Елена Арсеньева - Письмо королевы Страница 21

Она улыбнулась Жоэлю и сказала:

– Извините, мне нужно в туалет.

Его глаза насмешливо сузились. Не исключено, что он подумал, что у русской преступницы от страха расстроился желудок. А не плевать ли ей на то, что там о ней думает какой-то «дядюшка Римус»?! Только не бросай меня в терновый куст, понял?!

Агент Как-его-там Малгастадор тем временем сунул куртку на вешалку и подошел к столу диджея. Алёна сразу заметила, что он не в бутсах, шнурованных до колен, а в танцевальных туфлях – черных, с замшевыми серыми вставками. Аргентинские!

Значит, он приехал сюда на автомобиле. Переобулся, конечно, еще на Фобур дю Тампль, в «Ретро Дансинге», где надеялся сцапать Алёну Дмитриеву, как наивную курочку. Вот, наверное, удивился, не обнаружив ее там! И ринулся сюда. Как догадался? Ну, это просто. Поговорил с тамошними завсегдатаями, не в курсе ли, они, мол, собиралась ли прийти такая вот разэтакая русская красотка, ну и, наверное, Себастьян сказал, что она могла пойти в «Le 18». Тогда, конечно, Малгастадор отправил сюда на разведку Жоэля, а когда Алёна появилась, тот начал с ней танцевать, чтобы задержать до приезда главного ловчего пса. Ловчего и гончего… А танго оказалось лучшей приманкой для Алёны Дмитриевой, это точно!

Да, вероятно, там, в «Retro Dancing», Малгастадор все о ней выспросил… Однако что он мог узнать? Что ее зовут Елена, Елена? Ну, мало ли на свете Елен! Что она приехала в Париж к своей подруге? Ну, мало ли на свете подруг! Что она из Нижнего Новгорода? Ну, мало ли… Мало. Вот уж точно – мало… Так, кольцо вокруг Алёны смыкается. И еще сильнее оно смыкается потому, что Алёна имела неосторожность сказать: мол, улетает домой через два дня. Стоп… Кажется, есть-таки шанс…

Но, чтобы им воспользоваться, надо не ждать два дня, а сейчас, прямо сейчас выскользнуть из лап агента Малгастадора, который, конечно, считает себя круче волжского откоса… Хотя нет, о волжском откосе он не имеет представления, считает себя круче горы Муласен, или какая там самая высокая гора в Испании? Ну и зря, зря, зря о себе возомнил!!!

Ишь, улыбается, делает вид, что русская дама его ничуть не интересует, даже не смотрит в ее сторону!

Ну и дурак. Дурак!

Алёна с независимым видом прошла мимо вешалки, даже не взглянув на нее. Пусть все видят, что она не собирается одеваться и бежать отсюда. И этот чувственный шпик Жоэль, и сам Диего Малгастадор, у которого явно глаза на затылке, могли убедиться, что с вешалки она ничего не взяла.

Но стоило Алёне зайти за барьер, который отделял зал от мини-раздевалки и лестницы в туалет, как она поравнялась со стулом, где лежали ее шубка и сумка. А внизу стояли сапоги. Чем ниже она спускалась по ступенькам, тем надежней прикрывал ее барьер. Из зала не было видно, что она успела схватить свои вещи и пошла вниз.

Повезло! И второй раз повезло – туалет оказался пуст. Алёна мигом переобулась, спрятала в сумку бесценные аргентинские туфельки (она ведь была Дева, а значит, человек практичный. И не собиралась без крайней необходимости расставаться со своим любимым имуществом), надела шубку, перекинула сумку через плечо и вскочила на стул, который так и стоял под окнам. Открыла створку и приступила к процессу вылезания.

Это был именно процесс, причем ужасно мучительный. Окно оказалось совершенно дурацкое, меньше всего рассчитанное на то, что через него будет спасаться бегством дама ростом 172 сэмэ, весом 65 кэгэ, одетая в платье с юбкой-разлетайкой, в сетчатых колготках, высоких сапогах и короткой шубке с капюшоном!

Ага, можно поступить проще…

Алёна сняла шубку, высунула ее из окошка на край тротуара, положила рядом сумку, тихо молясь, чтобы тут не возник какой-нибудь клошар, который сцапает ее вещи так же проворно, как его собрат с улицы Эдуарда VIII – выброшенную Алёной газету «Голос Москвы».

Какая-то мысль пронзила Алёну при воспоминании о клошаре, о его чумазой клешне, о скомканной газете… Но мысль эта вспыхнула – и исчезла так же мгновенно, как исчезает шальная пуля, просвистев мимо и не успев никого поразить.

Ну и ладно, может, вспомнится потом, а сейчас все неважно, кроме собственного спасения!

Без шубы пошло лучше. Алёна подтянулась, втащила себя в окно, просунулась вперед, навалилась своим умопомрачительным бюстом на тротуар, протиснулась, с облегчением ощутив, что вылезла-таки. Кряхтя, поднялась с колен, наклонилась, чтобы посмотреть, порвались ли колготки… слава богу, целы!

– Позвольте вам помочь надеть вашу прелестную шубку, а то нынче холодно, – раздался знакомый мужской голос.

Алёна вскинула голову, не веря ушам. Глазам пришлось поверить.

Перед ней стоял Жоэль.

Алёна какое-то время стояла столбом, но Жоэль совершенно спокойно подал ей шубку. Алёна машинально сунула руки в рукава, машинально застегнулась, машинально перекинула через плечо сумку, тоже поданную Жоэлем. Откуда взялся этот мелкий бес?!

Не исключено, что этот вопрос исторгло все ее измученное и изумленное существо, а может быть, Жоэль обладал даром читать мысли измученных и изумленных, потому что проговорил:

– Видите ли, я очень давно посещаю эту студию, а потому знаю, что в дамском туалете есть окно, через которое можно вылезти на улицу. Кстати, в мужском туалете тоже есть аналогичное, но оно выходит на другую улицу, вон там, за углом, – он махнул рукой. – Но я был далек от мысли, что вы вздумаете бежать через окно мужской туалетной комнаты, а потому даже не стал сторожить вас там.

– А почему вы вообще догадались, что я собираюсь бежать? – сказала Алёна, лишь бы что-нибудь сказать. Нет, ну правда, ситуация – глупее не придумаешь!

– Да я и сам бежал бы со всех ног и в любом направлении, если бы мне в хвост вцепился Диего-Карлос Малгастадор, – усмехнулся Жоэль. – Конечно, я не оказался бы в такой ситуации, потому что служу с ним в одном ведомстве. Это мой друг и коллега, но, между нами, человек страшный! И, если вы умудрились вляпаться в это дело, в это грязное и кровавое дело…

Он не договорил и с сочувственным выражением пожал плечами, а у Алёны Дмитриевой начался в голове легкий странный перезвон. Ощущение нереальности происходящего, которое поражало ее этим вечером, например, когда она увидела Диего в дверях танцевального зала, или когда протискивалась в туалетное окно, или когда Жоэль помогал ей подняться с тротуара, настигло ее, как та самая шальная пуля, которая свистела-свистела мимо – да наконец-то попала в цель.

Слезы так и хлынули из глаз, и Алёна замерла, пытаясь справиться с всхлипываниями и стиснув у горла ворот шубки.

– Если бы… если бы хоть кто-нибудь сказал мне, в чем вообще дело! – прорыдала она. – Я ничего не понимаю! Меня травят, как эту… – Она хотела сказать: как бешеную собаку, но не смогла употребить такой безобразный эпитет по отношению к себе, любимой, даже в полуобморочном состоянии, а потому выбрала слово, более обтекаемое: – Как преступницу! Что я сделала?!

– Ну да, – хмыкнул Жоэль, – вы не преступница, а злодей Магластадор… кстати, вы знаете испанский? Ну так вот, его фамилия означает расточитель, мот, транжира, словом, совсем плохой человек! – просто так, из вредности, не дает вам покою. А вы ничего не понимаете!

– Не понимаю! – всхлипнула Алёна. – Я проклинаю день и час, когда попала на бульвар Мальзерб. Это несчастная случайность, что я оказалась рядом с отелем перед тем, как убили Алексиса, Ольгу и Виктора. Потом я случайно встретила Диего, а он, как Антон Городецкий, беспрестанно шмыгал в какие-то, не побоюсь этого слова, порталы, даже тот таксист в красном шарфе был в шоке! Вообще, все это каша какая-то! Алексис, Ольга, Вика, граф Альберт, Канавин, Мальзерб с его сейфом…

– Ого! – присвистнул Жоэль. – И вы говорите, что ничего не знаете?! Да вы знаете даже больше, чем я, хотя я по самую макушку в этой истории! Но слышу новые имена, узнаю о новых лицах! Например, кто такие Вика, граф Альберт и Антон Городецкий?

Мгновение Алёна смотрела на него, а потом… начала хохотать. Конечно, у нее была истерика, но, честное слово, от такого идиотизма немудрено!

Идиотизм, неправдоподобный идиотизм! Причем если бы Алёна вздумала описать эти приключения в каком-нибудь из своих детективов, ее бы осудили все, от читателей до издателей. Вернее, наоборот, поскольку издатели первыми встречают автора на его пути к читателю.

«Какая убогая у вас фантазия», – сказали бы ей.

«Вообще, все это мелкотемье! – добавили бы ей.

«Да что вы переливаете из пустого в порожнее?!» – воскликнули бы.

«Все это совершенно нереально, в жизни не бывает таких совпадений!» – пояснили бы ей.

«Да и вообще, где вы нашли таких придурковатых, а главное – болезненно-подозрительных сыщиков? Ведь дело происходит во Франции в 2010 году, а не в Советском Союзе – в 1937-м!» – резюмировали бы.

Что характерно, и издатели, и читатели были бы совершенно правы, говоря все это. Но и писательница Дмитриева права – ведь все, что происходило с нею, имело место на самом деле!