может, он находится совершенно в другом месте, и Нинель прекрасно знает, где именно?

— А куда подевалась Кира? — поинтересовалась я.

— Она заперлась у себя в комнате. По-моему, она испугалась гораздо больше, чем я, — задумчиво проговорила Маша. — Побледнела, как покойник…

— Раз твоя тетя отсутствует, значит, ты здесь хозяйка. Пора выходить к гостям. Не можешь ведь ты вечно прятаться в этой комнате.

Маша заглянула в ванную, умылась, причесалась и подкрасила губы. Теперь девушка выглядела гораздо лучше.

Мы подошли к двери. В это время снаружи послышался какой-то шум. Дверь распахнулась, пропуская Нинель. Старуха была в длинной распахнутой антрацитово-черной шубе, на груди переливались какие-то бусы. Серебрякова захлопнула дверь за своей спиной, отсекая шум голосов снаружи.

— Что здесь происходит? Что тут делает эта женщина? Мария, я требую объяснений.

Ледяные глаза буравили меня. Я заметила, что Нинель очень взволнованна — она тяжело дышала и даже прижимала дрожащую руку к груди. Губы у нее были синеватые — очевидно, Серебрякова страдала сердечной недостаточностью.

Усатая дама рухнула в кресло, шуба волнами стекла на пол, превращая кресло в трон, а саму Нинель в боярыню допетровских времен, чинящую суд над своими людишками.

К моему удивлению, Маша ничуть не смутилась. Я заметила, что вся семейка Серебряковых трепетала перед грозной сестрицей Иннокентия, но Маша чувствовала себя совершенно свободно.

Девушка скрестила руки на груди и сообщила:

— Тетя, это я позвонила Жене и попросила приехать.

— Жене?! — вскинула левую бровь Серебрякова.

— Да, и я наняла Женю охранять меня. Теперь она — мой телохранитель.

— Деточка, тебе не нужен никакой телохранитель, — усмехнулась Нинель.

— Я думаю по-другому, — Маша нахмурилась.

Нинель тоже насупила брови и ядовито поинтересовалась:

— Машенька, а у тебя есть деньги, чтобы оплачивать услуги этой женщины? Довольно дорогостоящие, кстати.

Ну вот, пришел конец моей службе! Она длилась ровно пять минут. В моей карьере это рекорд! У девочки нет своих средств. И тетка ни за что не позволит ей поступать по-своему — ведь вся затея с приездом наследницы в Тарасов задумана ради того, чтобы Маша находилась под влиянием Серебряковой…

К моему глубокому изумлению, Маша мило улыбнулась и заявила:

— Тетя, ведь это вы настояли на том, чтобы я приехала в Тарасов и поселилась в доме отца. Хотя я могла бы спокойно жить дома с мамой. Там на меня никто не покушался, верно?

Нинель открыла рот… И закрыла его. А Маша продолжала:

— Это вы привезли меня в Тарасов и подставили под удар. Кстати, мне положено ежемесячное содержание. Весьма щедрое, спасибо. И вот из этих денег я и буду оплачивать услуги телохранителя. Самой мне немного надо — я привыкла есть макароны на завтрак, обед и ужин. Женя останется со мной. Это не обсуждается.

Нинель с минуту беспомощно шлепала губами. Я наблюдала за ней с некоторым беспокойством — все-таки пожилой человек, сердце больное… Но Маша с безмятежным видом ждала ответа. Наконец Серебрякова хлопнула себя по колену и захохотала. Смех у нее был неприятный, дребезжащий, но вполне искренний.

— Ну, Машка! Ну, заноза! — восклицала Нинель Васильевна. — Узнаю нашу кровь! Молодец, девочка. Ладно, можешь оставить свою игрушку. Но плати сама, как договаривались…

— А сейчас я хотела бы попрощаться с родными и отпустить всех, а то неудобно…

Серебрякова с уважением взглянула на нее:

— Соображаешь. Ну, иди, прощайся. Да придумай объяснение попроще, почему ты весь этот переполох устроила.

Маша отправилась к гостям, а я пристроилась за ее правым плечом, как ангел-телохранитель. Моя служба начинается с этой минуты, и я не дам никому шанса причинить вред моей подопечной.

Нинель к народу не вышла — осталась сидеть в кресле, из чего я сделала вывод: статус этой женщины в семье Серебряковых еще выше, чем мне показалось сначала. Похоже, теперь именно Нинель заняла место покойного брата. Именно она распределяет доходы, одаривает милостями, а значит, ей ни к чему считаться с мнением родственников. И отчитываться ни перед кем необязательно.

Маша держалась очень хорошо — с достоинством приносила гостям свои извинения, объясняя свой нервный срыв горем от потери любимого папочки. Мне показалось, если бы Маша объяснила это появлением летающей тарелки, гости поспешно согласились бы и с этим. По-моему, всем было глубоко плевать, что там произошло на самом деле. Эти люди прекрасно помнили, кем был «дорогой усопший» Иннокентий Васильевич, и его зловещая тень по-прежнему витала в этом уютном доме. Да, вся родня с удовольствием пользовалась деньгами Серебрякова и всем тем, что он оставил им в наследство… но они были обычными людьми, законопослушными обывателями, и до дрожи в коленках боялись криминальной тени.

Маша стояла бледная, но спокойная, у лестницы. Родственники выстроились в естественную очередь, чтобы подойти попрощаться, от чего вся церемония неуловимо отдавала атмосферой поминок. И в этой очереди я заметила красавца Владимира — черные глаза, оливково-смуглая кожа, длинные черные волосы, очень ухоженные и блестящие, зачесаны назад, под носом тонкая полоска усиков… Ну просто герой-любовник, звезда синематографа года этак тысяча девятьсот десятого… Красавец стоял следом за своими родителями — увядшей пышнотелой дамой и отставным военным с исключительно глупым лицом. Как же, как же! Прекрасно помню эту парочку еще со времен первого посещения нотариуса…

Владимир покосился на родню и вдруг сделал странную вещь — отошел на несколько шагов назад и пристроился в хвост очереди. Интересно… Парень умен — он не желает, чтобы Мария запомнила его как сына своих родителей — алчных, бестактных и не блещущих умом. Он желает, чтобы наследница оценила его, так сказать, личные качества. Ох, боюсь, за этим типом нужно приглядывать… Мало ли какие идеи возникнут в этой красивой голове? И, кстати, нельзя сбрасывать его со счетов как возможного убийцу. Парень достаточно ловок, чтобы провернуть что-то подобное, а его мамаша — фармацевт…