Лариса Капелле - Философский камень Медичи Страница 21

Эти слова растопили лед, оба рассмеялись, вспоминая, как Винрих по своему обычаю ввязался в потасовку. Однако на этот раз все оказалось гораздо опаснее. Два противника баварца неожиданно и против правил вытащили оружие, и не сносить бы Винриху головы, если бы обычно робкий Джироламо не разбил горшок с супом о голову одного из них. Они словно вернулись в их далекую юность и понеслись, влекомые бурлящим потоком «а помнишь», «а знаешь». Тем временем принесли гречневую кашу и толченики, оказавшиеся удивительно вкусными. Потом пришел черед и молочного поросенка с хрустящей корочкой. Приятели уже опустошили второй жбан с пивом, а воспоминания все не кончались.

– Как я рад, что встретил тебя! – воскликнул Джироламо. – Наконец-то хоть с кем-то душу отвел!

– Понимаю, не просто быть одному в чужом краю. Я тоже очень рад, что встретил тебя, дружище, – произнес фон Триер и заговорщицки улыбнулся, – ты мне можешь серьезно помочь в одном очень деликатном деле.

– Каком деле? – удивился Альберони.

– Что тебе известно о болезни наследника? – задал вопрос фон Триер, и глаза его уже не лучились дружеской улыбкой, а были серьезными, очень серьезными.

Джироламо поперхнулся. Он ожидал услышать все, что угодно, только не это.

– Откуда тебе это известно?

– Неважно, откуда, главное, скажи мне – это правда?

Джироламо заколебался, потом медленно, взвешивая каждое слово, произнес:

– Да, наследник болен. У него подагра в достаточно серьезной форме.

– И это как нельзя лучше отвечает планам твоей здешней покровительницы? – скорее констатировал, нежели спросил, Винрих.

– И да, и нет, – уклонился от прямого ответа Джироламо.

– Не увиливай, дружище. Ты прекрасно знаешь, что разговор этот останется между нами.

Джироламо после недолгого колебания рассказал все, что знал. Первые симптомы подагры появились у наследника Московского княжества примерно полгода назад. Иван Молодой запретил своему личному лекарю говорить об этом кому бы то ни было под угрозой смерти. Но скрыть эту информацию от шпионов Софьи, пронырливыми куницами шныряющих по дворцу, не удалось. Княгине все донесли очень быстро. Зная, что большинство членов семьи Медичи больны подагрой, Софья потребовала от Джироламо, чтобы он понаблюдал за наследником. Альберони понадобилась неделя, чтобы полностью подтвердить диагноз. Как отреагировала Софья на эту новость? Сказать было трудно. Царьградская царевна свои чувства скрывать умела. Но последующее развитие событий удивляло его все больше и больше. Софья вопреки всем ожиданиям вдруг озаботилась самочувствием своего заклятого врага и даже выписала из Италии лекаря: венецианца Леоне.

– Ты видишь, насколько это все странно и нелогично, – озвучил свои сомнения Джироламо.

– Вижу, ты прав, – подтвердил фон Триер, – всем известно, как Иван Молодой ненавидит Софью. Тогда почему она ему помогает? Загадка, – и после недолгого раздумья добавил: – Выводов может быть два: или это ловкий ход, и мистро Леоне не должен слишком стараться. Софья хочет показать себя истинной христианкой и возвыситься в мнении окружающей знати. Ее ударяют по одной щеке, а она не только подставляет вторую, но еще и помогает своим врагам. Ты в это веришь?

Джироламо покачал головой.

– Значит, дело в другом, – медленно произнес фон Триер, – только в чем? Софья – неординарная женщина, и она не станет делать что-либо просто так?!

– Елена Волошанка последнее время сблизилась с Великим князем, – Джироламо говорил, осторожно подбирая слова.

– Ты думаешь… – подхватил фон Триер, – нет, не может быть…

– Может, – спокойно произнес Джироламо, – очень даже может быть.

Приятели смотрели друг на друга молча, словно не решаясь озвучить слишком уж крамольную мысль, которая меняла многое.

– Понятно, Софья вполне может опасаться, что смерть наследника нисколько не улучшит ее положение, а, даже наоборот, ухудшит, – наконец нарушил молчание фон Триер.

– Я слышал краем уха, что последнее время наследник и Елена Волошанка постоянно ссорятся. Иван Молодой вовсе не одобряет активное участие Елены в кружке еретиков Федора Курицына.

– Ты говоришь о новгородской ереси? – уточнил фон Триер.

– О ней самой, – подтвердил Джироламо.

– Я слышал, ее распространение здесь забеспокоило даже Святой Престол, – задумчиво произнес Винрих.

Они снова замолчали. Говорить дальше об этом не имело смысла. Каждый понял, на что намекал другой. Стратегия Софьи была теперь ясна. Смерть Ивана Молодого нисколько не улучшала ситуацию. И Софья прилагала все усилия, чтобы вылечить наследника, вовсе не из христианского милосердия. Она слишком хорошо знала, что часто участь королев и знатных дам сводилась к единственному: бесконечному, изнуряющему деторождению. Когда королева превращалась в постоянно брюхатую самку. Только самые сильные и выносливые могли утвердиться и укрепить свое влияние на государя. И конечно, самая завидная участь: вдовы и королевы-матери, когда наконец как зрелое яблочко падает в руки долгожданная, зачастую ничем не ограниченная власть. Софья подозревала, что Елена Волошанка в глубине души своей чаяла именно этого: стать вдовой и королевой-матерью. Сын у нее уже был. Набожность и преданность традиционному православию собственного мужа стала настоящим камнем преткновения для Елены. Иван Третий явно благоволил невестке. На стороне Волошанки был Федор Курицын и большинство князей. Настоящих законов престолонаследия на Руси не существовало. Значит, было вполне возможно возвести на престол внука в обход сыновей от второй жены.

– Насколько верны подозрения Великой княгини? – озвучил вертевшийся на языке обоих вопрос Винрих.

– Не знаю, но ошибается она очень редко…

– Спасибо, дружище, я в очередной раз твой должник, – с чувством произнес Винрих и тихо, почти про себя добавил: – Для нас эта информация очень важна, жизненно важна, дружище. Ты даже представить себе не можешь, насколько сложна ситуация нашего ордена…

Слушая Винриха, Джироламо впервые задал себе вопрос: на самом ли деле его друг является простым аптекарем и алхимиком Тевтонского ордена? Не прячется ли за этой невинной вывеской нечто совершенно другое. Он вспомнил, что ему показалось странным подобное занятие. Он слишком хорошо знал Винриха, его любовь к опасностям, авантюрам, интригам. Это все было далеко от образа отшельника, ищущего ответа на тайны мироздания на глубине собственных колб. Тем временем Винрих продолжил:

– Нам эта ситуация дает передышку. Мы были всерьез озабочены возможностью прихода к власти наследника и его окружения. Давно знаем, что князь Патрикеев ищет долгосрочного союза с Литвой, а он нам ни к чему. Пока литовский князь занят московитами, мы можем быть спокойны за наши границы. Да и что-то говорит мне, что в этот момент Ивану Молодому лучше задуматься о собственном тыле, как бы не получить удара в спину… Ну это ладно, еще раз спасибо, а теперь говори, чем я могу тебя отблагодарить?

Вопрос был задан прямо. Пытливые серые глаза друга смотрели серьезно. Джироламо заколебался, потом, махнув рукой, решился. Больше полагаться было ему не на кого, и авантюрный опыт Винриха мог ему вполне пригодиться…

Сегодня Кася решила, что ей пора навестить Павла Последнего. Тем более старик уже несколько раз звонил и даже отправил электронное письмо: настоящий подвиг для его восьмидесяти пяти лет. Впрочем, новейшие средства коммуникации Павла Последнего нисколько не смущали. Даже наоборот, с момента появления Интернета бывший школьный учитель истории тут же обзавелся компьютером и регулярно «зависал» в Сети. Павел Последний на самом деле звался Павлом Петровичем. Прозвище Последний прилипло к нему потому, что из всех российских императоров бывший школьный учитель почему-то больше всего интересовался коротким и неудачным царствованием Павла Первого, в шутку называя его Павлом Первым и Последним. А так как по имени-отчеству забытый император приходился ему тезкой, то ученики и прозвали чудаковатого учителя Павлом Последним. Павел Последний был именно тем человеком, который действительно мог ей помочь разобраться в Алешином пазле.

Однако Павла Последнего она застала в редком для него состоянии крайнего уныния. Даже двигаться старик стал как-то замедленно и в глазах потух привычный огонек.

– Как вы себя чувствуете? – всполошилась Кася.

– В смысле здоровья? – переспросил ее бывший школьный учитель. – Как обычно, по-стариковски, то там кольнет, то здесь стрельнет, – и на минутку в глазах его зажглась привычная смешинка, тут же, впрочем, сменившаяся выражением крайней озабоченности.

– Тогда что случилось? – не отставала девушка со своими расспросами.

– Друга похоронил, – печально произнес старик, – Василия Семеновича, а ведь он был на десять лет меня младше… Ну да ладно, с чем приехала, соскучился я уже без вас с Алешей!?