Катя Чудакова - Белоснежка и семь клонов Страница 21

Ангела сияла от счастья, но часа в четыре утра с сожалением прошептала своему юному любовнику:

– Надо поспать – и тебе, и мне, а то будем ходить как сонные мухи, завтра ведь нормальный рабочий день.

– Сегодня! – поправил ее Дитмар. От прежней скованности не осталось и следа. Он чувствовал себя победителем, правда, еще до конца не осознав, в чем именно.

– Не обращай внимания на то, что я говорю. У меня так кружится голова, что я сейчас не вспомню, как меня зовут. Но отдохнуть все-таки надо. Иди к себе. Завтра увидимся. Надеюсь, тебя теперь уговаривать не надо?

– Приду, конечно…

Быстренько одевшись и получив на прощание страстный поцелуй в губы, Дитмар поспешил в свое общежитие. В комнате, кроме него, жили еще двое ребят из «мюнхенской группы». Тихонько пробравшись к своей кровати, Дитмар, засыпая на ходу, едва успел снять ботинки и верхнюю одежду, проваливаясь в объятия Морфея.

Из небытия его вернул сосед по комнате Хорст Ульрих, аспирант и любимый ученик профессора Бауэра:

– Вставай, гуляка! До завтрака осталось пятнадцать минут. Отоспишься лучше в лаборатории.

Завтрак, точно так же, как и ужин, пропускать было нельзя. Не отметишься в журнале – неприятностей не оберешься. В отношении «ученых» допускались некоторые дисциплинарные поблажки – не солдаты все-таки, но законы военного времени, даже в таком укромном уголке войны, как Датское королевство, никто не отменял.

Да, да – в Дании, несмотря на то, что она была в качестве новых владений присоединена к великому рейху, до 1943 года официальным главой государства оставался король. Который, кстати говоря, пользовался огромным уважением своих подданных. Возможно, поэтому Гитлер и не решился сразу, как это произошло в других завоеванных им странах с монархами во главе, отстранить его от правления. А может, они просто нашли компромисс, устраивавший обе стороны. По крайней мере, первое время.

Во всяком случае, положение датчан, по сравнению с другими новыми гражданами Германии, было завидным. Тут сыграло роль, наряду с «нордическим» родством и использованием Дании как основного поставщика масла, мяса и молока для немецкой армии, еще и «заступничество» короля.

Послевоенные историки сочли королевское участие в судьбах датчан несколько преувеличенным и наигранным. И даже развенчали легенду о том, что благородный монарх, якобы, после объявления новых властей о том, что все датские граждане еврейской национальности должны носить на одежде нашивку в виде желтой шестиконечной звезды, вышел на следующий день на улицы Копенгагена со звездой Давида на плаще. Но факт остается фактом – почти все евреи, проживавшие в Дании во время войны, были спасены. Накануне акции по отправке их в концентрационные лагеря, датские евреи были тайком переправлены на шведский остров и, благодаря этому – спасены. Потом, опять же, появились разговоры, что рыбаки-переправщики делали это из корыстных побуждений. Даже если это и так, разве не согласились бы ради спасения жизни отдать все, что у них есть, миллионы других замученных и убитых жертв войны? Но у них, к сожалению, выбора не было.

У Дитмара выбора не было тоже – ему пришлось вставать, и, покачиваясь, идти к умывальнику. Холодная вода привела его в чувство, он быстро оделся, и, стараясь не думать о событиях прошлой ночи, пошел в столовую.

Разговаривать ни с кем не хотелось, и он, не обнаружив ни одного свободного столика, встал с чашкой кофе прямо возле стены, увешанной натюрмортами, сильно напоминающими работы учеников младших классов художественной школы.

Уставившись на букет желтых тюльпанов, он потягивал сладкий кофе и старательно отводил свои мысли от воспоминаний о новых ощущениях. Внезапно почувствовав на себе чей-то взгляд, он резко обернулся.

Один из первых людей в «Лебенсборне» майор Герхард Кюлер с неприязненным любопытством рассматривал Дитмара.

Юноша чуть было не поинтересовался: «Чем обязан?», но вовремя сообразил: не место и не время для таких фамильярностей. Сделав вид, что ничего не заметил, он поставил недопитую чашку с кофе на поднос с чьей-то грязной посудой и отправился в свою лабораторию.

Глава 10

Заручившись поддержкой полиции, хотя бы и в лице вчерашней практикантки Юли, Алина Вальд, выруливая к привокзальной площади Дюссельдорфа, уже имела в голове приблизительный план дальнейших действий.

Для начала она навестит свою старую знакомую – сотрудницу «женского дома» Веру Штайнер. Именно она курирует «русскоговорящих» обитательниц дюссельдорфского «дома». Алине приходилось с ней общаться довольно часто, и постепенно их деловое знакомство перешло на качественно новый уровень приятельских отношений – они могли пойти вместе в кафе, на выставку, позвонить друг другу не только в рабочее время по служебному номеру, но и просто так домой – поболтать.

Алина не скрывала, что первоначально ее интерес базировался на совершенно конкретной возможности получать из первых рук душещипательные «жизненные» истории, столь близкие сердцам читательниц женского журнала. Надо сказать, что лучшего источника для такого рода «слезоточивой» информации – как называл «женские истории» муж Алины Маркус – сложно придумать.

Зарабатывать себе очки на чужом горе – хлеб для многих журналистов. Даже если кому-то покажется это кощунственным, сложно найти в жизни событие или поступок, который, принося удовольствие и прибыль одному, не стал бы одновременно потерей или причиной расстройства для другого. Не мы открыли закон – любая медаль имеет две стороны.

Точно так же, как «коньком» Алины в бытность ее в московском издательстве «Варвара» были скандальные биографии нуворишей-женщин, в немецком журнале на русском языке «Лина» она регулярно рассказывала читательницам о судьбах их соотечественниц, попавших в разного рода неординарные истории, большей частью связанные с семейными драмами на почве различия менталитетов супругов или стрессов эмигрантской жизни.

Нередко семейные драмы заканчивались в «женских домах», созданных в Германии в семидесятые годы прошлого столетия с целью защиты и поддержки женщин, попавших в сложные жизненные ситуации и не имеющих средств для самостоятельной, независимой от мужа-тирана, жизни. Что и говорить – иностранные супруги немецких мужчин составляют значительную часть обитательниц «женских домов».

Алина – и не без оснований – полагала, что после ночного телефонного разговора с ней, Лучана Маркес почему-то переменила свои планы. Но почему? И куда она могла отправиться в столь позднее время, без денег, да еще и с маленьким ребенком?

Наверняка, она заночевала в Дюссельдорфе, но если принять во внимание, что друзей в городе у нее нет – зачем бы иначе она звонила едва знакомой Алине Вальд? – то вполне возможно, что следы ее обнаружатся в какой-нибудь дешевенькой гостинице или «женском доме», если уж не в привокзальной ночлежке. Хотя нет, последний вариант Алина сразу отмела – не станет Лучана ночевать среди бродяг, побрезгует.

Алине пришлось сделать несколько кругов, прежде чем она заметила отъезжающий от обочины автомобиль и сразу же остановилась, ожидая, когда освободится место для парковки. Несмотря на возникшую позади ее автомобиля пробку, никто не нервничал, не сигналил – дисциплинированные и терпеливые немецкие водители не привыкли выражать свое нетерпение сигналами или извозчичьими понуканиями. Они смиренно ждали, пока закончится процесс парковки, и проезжая сотню-другую метров, становились опять в ожидании очередного неторопливо выруливающего собрата.

На немецких улицах автомобильные сигналы вообще услышишь довольно редко, а если вдруг услышишь и успеешь при этом разглядеть того, кто послужил его источником, то заметишь при этом характерную деталь: наверняка водителями окажутся лица «южно-европейской» национальности, отличающиеся, как известно, горячим темпераментом.

По дороге Алина заглянула в кондитерскую, приобрела яблочный штрудель и булочку для Михаэля. Ребенок, как ни странно, всем кондитерским изыскам предпочитал самую простую и незамысловатую белую булочку без всяких наполнителей и заливок.

– Тут кофе нальют несчастной журналистке с ребенком? – выпалила она, заглядывая в кабинет Веры. – Ой, извините, если помешала… – добавила Алина, заметив, что Вера в кабинете не одна.

– Проходи, проходи! Кстати, можешь принять участие в нашей беседе. Знакомьтесь – Светлана Мауль, Алина Вальд.

– Сейчас, отведу Миху в детскую, пусть поиграет там с ребятишками, и с удовольствием поучаствую в разговоре. Я, кстати, тоже по делу, а не просто кофе попить.

Вернувшись через две минуты в кабинет Веры Штайнер, Алина обнаружила появление еще одного персонажа. Он, активно жестикулируя и с трудом сдерживая рвущиеся изнутри проклятия, пытался предъявить права на свою собственность в виде съежившейся на стуле супруги. Только сейчас Алина заметила на шее Светланы темные пятна и отметила ее нездоровую худобу.